Счастье приходит летом - Шеннон Уэверли

Весь день, пока яхта под управлением Нейтана плавала вокруг островов Элизабет и залива Баззардс, Джоанна нежилась в шезлонге на палубе и старалась не думать о Майкле. Они Причалили у старинного городка китобоев Нью-Бедфорд и пообедали в ресторанчике, из которого открывался вид на порт, заполненный современными рыболовными судами. Чуть позже они прогулялись по узким мощеным улицам только что отреставрированного старинного квартала, зашли в антикварную лавку и даже посетили музей китобойного промысла.

— Хотите, поужинаем все вместе? — спросил Нейтан по возвращении в Менемшу. Солнце стояло уже совсем низко над горизонтом.

— Спасибо. Прогулка была чудесная, но нам уже пора домой.

— Что ж, понимаю. Весь день болтаться по волнам — это ужасно утомительно.

Джоанна улыбнулась, довольная, что нашла нужный предлог. На самом же деле она вовсе не ощущала усталости, скорее наоборот: теперь, когда пора было возвращаться в коттедж, ее подстегивали беспокойство и мысли о том, что вчерашнее столкновение может повториться.

И вдруг она нашла выход из положения. Конечно же, не навсегда, но хотя бы так она сможет прожить еще одну ночь и выиграть немножко времени.

Джоанна и Кэйси поставили в дюнах старую брезентовую палатку, а потом гуляли по пляжу, собирая щепки и куски дерева, выброшенные на берег. А когда розоватые и золотистые облака растворились в ночном мраке, они уселись у костра и стали поджаривать «хот-доги» на длинных палочках. В зарослях дикой сливы и в высокой траве шелестел ветерок, а с другой стороны доносился негромкий шум прибоя.

Говорили они мало. Кэйси сидел, глядя на огонь, а Джоанна смотрела на Кэйси. Как она обожала этого ребенка — даже представить невозможно.

И все же были минуты, когда она осознавала, что сын не может до конца заполнить пустоту в ее душе. Джоанна чувствовала что-то такое, чего и сама толком не понимала, — потребность поделиться с кем-то своими мыслями и проблемами, волнениями и радостями.

Боже, почему Фил умер? Почему ее маленький мир развалился на части? В нем было так удобно, там она ощущала себя в безопасности.

Но в безопасности от чего?

Становилось сыро и прохладно. Джоанна надела на Кэйси свитер и получше закутала его в плащ. Кэйси засмеялся, укорачиваясь от нее, и у Джоанны что-то дрогнуло в сердце. Он так быстро рос, из маленького ребенка превращался в мальчика. С каждым днем она замечала в Кэйси новые перемены: он уже говорил длинными и сложными предложениями и сам становился все более подвижным и ловким.

Но в последнее время эти перемены начали ее беспокоить. Например, его твердый отказ делать отвороты на джинсах, потому что у Майкла их нет. Или то, как он, развалившись, сидел в кресле, вытянув ноги почти до самого подоконника, — так же, как Майкл. За какое же время Майкл успел оказать на ребенка такое влияние? За четыре дня?

Не то чтобы она ревновала Кэйси. Он любил многих взрослых: дедушку с бабушкой, дядю и тетю. Но Джоанну беспокоила его привязанность именно к этому человеку. Майкл ведь почти не уделяет ему внимания, видно, что Кэйси ему только мешает. Майкл называет его не иначе как «мальчик», будто у ребенка нет имени, будто Майклу безразлично само его существование!

Так почему же Кэйси чувствует к нему такое расположение?

— Мам, у тебя «хот-дог» горит! — воскликнул Кэйси.

Джоанна очнулась от своих мыслей и сказала:

— Ничего, Кэйс, так даже вкуснее. Достань, пожалуйста, булочки.

Кэйси поднялся и пошел к корзине с продуктами. Морской ветер играл его волосами.

— Давай скорей, — попросила Джоанна. Ей вдруг ужасно захотелось прижать его к себе, защитить.

Защитить не столько от ветра, сколько от того, что могла принести жизнь. Как она ни старалась оградить себя от воспоминаний, Майкл снова начал занимать главное место в ее жизни. И в жизни Кэйси.

Кэйси очень устал за день и уснул около девяти, а Джоанна все никак не засыпала — только смотрела в потолок широко раскрытыми, беспокойными глазами. Наконец она выбралась из спального мешка и раскрыла молнию в стене палатки. Ночное небо слегка светилось, все вокруг было наполнено шумом моря. Джоанна обняла руками колени и стала прислушиваться.

Она знала, что на пляже никого нет, но все же ей казалось, будто рядом дышит что-то живое, что-то огромное, прекрасное и вечное. То же самое она испытывала в детстве, когда смотрела на звезды или на горы. Но здесь, на острове, это чувство раскрывалось перед ней во всей своей многогранной, волнующей красоте.

Особенно это проявлялось в Гей-Хеде. Как-нибудь она обязательно отвезет Кэйси в Гей-Хед. Местность там пустынная и невообразимо красивая: заливные луга, холмы, ложбины и, конечно же, знаменитые утесы, которые возвышаются метров на пятьдесят над морем и состоят из розовых, желтых и лиловых пластов.

Они с Майклом любили бродить там по вечерам. Когда Джоанна приехала на остров в их третье, и последнее, лето, они сразу же отправились в Гей-Хед. Они пробрались сквозь дыру в ограждении, поставленном для того, чтобы никто не лазал по выветривающимся утесам. Потом прошли по узкой тропинке и сели на краю обрыва, вслушиваясь, как набегают на берег и снова откатываются морские волны.

— Здесь нельзя находиться, — виновато прошептала Джоанна. — Это запрещено.

— Вот и хорошо. Никто нам не будет мешать.

— Майкл, это что, свидание? — Она еще не была уверена, правда ли то, что он написал в письме.

Он протянул руку и начал ласкать ее длинные мягкие волосы, поглаживать гладкую атласную кожу на шее.

— Если хочешь, то пусть будет свидание, — ответил он тихим, завораживающим голосом.

Джоанна посмотрела в его темные глаза, и ей показалось, будто ее столкнули с утеса. Да, это лето будет принадлежать им — она в это поверила.

— Хочу, — прошептала она.

Майкл улыбнулся, наклонил голову и нашел ее губы. Его поцелуи был нежным, осторожным, ни к чему не принуждавшим. Но тут Джоанну охватило волнение, словно маленькая птичка летала у нее внутри и щекотала своими крылышками. А когда Майкл отстранился, она вдруг смутилась.

Он резко поднялся и, не проронив ни слова, воззрился на океан. Ветер ерошил ему волосы. Она что-то сделала не так? Разочаровала его? Господи, неужели она уже ему надоела?

Майкл засунул руки в карманы и произнес:

— Джоанна, мы неправильно поступаем. Наши родители с ума сойдут.

— Честно говоря, мне все равно.

— Дело не только в этом. Ты… ты еще слишком молода.

— Мне восемнадцать! — Вся любовь к нему отражалась сейчас на лице Джоанны. Но он не обернулся и не увидел.