Слепой мир. Сборник - Дэниел Галуи

Она прошла у него за спиной и бросила на меня многозначительный взгляд, словно говорящий: «Вы же видите, что он себе воображает!»

Она уже выходила из кабинета, когда он велел:

— Я оставил в приемной человека. Будьте добры, пригласите его войти.

— Еще один партийный деятель? — спросил я.

— Нет. Он из ваших. Вы его узнаете.

И действительно. Это оказался Маркус Хэт. Такой же маленький, как Сичкин, но несколько полноватый. Очки с толстыми стеклами подчеркивали бегающий взгляд его серых глаз.

— Привет, Хол, — он пожал мне руку. — Давненько мы не виделись.

Я и впрямь не виделся с ним с дела об университете. Но ведь не все эти десять лет он провел в тюрьме. Я припомнил, что он был осужден только на два года.

— Хэт будет вашим ассистентом, — пояснил мне Сичкин. — Но сначала следует ввести его в курс дела.

Я уже критически взглянул на Маркуса.

— Вы следили за последними разработками в области симулэлектроники?

— Более чем. Я думаю, что я даже впереди вас, Хол. Я возглавлял технические изыскания у Банфилда.

— Я его перекупил, — с гордостью сообщил Сичкин.

Я облокотился на стол:

— Хэт, мистер Сичкин знает о вас все?

— Эпизод в университете? — вмешался Сичкин. — Я знаю вполне достаточно, чтобы быть уверенным, что Хэт оказался козлом отпущения.

— Доктор Хэт, — напомнил я ему, — был признан виновным в присвоении общественных фондов, предназначенных для научных исследований.

— Надеюсь, вы не поверили этому? — проговорил Хэт.

— Но вы же признали факты.

И вновь в разговор вмешался Сичкин:

— Я не так уж глуп, чтобы принимать на работу человека, не выяснив его прошлое. Вся служба безопасности занималась этим вопросом. Хэт прикрывал… кое-кого другого.

— Это ложь! — запротестовал я. — Фуллер ушел из университета без гроша в кармане!

Сичкин улыбнулся, продемонстрировав отличные белые зубы.

— Сведения, собранные о Хэте, меня убедили. Важно только это.

И он ушел восвояси, забрав Хэта с собой. Я понял его ход. Во время нашего стимуляционного «путешествия» Дороти Форд сумела-таки прочесть в моем мозгу намерения в отношении Сичкина: саботировать его связи с партией и противостоять его политическим амбициям.

А сейчас Сичкин готовился к тому, чтобы от меня избавиться. Задачей Хэта было узнать как можно больше, прежде чем занять мое место. Тогда Сичкин использует на всю катушку свое влияние, чтобы меня арестовали за убийство Фуллера.

Около полудня на экране интеркома появилось красное лицо какой-то пожилой женщины. По всей видимости, Дороти покинула свой пост, и со мной связались напрямую.

— Опрашивающий № 10421-С, — начала она. — Я веду опрос о…

— Я заплачу штраф, — бросил я и прервал разговор.

Сигнал интеркома раздался снова, и я нажал клавишу снова, продолжая в том же тоне:

— Я же только что вам сказал, что… Джинкс!

— Здравствуйте, Дуг, — произнесла она. Позади нее виднелась знакомая обстановка рабочего кабинета доктора Фуллера. — Я просто должна была вам позвонить. Я знаю, что вчера вечером я поступила… странно.

— Джинкс! Что случилось? Где вы были? И как…

Она нахмурила брови — от удивления… или от страха?

— Я вошел в дом сразу вслед за вами, — пояснил я ей, — и вас там не было! Вас не было нигде!

Она улыбнулась:

— Надо было получше искать. Я так ужасно устала, что легла на диван и не пошевелилась до самого утра.

— Но на диване я тоже смотрел!

— Вы ошибаетесь, — сказала она с тихим смешком. — Мое поведение прошлой ночью объясняется тем, что я беспокоилась за вас. Но я хорошенько подумала и больше не волнуюсь. Поймите меня! Я так давно ждала… и была так разочарована!

Я смотрел на экран, не видя ее.

— Я хочу, чтобы вы знали одну вещь, — добавила она. — Я вас люблю. — Она помолчала немного, потом спросила: — Мы увидимся сегодня вечером?

— Я буду допоздна занят, — солгал я.

— Я заеду за вами на службу.

— Но…

— Спорить бесполезно. Если нужно, я буду ждать хоть всю ночь.

Я не стал спорить, а просто прервал разговор, отчаянно пытаясь сообразить, что же произошло. Прошлой ночью Джинкс хотела показать, что решила больше не встречаться со мной, потому что боится меня. А сейчас оказалась готовой на все, хотя причин сомневаться в моем душевном равновесии у нее стало гораздо больше!

С одной стороны, если девушка действительно исчезла, то куда она делась? И ще она пробыла последние двенадцать часов?

Кроме того, я понял, что никакая таинственная сила ее не преследовала, потому что если бы эта сила ее захватила, а потом освободила, Джинкс сейчас не вела бы себя так, словно не произошло ничего особенного.

После обеда я с полчаса сидел, уставившись в чашку давно остывшего кофе, стараясь привыкнуть к мысли, что исчезновение Джинкс было всего лишь еще одной галлюцинацией.

— О чем это ты так глубоко задумался?

Я вздрогнул и внезапно осознал, что на меня уже довольно давно глядит Чак Уитни.

— Да так, обычные проблемы, — с трудом пробормотал я.

— Этот Хэт сидит у нас. От него невозможно отделаться.

— И не пытайся, не то рискуешь столкнуться с Сичкином. Если Хэт тебе слишком надоест, скажи мне.

— Вот я тебе и говорю. Я как раз готовился к осуществлению эмпатического подсоединения к нашей единице контакта, и вот появляется этот тип, который требует себе кресло в первом ряду.

— Я полагаю, его желание следует выполнить.

Он посмотрел на меня с удивлением:

— Ты считаешь, что нужно ему объяснять функционирование нашей системы?

— А ты ничего не объясняй. Правда, я не могу себе представить, как мы сможем отказаться отвечать на его вопросы. А зачем тебе подсоединение к Эштону?

— Я подумал, что неплохо бы глянуть, как он настроен.

Через десять минут я вернулся в свой кабинет. Машинально я начал снова рисовать набросок Фуллера. Потом бросил карандаш и стал созерцать сомнительный плод моих малохудожественных усилий. Ахилл и черепаха. Зенон. З. Нон. Да, после исчезновения Зай Нона я был абсолютно уверен, что Фуллер хотел навести меня именно на эту мысль.

В своей основе парадокс Зенона означает, что любое движение иллюзорно. И я очень скоро понял, что это абстрактное положение можно проверить — по крайней мере в симулэлектронной системе.

Но, может быть, рисунок имел и другое, скрытое значение? Ахилл в ста метрах от черепахи. Оба движутся. Пока Ахилл пробегает эти сто метров, черепаха продвигается вперед, скажем, на десять метров. Когда Ахилл, в свою очередь, пробежит эти десять метров, его соперница опять будет впереди, уже на метр. Он пробегает этот метр, но видит, что между ним и черепахой остается еще десять сантиметров, и так до бесконечности.