Тайна сибирской платформы - Валерий Осипов

В кабинете Бондаренко стены увешаны странными картами. Глаз не встречал на них привычного разделения мира на страны и географические области. Одним цветом здесь соединены такие места, которые, казалось, не могли быть соединенными никак. Уже потом я понял, что это была геологическая карта мира.

Рядом с ней висела другая, «слепая», карта земных полушарий. Она была сплошь бела и имела только контуры континентов и рек. Старенькие, уже поблекшие от времени значки алмазных кристаллов были нарисованы цветной тушью на территории Индии, Южной Америки, Африки, острова Борнео, Австралии. Зато во всю Восточную Сибирь, от Енисея и до побережья Охотского моря чья-то восторженная рука намалевала огромный, еще не просохший значище якутских алмазов. Знай, мол, наших!..

Оказавшись, наконец, у цели своего долгого путешествия, я, что называется, с нетерпением «рвался в дело» и задал начальнику экспедиции чуть ли не добрый десяток вопросов сразу. И, конечно, первым из них был такой: как велики месторождения якутских алмазов?

Бондаренко ответил, что уже найденные и разведанные месторождения позволяют сказать, что якутский алмазоносный район — одно из богатейших месторождений в мире. Но это еще только начало. Разведка продолжается. Геологи нащупали в пределах Якутии еще несколько алмазных районов. Когда они будут детально исследованы, Советский Союз, очевидно, станет обладателем очень больших запасов алмазов.

— Михаил Нестерович, а кто, собственно, открыл якутские алмазы? Как бы побеседовать с этим человеком?

— Видите ли, в чем дело, — ответил начальник экспедиции, — псевдоромантическая фигура геолога-одиночки, проделывавшего все поисковые работы от начала до конца, уже отжила свой век. Месторождения якутских алмазов открыл большой коллектив геологов и ученых, причем в рекордный для мировой геологической практики срок. Эта коллективность, присущая только советской геологической школе, позволила нам во много раз сократить сроки поисков и сэкономить большие государственные средства. Но у нас нет и обезлички. Каждый отдельный участок большой работы выполнялся конкретными людьми и нередко в очень тяжелых условиях. Я вам сейчас назову фамилии некоторых людей, с которыми вам надо будет обязательно встретиться, чтобы получить представление об истории открытия якутских алмазов. Это целая эпопея — многолетняя, суровая, героическая.

Бондаренко перечислял имена геологов и ученых, я записывал их. Список фамилий «некоторых» людей занял чуть ли не половину блокнота.

Получив в нюрбинской гостинице койку, я засунул под нее чемодан и отправился осматривать алмазную столицу. Из официальных источников я уже знал, что «село Нюрба — центр Нюрбинского района Якутской АССР, пароходная пристань на надпойменной террасе левого берега реки Вилюя, расположена в восьмистах двадцати шести километрах от города Якутска и связана с ним гужевым, речным и воздушным транспортом. Первоначально Нюрба возникла как центр русской миссионерской службы в среднем течении Вилюя. В 50-х годах прошлого столетия здесь построили церковь, в 70-х — здание инородной управы.

Нюрбинский район — один из крупнейших сельскохозяйственных районов Якутии. В районе две машинно-тракторные станции — Мархинская и Нюрбинская. Якутские наслеги — села — расположены в основном по рекам Мархе и Вилюю. Район считается одним из густонаселенных.

Несмотря на то, что Нюрба находится в Якутском приполярье на 63° северной широты, здесь хорошо развито мясомолочное животноводство, коневодство, полеводство. В колхозах района имеется свыше двадцати тысяч голов крупного рогатого скота, одиннадцать тысяч лошадей, много овец и оленей. Основные сельскохозяйственные культуры — ячмень, озимая рожь, пшеница; огородные — табак, картофель, турнепс. Широко развит охотничий промысел: добывается белка, горностай, ондатра, заяц. В районе семь колхозных электростанций, шесть радиоузлов.

В самой Нюрбе есть райпромкомбинат, раймаслопром, три электростанции, радиоузел, средняя и семилетняя школы, Дом культуры, кино, две библиотеки, ясли, детский сад, санаторий, несколько магазинов, славящийся в республике колхозный рынок, прекрасный Парк культуры и отдыха. Интересно, что этот парк — один из самых первых сельских парков в Советском Союзе. Он был построен в 30-х годах руками нюрбинской молодежи по инициативе комсомольцев и сейчас носит название «Парк имени Ленинского комсомола».

В Нюрбинском районе работают около двухсот учителей, пятьдесят восемь врачей. Из района вышло девять кандидатов наук».

Это сухая, официальная справка, туго «набитая» цифрами. Я бы никогда не рискнул приводить ее здесь, если бы в тот же день мне не удалось услышать легенду о происхождении Нюрбы.

«…Много лет назад на месте теперешней Нюрбы лежали холодные воды большого озера. Озеро это не могло уйти в Вилюй, так как дорогу ему отрезала высокая гора.

Однажды на берег озера вышла прекрасная якутская девушка Нюрбакан. Злые языки изгнали ее из родного племени, и Нюрбакан одна ушла в тайгу.

Озеро понравилось девушке своей красотой. Нюрбакан срубила на берегу маленькую юрту и стала жить в ней. Днем она собирала ягоды, а по вечерам сидела на пороге своей юрты и пела печальные песни о своей одинокой судьбе. Голос ее был чист, а слова песни так жалобны, что послушать их собирались звери и птицы со всего леса. Они не выходили из леса на берег озера, так как боялись спугнуть песню.

Когда Нюрбакан пела, на озере расцветали большие белые цветы, вода делалась прозрачнее, из-за туч показывался месяц и на середину озера выплывали девять черных и девять белых лебедей.

Однажды в тайге Нюрбакан встретила старика из своего племени, по имени Басылай.

— Как живет народ моего племени, дедушка? — спросила Нюрбакан.

— Народ твоего племени живет очень плохо, — ответил Басылай. — Звери и птицы совсем ушли из наших краев. Наш народ забыл вкус мяса. Старики говорят, что мы были несправедливы к тебе и за это небо покарало нас.

Огорченная возвращалась Нюрбакан в свою юрту. Подойдя к озеру, она увидела на берегу следы многих зверей. Следы были совсем свежие. Значит, здесь должна быть богатая охота.

И Нюрбакан решила позвать в эти места народ своего племени. Она не была злопамятна. Нюрбакан хотела искупить свою вину, которая состояла в том, что она подарила свою любовь человеку из чужого племени, а законы ее племени не допускали этого.

Но в тайге негде было ставить юрты для целого племени. И тогда Нюрбакан решила осушить озеро.

Девять лет она срывала гору, отделявшую озеро от реки. И каждое лето на озеро возвращались из теплых стран белые и черные лебеди. Они не знали, зачем роет Нюрбакан землю, но они помогали ей своим курлыканьем и скрашивали ее одинокую жизнь. Нюрбакан пела им песни и хотела их тоже научить петь, но лебеди никак не могли научиться — они умели только курлыкать.

На десятую весну озеро начало постепенно уходить в реку. Нюрбакан побежала в тайгу, встретила там старого Басылая и рассказала ему обо всем. Обрадованный Басылай побежал к своему племени, а Нюрбакан вернулась в юрту.

В последний раз села Нюрбакан на порог и запела. И звери и птицы со всей тайги собрались, чтобы послушать ее голос. В небе послышался шум крыльев — это вернулись из жарких стран девять белых и девять черных лебедей. Они опустились на озеро и тоже стали слушать песню Нюрбакан, не замечая, что вода в озере все время убывает.

Вдруг среди деревьев послышались голоса. Это Басылай привел к озеру племя, в котором когда-то жила Нюрбакан. Увидев зверей и птиц, мужчины выхватили стрелы и луки, Берега озера окрасились кровью. Кто-то из охотников ловко бросил сеть, и она накрыла сразу девять белых лебедей.

— Не трогайте лебедей, — закричала Нюрбакан, — это священные птицы! Здесь есть много другой дичи.

Но обезумевшие от голода люди не хотели ничего слушать. Они отрывали лебедям головы и пили сырую кровь. Они разрывали их на куски.

И тогда Нюрбакан заплакала, закрыла лицо руками и пошла к реке. И все звери и птицы пошли за ней. Попрощавшись с землей и небом, с птицами и зверями, Нюрбакан бросилась с высокого берега в воду.

Вода из озера ушла, и на его месте образовалась низина. Люди племени Басылая поставили на ней свои юрты и стали жить здесь. Они голодали и мерзли в ожидании того времени, когда наступит удачная охота. Но время удачной охоты не приходило. Все звери ушли за реку, в которой погибла Нюрбакан, все птицы улетели вслед за ними. Никто больше не видел в небе распластанных крыльев.

Только один раз в году, весной, когда вскрывался лед на реках и лопались почки растений, в голубом небе появлялись большие птицы. Это были девять черных лебедей, которым удалось спастись от охотников. Каждую весну, возвращаясь из жарких стран, они по старой памяти прилетали туда, где раньше стояла юрта Нюрбакан и было озеро с большими белыми цветами.