Кудесник - Евгений Салиас

Уже 70-летний старик, фельдмаршал, бывший министр, принц два раза в году давал балы, на которых всегда появлялись король, королева и все члены королевской фамилии, а за ними, конечно, и вся знать. Бывать в числе приглашенных принца-фельдмаршала служило как бы знаком отличия и рекомендацией. Переступавший порог этого полудворца тем самым как бы приобретал право бывать в домах всей аристократии.

Сам принц был любезный и приветливый старик. Когда-то, в юности, он был адъютантом Людовика XV и носил прозвище Сердечный Друг Короля. Вместе с тем за всю свою жизнь он был приятелем всех фавориток покойного короля, близкий друг госпожи Помпадур, а затем наперсник сменившей ее знаменитой Дюбарри. Через брак его дочери со знаменитым принцем Конде аристократ древнего происхождения вторично и ближе породнился с королевской семьей.

Богато убранные залы и гостиные отеля принца скоро переполнились густой толпой всего, что было самого блестящего в Париже. Король, все члены королевской фамилии присутствовали на бале, а вместе с ними были тут же десятки лиц, оставшихся бессмертными в истории и в летописях Франции. Тут были принцы Конде и Конти, герцогини Шеврез и Лонгвиль, графиня Ламбаль, герцоги Шуазель и Монморанси и другие. В числе гостей были тут и полудуховные лица, кардиналы и аббаты, но не в своей, им полагающейся по званию одежде, а в обыкновенном светском платье. В красивой кардинальской одежде, но не самой парадной присутствовал только один папский нунций.

Кроме старинного дворянства были тоже и известные лица из недавно вышедших в люди, вроде Неккера, и, наконец, в числе приглашенных гостей попадались чужеземцы: английские лорды с семьями, итальянские принчипе и испанские гранды.

Гостиные были переполнены сплошь. В большой зале шли танцы. Повсюду говор толпы гостей сводился только к одному вопросу, «почему королевы нет на бале». Многие утверждали, что Мария Антуанетта нездорова: другие уверяли, что она не приехала вследствие своей давнишней ненависти, загадочной и необъяснимой, ко всей семье Роганов, а в особенности к знаменитому страсбургскому епископу, кардиналу Рогану. Эти толки и пересуды имели некоторое основание. Родственник принца Субиза, прямой потомок знаменитого дома Роганов Людовик, присутствовал на бале и был несколько смущен, как бы сознаваясь внутренно, что королева из-за него не почтила бал Субиза своим присутствием.

Людовик Роган был личностью весьма известной и популярной в Европе. Когда-то, еще сравнительно молодым человеком, он был послан ко двору Марии Терезии и был главным агентом Франции при переговорах о бракосочетании ее дочери с дофином, стал близким человеком к императрице австрийской. Но затем, когда ее дочь Мария Антуанетта сделалась женою наследника французского престола, и она сама, и Мария Терезия стали относиться к кардиналу Рогану сухо и сдержанно. Когда же дофин сделался королем, то королева Мария Антуанетта явно выказывала крайнее пренебрежение, а подчас и отвращение к пожилому, но молодящемуся кардиналу Рогану, а из-за него и ко всей его родне.

Король пробыл на бале не более получаса. За последние годы, сильно пополнев, как бы обленившись, король все менее появлялся в публичных местах.

Хотя и много было красавиц среди тысячной толпы приглашенных, тем не менее одна из них, при проходе из одной гостиной в другую, обращала на себя особое внимание. Не столько правильной красотой поражала она, сколько выражением лица и изяществом всей своей фигуры, походкой, движениями, манерой держать себя несколько надменно, но грациозно. Великолепное платье ее, даже среди многих других великолепных женских нарядов бросавшееся в глаза, было сшито из толстой серебристой, ярко сияющей ткани, корсаж, рукава и шлейф были убраны красивыми бантами, где перемешивалось черное кружево с голубыми лентами. Эта отделка платья, несколько оригинальная, имела свой смысл или цель. В этой красавице было нечто, одна особенность, к которой именно и шла эта отделка. У другой женщины она не имела бы того же смысла. Большие темно-голубые глаза с совершенно черными, как уголь, бровями и были причиной отделки… К этим-то глазам и бровям кокетка как бы пригоняла свой наряд. И всякий среди многолюдной толпы гостей невольно замечал это и говорил, что отделка из черного с голубым — под цвет прелестных глаз и оригинальных бровей — чрезвычайно эффектна.

Молодая женщина не обращалась сама ни к кому и несколько высокомерно ждала, чтобы другие подошли к ней и заговорили. Но при этом замечалась та исключительная черта, что за весь вечер к ней не подошла ни одна женщина, ни пожилая, ни молодая, как бы ожидая первого шага с ее стороны. Все подходившие были мужчины, и большинство из них поклонники красавицы. Сам принц Субиз, приветливый ко всем гостям, при ее появлении несколько насупился, несколько сухо отдал ей поклон на ее низкий реверанс. Когда же красавица отошла, хозяин дома обратился к ближайшему своему соседу и выговорил:

— Мой двоюродный братец, кардинал, награждает меня изредка не совсем приятными для меня посетителями.

— Вы говорите о графине Ламот? — удивленно спросил гость, провожая глазами гостью в блестящем костюме.

— Да. Признаюсь, я недолюбливаю ее. Красавица, но у нее чрезвычайно злое выражение лица… Но не в том дело… А я не люблю видеть на женщине двусмысленного происхождения и не имеющей известного на глазах у всех существующего богатства такие дорогие парюры [1]. Посмотрите на ее ожерелье, на ее браслеты, на все эти бриллианты, жемчуг и камни!

— Да, на ней всегда замечательные вещи и по изяществу, и по ценности! — отозвался гость.

— А откуда это?! Я верю, что только ее хорошенькая шейка и ее прелестные плечи ей законно принадлежат! Но все, что на них, вряд ли. На всю эту парюру можно было бы купить такой же отель, как мой, а у нее нет и маленького своего дома в Париже.

Красавица, к которой так недружелюбно отнесся хозяин, была действительно на этом бале благодаря кардиналу, епископу страсбургскому. Он выхлопотал ей приглашение у принца, и действительно в этот вечер графиня Ламот, не подходившая сама ни к кому, при виде кардинала Людовика быстро направилась к нему. И тотчас же вместе перешли они в крайнюю маленькую гостиную и довольно долго беседовали вполголоса.

Многие из гостей, пройдя по всем апартаментам, входили и в эту маленькую гостиную, но при виде беседующих — знаменитого кардинала Людовика с не менее известной красавицей графиней Ламот — всякий тотчас уходил, чтобы не мешать им. Но наконец в этой комнате появился молодой человек высокого роста, изящный, красивый, в мундире королевского полка, именовавшегося «Крават». Не знал ли он в лицо всей Франции известного кардинала Рогана или по рассеянности, но он преспокойно остался в крошечной комнатке, сел на диван и, не глядя на них, глубоко задумался.

— Как это глупо! — произнесла графиня Ламот довольно громко и слегка дернув красивым плечиком; она как бы указывала этим движением на расположившегося поблизости офицера.

— Да, не совсем вежливо, — произнес Людовик Роган. — Это потому, что я в светском придворном платье, а будь я сегодня в моей кардинальской одежде, он бы отнесся ко мне с большим почтением и не расположился бы передо мною в двух шагах, как если б он был у себя дома или в казарме.

Молодой человек мог это слышать, но был слишком поглощен какой-то тревожной думой, отражавшейся на его лице и позе. Красивое лицо его, по сдвинутым бровям, опущенному взору и задумчиво сжатым губам, было сумрачно, даже более, он как бы томился.

— Это все равно, — говорила между тем графиня Ламот, — если бы вы были теперь даже в вашем кардинальском облачении, он не удостоил бы вас своего внимания. Знаете ли вы, кто это? Это личность довольно интересная.

— А вы знаете, графиня?

— Конечно.

— Мне кажется, что вы не только весь Париж, но вы знаете весь мир.

— Более или менее, господин кардинал.

— Кто же этот неуч, графиня?

— Повторяю, очень интересная личность, — уже шепотом заговорила красавица. — Вы таких, быть может, еще нигде никогда не видели, хотя и много путешествовали. Это иностранец, но какой? — вот вопрос. Откуда?

— Индеец? — рассмеялся Роган.

— Почти.

— Однако?

— Русский, ваша светлость.

— Русский?

— Да, русский боярин. Этот гость здесь почти прямо с берегов Невы.

— Это очень любопытно! — проговорил Роган, вглядываясь в задумчивого молодого человека. — Что ж он: боярин или князь?

— Он просто господин Норич. Вместе с тем он, по уверению нашего министра иностранных дел, почти имеет косвенные права… весьма высокие…

— Что вы говорите, графиня?! Вы шутите?!

— Нисколько… Когда-нибудь я могу рассказать вам, каким образом простой русский дворянин может иметь такие права в северных странах.