Мы в пятом классе - Людмила Матвеева

— Школа, знаете ли, такое учреждение — не соскучишься, — говорит она и рада, что не соскучишься.

Хорошо у неё на душе и тихо в этот вечерний час. Прошёл день без происшествий. Ну, поймала дежурная учительница Василия с сигаретой. Не трагедия. Поумнеет Василий и не будет курить.

Тихо на душе у директора. И тут раздаётся стук в дверь.

— Войдите!

Лидия Ивановна вся подбирается, становится сразу худее и моложе.

— Прошу вас! Войдите!

Дверь приоткрывается, неуверенный голос произносит:

— Лидия Ивановна, я насчёт Павликова.

Снова рука директора потянулась в сумочку за таблетками. Директор откидывается на спинку стула, тяжело дышит. Вот и кончилась тишина. Павликов.

— Что? Что он опять натворил? Павликов?

— Вы не волнуйтесь, пожалуйста, Лидия Ивановна. Он ничего не сделал плохого. Он только сидит в подвале, а там заперто, завхоз ушёл, а я не могу выпустить. Завхоз унёс ключ. Может быть, у вас есть ключ от подвала?

— Почему в подвал? Что ему нужно там, в подвале? Павликову? И когда это всё кончится? И почему ты стоишь в коридоре? Войди немедленно сюда!

Дверь открывается шире, в кабинет директора входит Таня.

Вот она стоит посреди кабинета директора школы и принимает на себя справедливый гнев Лидии Ивановны. Таня, конечно, никогда не решилась бы прийти сюда по своей воле. Она робкая, застенчивая девочка. Но так случилось — пришлось явиться в грозный директорский кабинет.

— Он же маленький, — произносит Таня настойчиво. — И там темно, в подвале. Он, наверное, боится.

— Кто боится? Павликов боится? Лучше молчи.

Лидия Ивановна торопливо шарит по ящикам. Наконец она достаёт большую связку ключей и быстрым шагом выходит из кабинета. Мы с Таней спешим за ней. Я молчу — что тут скажешь? Обстановка и так накалена, Лидия Ивановна в гневе. А Таня? Таня, представьте себе, говорит:

— Лидия Ивановна, а вы дайте мне ключи. Я только Игоря выпущу, совсем быстро, а ключи вам сразу верну.

Но Лидия Ивановна ей даже не отвечает. Лидия Ивановна грозной походкой выходит во двор и сама отпирает подвал.

— Выходи немедленно! Павликов, кому я сказала?

Из тьмы раздаётся голос:

— Таня! Ты здесь?

Голос совсем детский и испуганный. Бедный Павликов ищет защиты у Тани.

— Игорь, я здесь. — Она шагнула вперёд. Тот, у кого ищут защиты, становится смелым, так бывает всегда. — Игорь, здесь Лидия Ивановна, ты не волнуйся. Теперь уже дверь открыта.

— Я и не волнуюсь, — довольно нахально отвечает Павликов.

Он выходит из подвала, во дворе горит фонарь, Игорь щурится от света, говорит вежливо «здравствуйте». Это он нам.

— Здравствуй, здравствуй, — отвечает Лидия Ивановна голосом, не предвещающим Павликову ничего хорошего. — Можно узнать, зачем тебя понесло в подвал? А? Павликов? Я тебя спрашиваю.

— Я думал, там интересно, — честно отвечает он. — А там ничего особенного, одни трубы и ящики. Знал бы, я бы не полез. Я больше не буду.

— Он больше не будет, — подхватывает Таня. — Можно мы пойдём, Лидия Ивановна? Он же, наверное, голодный. Он же с середины дня там сидел.

— С утра, — всхлипывает Павликов, — не евши.

Почему отворачивается директор? Директор сдерживает смех. Дрожат полные плечи в вязаной кофте. Сейчас сорвётся грозный педагогический разговор. Ещё секунда, и Лидия Ивановна расхохочется вслух. Я тоже еле сохраняю серьёзность. А Павликов? Он ещё раз всхлипывает и берёт Таню за руку.

— Идите, — машет рукой Лидия Ивановна, — смотри у меня, Павликов.

Таня ведёт его через двор к воротам. Мы стоим, забыв, что нам холодно, — выскочили без пальто, спешили. Как же, Павликов пропадает в тёмном подвале.

Симпатичный парень, но от него ещё все поплачут в школе. А Таня-то! Таня, оказывается, умеет быть смелой и твёрдой. Таня не стесняется, когда это надо для другого. Вот они ушли — большая девочка и маленький мальчик. Она держит его за руку, а он доверчиво поднял лицо и что-то ей рассказывает. Она слушает его серьёзно. Она умеет слушать серьёзно, эта тихая девочка Таня.

— Девочка новенькая, — говорит Лидия Ивановна как бы про себя. — Таня, хорошая девочка. Повезло Павликову.

Оля нашла нужную старушку

Ну, а штаб? Девочкам так хотелось создать свой тайный штаб. Теперь они его имеют. А что же дальше? Песни петь — это ещё не штаб. И репетировать пьесу о королевском дворце — можно, конечно, и на чердаке. Но при чём здесь штаб?

Штаб — дело боевое, тимуровское, пионерское. И однажды Оля говорит девочкам:

— Я нашла нужного человека. Теперь у нас всё будет по-настоящему.

— Какого человека? — спрашивает Лариса, замирая. Что ещё эта Оля Савёлова придумала? Опять по холодным задворкам таскайся и по чердакам шныряй. Разве это подходящее занятие для девочки?

— Старушка очень хорошая, ноги больные, совсем не выходит, ей девяносто два года, мне в ЖЭКе сказали. Я специально в ЖЭК ходила. Понятно? Будем тимуровцами, мальчишки у нас ещё попляшут.

— Олечка! Ну какая ты молодчина! — всплёскивает руками Оксана. — Тимуровцы — это так интересно.

— Романтика, — пискнула Людка. — А что мы будем делать у старушки?

— Помогать, — твёрдо сказала Оля. Больше она и сама не знала. — Пошли. Тайное заседание тимуровского отряда закончено.

Старушка оказалась очень славной. Она спросила дребезжащим голосом:

— Кто там? Кто там?

— Тимуровцы! — громко прокричали девочки.

Старушка была глуховата, она не услышала их ответа, но дверь открыла.

Она была маленькая, худенькая, глаза смотрели с любопытством и весело блестели.

— Меня зовут Софья Павловна. Проходите в комнату.

— Мы вам будем помогать! Во всём! Софья Павловна! Давайте мы в магазин сходим! — кричала Оля.

— В булочную! — кричала Оксана.

— В аптеку! — кричала Людка.

— Не надо так кричать, — вдруг засмеялась Софья Павловна. — Пока ничего не надо, мне соседка всё приносит, очень хорошая женщина. Мы с вами будем чай пить, гости у меня бывают редко, все состарились, трудно им по гостям ходить.

Софья Павловна, тяжело шаркая тапками, пошла в кухню, поставила чайник. Покряхтев, нагнулась, достала из шкафчика варенье.

— Вишнёвое, без косточек. Сама варила. Да вы ешьте, не стесняйтесь.

Приветливая, гостеприимная старушка Софья Павловна. Они быстро перестали стесняться. Попили чаю, потом посмотрели книги на полках.

— Ой, девочки, смотрите! Сказки дядюшки Римуса, у меня тоже есть такая книга!

Оля листала книгу, Оксана достала другую. Людка с Ларисой стали бегать друг за другом, перевернули кресло. Софья Павловна сначала улыбалась, потом вздохнула:

— Устала я что-то, ступайте девочки. Вы не обижайтесь, силы уже не те.

Жалко было уходить от милой Софьи Павловны, из её светлой, уютной квартиры.

— Мы к вам ещё придём, — пообещала Оля, — обязательно.

— Не беспокойтесь, девочки, — вежливо, но твёрдо ответила старушка.

Она пошла мыть посуду, а Оля пожала плечами.

— Странная какая. Мы ей помогать хотим, а она не хочет. Это всё вы — бегаете, носитесь, стулья раскидали. Из-за вас она нас больше и не пустит.

— А что мы? — быстро заговорила Людка. — Уж и поиграть нельзя? Правда, Лариса? Всегда ты командуешь, Оля. Надоело даже.

Людка повернулась и пошла. Лариса нерешительно затопталась на месте. Тимуровский штаб разваливался на глазах.

— Люда, постой, — властно окликнула Оля, — нечего обижаться. Найдём другую старушку или ещё что-нибудь придумаем.

— Всё равно надоело, — проворчала Людка, но всё-таки пришла обратно.

И Лариса подумала: «Хорошо, что я не пошла вместе с Людкой. Всё равно бы вернулись».

Кто сегодня отсутствует?

Словно распрямилась душа у Тани. Как будто была душа у Тани сжата в комочек, а теперь заняла положенное нетесное пространство. Вот эта жизнь настоящая.

Таня долго была одна, но не за её одиночество мы любим её. В ней много хорошего, в Тане. И не только директор школы это заметила, и не один Игорь Павликов это знает, и не только мне Таня нравится.

Максим вчера залепил ей в спину теннисным мячом. Крепким теннисным мячиком с близкого расстояния. Вот какие дела.

А Таня? Весь мир сияет ярким светом, искрится и переливается.

Таня теперь заранее чувствует, что скоро она увидит Максима. Как это может быть — не знаешь, где он, а чувствуешь — сейчас увижу. Разве можно знать заранее? Таня и сама удивляется, но всё равно знает. И ни разу не ошиблась.

Вот сейчас она подходит к своему пятому классу «В» и чувствует: Максима там нет. Она входит и видит: его нет. И сразу класс кажется ей пустым, хотя там полно народу. Колбасник кидается в Серёжу пластилиновыми шариками. Вовка гоняется за Колбасником и орёт: «Жиртресина!» Оля листает учебник, Оксана пишет записку. Все заняты своим делом, в классе шум, а Тане кажется, что тихо, пусто. Ну что за глупости. Вот сейчас он придёт, влетит, запыхавшись, кинет портфель на пол, он всегда кидает его на пол. А что с ним носиться, с портфелем? Таня свой тоже кинула на пол. Потом он щёлкнет по макушке Колбасника, хотя Колбасник вдвое больше его. Не боится Максим Колбасника. Потом он напишет на доске «Кузя дура», и это будет означать, что Таня Кузнецова ему небезразлична. Он мог про кого угодно написать на доске, выбор огромный. Но он захотел написать про неё, про Таню.