Роза и виолончель (СИ) - Зеленая Марья

Отец заложив руки за спину, прямо и без страха глядел в дуло пистолета.

— Ну что ж… я готов, — сказал он. — Только не трогай остальных, они ни в чем не виноваты.

Ноздри Тео раздулись от ненависти, губы искривились в презрительном оскале. Он медленно поднял оружие, целясь Зигурду в лицо.

Сердце Мии оборвалось. Она вдруг услышала свой собственный пронзительный вопль:

— Нет!!!

Очертя голову, она бросилась в проход и, раскинув руки, встала между отцом и любовником.

— Какого дьявола! — брови Тео поползли на лоб. — Свали нахрен!

— Нет! Ты не убьешь его! — истерически выкрикнула она. — Я тебе не позволю!

— Мия, уйди! — рявкнул Зигурд.

— Пошла вон, дура, я же попаду в тебя! — яростно взревел Тео. — Убирайся!

— Нет! — всхлипнула Мия.

Широко распахнутые карие глаза суматошно заметались по сторонам.

— Я убью тебя!

— Убивай!

— Идиотка!

— Мудак!

Мия отчаянно вцепилась взглядом в лицо бывшего любовника. Тяжелое дыхание, оскаленный рот, блеск пота на лбу — он выглядел как загнанный зверь. Пистолеты подрагивали в его руках, черные дула смотрели на нее мертвыми пустыми глазницами.

Удары пульса болезненными толчками отдавались в ее голове. Все вокруг оцепенели в мучительном ожидании. Воздух стал густым и липким от напряжения.

Время замерло, словно застывшая канифоль…

— Да ну на хуй! — в сердцах выпалил Тео и швырнул пистолеты на пол.

Глава 16

Солнце до краев заливало гостиную, яркими бликами отражаясь в каминном зеркале. Изабелла и Константин играли в карты, а Мия свернулась в кресле с книгой в руках. Она понятия не имела, о чем эта книга, потому что до сих пор не прочитала ни строчки. На глазах дрожали слезы, и буквы расползались по странице как муравьи. Вот бы убежать в свою комнату, накрыться одеялом с головой и горько рыдать в подушку, а не сидеть здесь, делая вид, что все в порядке. Нет, черт возьми! Все совсем не в порядке!

После неудавшегося переворота уцелевших заговорщиков схватили и бросили за решетку, родители уехали в Хейдерон, а свадьбу отложили на неопределенное время. Но Мие было вовсе не до свадьбы — ее ни на секунду не отпускали мучительные раздумья. Почему Тео хотел убить отца? Что именно произошло двадцать два года назад? И какова роль в его плане была отведена ей?

Все эти дни Мия практически не спала и почти ничего не ела. Под глазами обозначились темные круги, губы были искусаны в кровь. Она терзалась муками совести, корила себя за глупость и распущенность. За то, что спала с предателем. За то, что бегала за ним, как паршивая собачонка… А хуже всего было то, что она по-прежнему продолжала его любить, сходя с ума от тревоги за его судьбу.

Мия попыталась выведать у Константина о дальнейшей участи мятежников, но тот посоветовал ей не забивать свою хорошенькую головку такими малоприятными вещами. Тогда она отправилась в библиотеку и, покопавшись в своде законов, выяснила, какое наказание полагается за государственную измену.

Когда она узнала, ЧТО именно сделают с Тео, у нее волосы встали дыбом. Его, как и остальных заговорщиков, подвергнут жестоким пыткам на потеху зевакам. Сперва повесят, а затем, еще живого снимут, выпотрошат и разрубят на куски, как свиную тушу*. При одной только мысли об этом спина покрывалась холодным потом, а в животе сворачивался вязкий ком, который поднимался к горлу и разбухал, не давая дышать.

С тех пор Мия окончательно утратила покой. Она хотела только одного — во что бы то ни стало спасти Тео. Но как? Упасть в ноги князю и Константину, просить о помиловании? Но что им сказать? Признаться в любви к предателю? В измене жениху? Этим она сделает только хуже… хотя, куда еще хуже-то?

Молить о помощи Изабеллу? Пускай она даже забирает Тео себе — лишь бы только он остался жив. Но тетка вела себя как ни в чем не бывало: каталась по театрам, веселилась на приемах, мило улыбалась гостям. Похоже, на участь бывшего любовника ей было глубоко наплевать.

Мия часами крутилась у входа в дворцовую темницу, строя безумные планы освобождения. Если бы только удалось вывести Тео наружу… Здесь рядом конюшня — можно было бы украсть лошадь… сбить замок на калитке в западной стене… Но могучие казематы незыблемой твердыней возвышались перед глазами, отнимая всякую надежду на спасение.

Время шло, а она так ничего и не придумала. А сегодня после обеда кто-то из челяди обмолвился о том, что завтра на рыночной площади намечается большая потеха, и Мия тотчас же догадалась, о какой именно «потехе» идет речь…

Она еще ниже склонилась над книгой, чтобы спрятать заплаканные глаза. Мертвую тишину нарушали только короткие реплики тетки и жениха, да тиканье часов на каминной полке. «Завтра его казнят! Завтра его больше не будет!» — ржавой пилой скрежетало в ее голове. Было трудно дышать: грудь словно сдавило тисками. С каждой секундой, с каждым ударом сердца неотвратимо приближался тот миг, когда человек, которого она любит больше всего на свете, предстанет перед палачом.

Мия с тяжелым вздохом перевернула непрочитанную страницу, как вдруг распахнулась дверь, и в комнату ворвался князь Себастьян. Она подняла голову — дядюшка выглядел весьма взбудораженным.

— Нет, подумать только, каков наглец! — возмущенно выпалил он, и все озадаченно уставились на него. — И что мне теперь прикажете делать?

— Что случилось, папа? — полюбопытствовал Константин, выкладывая на стол игральную карту.

— Представляете, что учудил этот мерзавец Мариотти?

Мия как ужаленная подскочила в кресле и тут же целиком обратилась в слух.

— Я даже не знаю, как сказать это при племяннице… — князь бросил на нее смущенный взгляд.

Грудь запылала от жгучего нетерпения.

— Ничего страшного, говори, дядюшка, — сбивчиво пролепетала она.

— Ну что ж… — князь прочистил горло. — Чтобы тебе было понятно, дорогая Мия, я должен кое-что пояснить. У нас в Ангалонии, если человека благородного происхождения приговаривают к смерти, то он имеет право на последнее желание. По традиции мы должны его исполнить… в разумных пределах…

— Само собой, иначе каждый бы просил отменить приговор, — уточнил Константин.

— Ну да. — Себастьян суетливо прошелся до камина и обратно. — Ну так вот, знаете, что пожелал этот ублюдок Мариотти?.. Да простят мне дамы такие выражения.

— И что же? — полюбопытствовала Изабелла.

Мия напряженно вцепилась в подлокотники кресла.

— Кхм, — князь на секунду смутился. — Ну… даже не знаю, как и сказать…

— Говори уже, не томи! — гаркнула тетка.

— В-общем, он потребовал, чтобы сегодня ночью к нему в камеру пришла… — он с виноватым видом повернулся к Мие, — ты, моя дорогая племянница.

— Что?! — хором воскликнули Константин с Изабеллой.

Мию бросило в жар, спина взмокла от пота.

— Я, конечно же, сказал этому подлецу, чтобы он и не мечтал, — продолжил дядюшка. — Предложил ему выбрать вкусный ужин или… кхм… девицу из борделя — ну, что там обычно просят приговоренные…

— А он? — ядовито прищурилась Изабелла.

— Представляете, отказался, — всплеснул руками Себастьян. — Подавай ему принцессу, и все тут. Хочет, мол, ей исповедоваться перед смертью.

— Но почему именно ей? — недоуменно нахмурился Константин.

— Действительно, — тетка с подозрением покосилась на Мию.

Князь пожал плечами.

— Сказал, мол, ее героический поступок в церкви произвел на него неизгладимое впечатление. Но я думаю, дело тут в другом.

— И в чем же?

— Скорей всего, мерзавец просто тянет время. Он знает, что его желание невыполнимо, но чтобы доказать это, нужно созвать юридический консилиум. Казнь назначена на завтра, а теперь придется ее отложить.

— Много чести — плясать под дудку этого предателя! — презрительно фыркнул Константин. — Давайте, казним его — и дело с концом!

— Мы, конечно, можем так поступить, но все же мне не хотелось бы нарушать традицию. Это ляжет пятном на репутацию нашей семьи, — возразил князь.