Миссионер среди каннибалов Южного моря - Джон Патон

Мы шли за Файмунго так близко, насколько это было возможно. Мы не могли доверять ни ему, ни его людям, но это был единственный выход, и мы чувствовали себя в сильных руках любящего Бога. Скоро мы натолкнулись на воинов Миаки под предводительством Зиравы, который раньше приветливо относился ко мне.

Когда они вскинули ружья, Файмунго воскликнул: "Нет, сегодня вы не имеете права трогать мисси! Он со мной!" С этими словами он быстро пошел вперед, мои люди пошли за ним, а меня враги окружили узким кольцом. Я повернулся к Зираве и сказал: "Я всегда хорошо относился к вам, еще и сегодня я всех вас люблю! Вы знаете, что я давал вам лекарство и пищу, когда вы были больны и многие умирали. Одежда на вас – это мой подарок. Разве я не друг вам? Можете ли вы ругать Файмунго только лишь за то, что он разрешил нам следовать за ним?"

Зирава шептался со своими людьми так тихо, что я ничего не мог понять, но по их глазам я видел, что он смягчился. Эти воины никогда не должны видеть спину врага, потому что это вызывает в них огромное желание убийства. Я медленно пошел спиной вперед, твердо глядя всем в глаза. Только отойдя на некоторое расстояние и скрывшись за кустами, я побежал догонять друзей.

Охотно хочу верить, что злые слова Зиравы, которые он крикнул моему защитнику Файмунго, служили для его собственной безопасности, так как он принадлежал теперь Миаки и должен был вести себя так.

Вторая вражеская группа шла нам на встречу. Стоило многих усилий отвязаться от них. От друзей Файмунго, встретившихся нам позднее, мы точно узнали, где находится сам Миаки, узнали, что он снова убивает сторонников моего друга Манумана и сжигает их села. Другие вражеские группы Файмунго отражал с большей твердостью и сказал: "Мисси, теперь я сильнее, потому что ближе к своей земле".

Скоро мы подошли к красивой, лежащей на возвышенности деревне, называемой таннезийцами Анеай, что значит небо. Стояла сильная жара, на последнем отрезке пути почти не было тени. Все очень устали, утомился и сам Файмунго, так как нес тяжелый груз. Он сел на деревенской площади, взял свою трубку и сказал: "Мисси, теперь мы скоро будем дома, мы можем здесь спокойно отдохнуть".

Нам едва удалось полежать несколько минут, как вдруг услышали крики и ругань. Скоро мы увидели вражескую группу, хорошо вооруженную, опьяненную успехами и делами последних дней. Миаки узнал о нашем бегстве и послал людей убить нас. Файмунго очень испугался, потому что с малым числом людей нечего было и думать о сражении. Он сказал: "Мисси, идите со своей группой вперед. Я последую за вами после того, как покурю и поговорю с ними". – "Нет, – ответил я, – я останусь! Если меня убьют, то пусть рядом с вами. Я не оставлю вас!"

И снова началось то, что я уже не раз пережил: каждый подталкивал другого стрелять первым. Я твердо смотрел им в глаза и как можно спокойнее сказал: "Мой Бог накажет вас, если вы сейчас или позднее убьете меня или одного из Его слуг!" Брошенный камень попал доброму Аврааму по щеке. Он посмотрел вверх и сказал мне: "Мисси, я был близок к тому, чтобы пойти к Иисусу!" Этот взгляд остался незабываемым для меня. Удар дубинкой не попал в цель. Они окружили нас тесным кругом и подталкивали друг друга к первому выстрелу. Моя душа обратилась в горячей молитве к Спасителю, я знал, что Он видел все! Как дуновение Божье в мое сердце возвратился мир, и я понял, что не умру, пока Бог не посчитает мою работу законченной. Как будто голос с неба сказал это мне, так твердо я знал с этого момента, что никакая пуля не попадет в нас, никакое копье не ранит нас без воли нашего Бога, управляющего небом и землей, держащего мир в Своей руке и могущего усмирить ярость дикарей. Теперь я мог понять, что Стефан и Иоанн видели Спасителя, когда они в страданиях и гонениях взирали на небо!

И все-таки я не могу сказать, что в такие моменты не испытывал страха! Нет, мысли пролетали в голове с головокружительной быстротой, на какое-то время я терял слух и зрение, дрожали колени, когда я так часто был близок к смерти. Но все же оставалась мысль, что в следующее мгновение я буду в вечности стоять перед Богом. Но и в этом состоянии я мог слышать обещание: "Се, Я с вами до скончания века!" И вместе с Павлом я мог от всей души сказать; "Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь... ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божьей во Христе Иисусе, Господе нашем".

Файмунго и его люди хотели, чтобы мы дальше шли одни. "Почему? – спросил я. – Разве нам не нужно ждать, пока вы пойдете? Мы нуждаемся в покое так же, как и вы. Мой Бог знает, что вы обещали мне не вредить нам. Я не оставлю вас до самого конца вашего пути. Если я должен умереть, то рядом с вами, Файмунго!"

Через некоторое время он ответил: "Итак, я пойду вперед. Мисси, держитесь как можно ближе ко мне". Его люди пошли вперед, мои анетимийцы последовали за ними. Файмунго одним прыжком догнал их, я следовал по его стопам с молитвой к Иисусу, чтобы Он или сохранил нас, или как можно быстрее взял в Свое Небесное Царство. Враги тоже поднялись и побежали по обеим сторонам рядом с нами. Я предоставил все Господу и побежал за Файмунго, как будто эти вооруженные люди были моей охраной.

Это была операция спасения, проводимая той же рукой, которая сохранила Даниила от львов. Мы должны были перейти речку. Все одним прыжком пересекли ее. Я, как последний, попытался сделать то же самое, но не допрыгнул и поскользнулся на другом берегу. В это мгновение я услышал в ветвях над моей головой шум брошенного камня. Плоский большой острый камень упал на берег. Если бы мне удался прыжок, то я был бы убит. Благодаря моего Бога, я вполз на берег и скоро скрылся в кустах.

Молча смотрели мне вслед враги, которые были уверены, что попадут в меня. Они должны были признать охрану надо мной, потому что больше не кидали камни и не стреляли мне вслед. Оглянувшись, я увидел, что они разделились: одни пошли в глубь острова, другие вернулись в Анеай.

Я поспешил догнать своих, которых нашел в лесу отдыхающими и которые были рады видеть меня живым. В каждой деревне находились те, которые были готовы убить нас. Но Файмунго поднял против них, своих подданных, дубинку и сказал: "Сегодня вы не имеете права убивать мисси".

Жажда ужасно мучила нас. Мы проходили реки и источники, но нельзя было даже думать, чтобы попить. Стоило только отвернуться или нагнуться – и такой момент становился большим искушением для убийцы и мог закончиться верной смертью.

Наконец мы приблизились к деревне Файмунго. Он послал туда своих людей, а сам прошел с нами еще отрезок пути. Мы достигли берега и сели отдохнуть. Файмунго сказал: "Мисси, я исполнил свое обещание. Я очень устал и в сильном страхе. Дальше я не решаюсь идти. До свидания! Теперь – вперед! Эти трое, – он показал на приближающихся мужчин, – будут сопровождать вас до следующей скалы. Быстрее отсюда! До свидания!"

Мы еще немного прошли с его людьми, когда они сказали: "Мисси, Файмунго во вражде с этим племенем. Дальше мы не решаемся идти! Только оставайтесь на этой дороге!" С этими словами они повернулись и убежали назад в деревню.

Нам одним нужно было пройти еще через многие владения враждующих племен. В одном из них отсутствовали все, способные к войне, так как они напали на соседнее село. Жители другого села дали нам спокойно пройти и были наказаны за это снисхождение тем, что у них уничтожили все оружие, тем самым открыто унизив их.

Наконец мы приблизились к миссионерской станции Квамера. Каждый из нас получил от местных жителей, поддерживающих мистера Матисона, кокосовый орех – первые капли жидкости после длительных лишений в этот знойный день. В предыдущие дни мы тоже почти не ели.

Когда мистер Матисон услышал, что мы пришли, он побежал нам навстречу. Он думал, что мы уже убиты, так как и до него дошли вести о гонении на нас. Супруги Матисон были очень больны и выглядели удручающе. Они только на днях похоронили единственного ребенка!

Опасность, в которой всегда находилась их станция, еще увеличилась после событий в порту Резолюция. Мы благодарили Господа за помощь, за то, что можем быть вместе, и просили укрепить и сохранить нас.

Прежде чем оставить порт Резолюция, я написал письма капитанам кораблей, которые зайдут в порт. В них я просил приехать в Квамеру и за хорошую плату перевезти оставшихся в живых. Новар передал три таких письма капитанам, зашедшим в порт, но они предпочли не принимать во внимание эту просьбу. Они везде скупали вещи, награбленные в миссии, давая взамен табак, пули и порох. Так они сделали свое дело и уехали, не приехав за нами. С таким грузом мы были бы для них неприятными гостями».

В Квамере

Старые заметки, сделанные Джоном Патоном, были уничтожены в результате грабежа. В Квамере он снова начал вести дневник, в котором смог зафиксировать все события до самого конца миссионерской работы на Танне.

«22 января 1862 года мы услышали, что снова были убиты трое людей Манумана. От одного из них, который был другом Новара, я слышал такие слова: «Если здесь убивают столько детей, то почему мне не пришлют хотя бы одного? Они нежнее и лучше, чем молодые петушки!» Такое замечание дает нам возможность заглянуть в сердце каннибала. И все же этот человек был не из самых худших.