Чужие грехи - Валерий Георгиевич Шарапов

приходила в себя – убивал. Только погибшими после себя он оставил девятерых, нападений же было гораздо больше. Четыре года милиция не могла поймать маньяка, тысячи сотрудников прочесывали город, искали места, где мог скрываться убийца. В итоге поймали, приговорили к расстрелу.

История с Винничевским – вообще за гранью. Промышлял еще до войны, умерщвлял маленьких детей – от двух до четырех лет. Совершил два десятка нападений, убил восемь детей. Даже у закаленных сталинских судей на процессе волосы вставали дыбом. Убийце едва исполнилось шестнадцать! А ведь жил в Советском Союзе, где все благодарили товарища Сталина за счастливое детство, где не было никаких предпосылок для появления таких уродов…

– Могу ошибаться, – пошел на попятную студент. – Мы же можем ошибиться?

– Можем, – кивнул Алексей, – но только раз. После второй ошибки виновные подлежат устранению. Открываешь новые грани, Виталик. Ты парень подкованный, прочел несколько книжек про маньяков. Большинство, кого ты перечислил, посредством насилия и убийства получали половое удовлетворение. Есть и второй мотив у этой узкой прослойки общества: власть над жертвой. Им приятно чувствовать себя богом, решающим вопросы жизни и смерти. Им нравится смотреть, как умирает человек и что он при этом чувствует. Не исключен корыстный мотив – тот же Алмазян не гнушался обирать своих жертв. Погибшие девушки – не проститутки, обе вели добропорядочный образ жизни, так что Джек-Потрошитель может спать спокойно. Жертвы не изнасилованы, и следы спермы возле тел не обнаружены. Преступник не получал удовольствие от убийства, и в глаза своим жертвам не смотрел – бил в затылок, словно стеснялся, и содеянным не наслаждался. И не нужно пугать народ серийными убийствами – мы имеем только два эпизода.

– Пока только два… – прошептал Виталик и спрятал глаза.

– Вот неугомонный, – чертыхнулся Варламов. – Так и жжет сердца глаголом. Надо шефство брать над ним, пока смуту не посеял…

Допросить сожителя потерпевшей удалось только в два часа дня. Связаться с ним по рации диспетчер не могла, тот работал всю ночь – были выгодные заказы. О том, что таксисты работают в основном на себя (еще и водку продают), секретом не было.

В час дня он пригнал машину в таксопарк – выявилась небольшая неисправность, там диспетчер и сообщила ему невеселую новость.

Допрос Сергея Бойчука проводил Варламов. Алексей сидел за стеклом, все видел и слышал. Статный парень 29 лет с открытым лицом и светлыми волосами разрыдался, когда ему сказали про убийство. Тело он опознал, после чего подозреваемого привезли обратно в отдел. Таксист сник, постарел на десять лет, вяло отвечал на вопросы. Свою утрату рассудком он уже осознал, но сердцем еще не мог.

На смену Сергей ушел в десять вечера. Даша осталась дома, рылась в каких-то папках, принесенных с работы. Простились тепло – они вообще никогда не скандалили! Собирались встретиться завтра (уже сегодня) вечером, когда Даша вернется с работы. Сергей обещал приготовить ужин. Пятого дня подали заявление в загс, регистрация назначена на второе сентября. Родителям Сергея Даша очень нравилась, они уже суетились, думали про свадьбу. Даша сирота – он ее родителей не застал. Детей пока не планировали – куда гнать? Вся жизнь впереди… А теперь уже не будет ничего – ни свадьбы, ни Даши, только огромная дыра в душе, которую не залатать…

«И квартиры не будет, – машинально отметил Разин, – Бойчук не имеет на нее права. А значит, убивать невесту из-за «квадратов» не имело смысла. Кому теперь отойдет жилплощадь? Может быть, найдутся отдаленные родственники, которые еще не знают о своем счастье…»

Варламов парня не мучил – тот выглядел совсем несчастным. Уточнил: точно не ссорились в последнее время? Скажем, Сереге не понравилось, как Даша на кого-то посмотрела, или она говорила по телефону, а он различил мужской голос. Бойчук категорически все отрицал, даже чересчур пафосно. У него были теплые и трепетные отношения с Дашей, о каких ссорах можно говорить? Алиби у парня, разумеется, не было – умчался на всю ночь, поди выясни, где его носило. Но план он привез.

Варламов задал еще один вопрос: не была ли Даша знакома с некой гражданкой Ермоловой Екатериной? Может, общалась по телефону с какой-нибудь Катей. Бойчук пожимал плечами, вроде искренне – он в окружении Даши не знал ни одной Кати. Мог темнить, что-то утаивать, но вряд ли это имело отношение к гибели невесты.

Сергей недоумевал: как она вообще могла оказаться поздно вечером на улице, если сидела дома! Сотрудникам тоже хотелось это знать. «Как ее убили?» – выспрашивал жених. Варламов не скрывал, парень не выглядел хворым сердечником. Целую минуту Бойчук сидел неподвижно, потом всхлипнул:

– Какая жестокость, за что? Даша никому не переходила дорогу… Вы же найдете ее убийцу?

Теоретически он мог пойти на злодеяние, но как сюда вписать убийство Ермоловой? Убийца, как ни выворачивай, был один. При упоминании первой жертвы Алексей отслеживал реакцию Бойчука. Лицо не дрогнуло, глаза не блеснули. Если в этом парне и была загадка, то не такая, чтобы бросать прочие версии. И эту публику испортил квартирный вопрос? А любовь к погибшей девушке могла быть и не такой трепетной…

Принесли отчет криминалистов. Гражданка Шмелева не была беременной, неизлечимыми болезнями не страдала. Погибла от удара в затылок тяжелым металлическим предметом – именно тем, которым была убита Ермолова. Стопроцентной гарантии нет, но 99 % – точно. Потерпевшую волокли – остались синяки под локтями и ссадины на лодыжках. Судя по пятнам грязи на юбке, ее подтащили к бетонной плите, вынудили сесть на колени и ударили в затылок. Время смерти – от одиннадцати вечера до полуночи.

В коридоре Алексея подловила ухмыляющаяся Лида Белозерская.

– Представляешь, Алексей, родители сейчас приходили…

– Чьи? – не понял Разин. – Еще кого-то убили?

– Нашего практиканта родители… – Лида прикусила смешинку. – Вполне интеллигентные, приличные люди – и не сказать, что старые, в полном расцвете. Трудятся по научной линии. Это мы с тобой сумасшедшие, работаем, пока кукушка полночь не прокукует. А у них рабочий день нормирован: отработали – и по личным делам. Искали начальство, я их перехватила в коридоре, заговорила зубы. Очень переживают за судьбу своего единственного чада. Он такой чувствительный, у него такая тонкая душевная организация… В понедельник пришел домой с забинтованной рукой, покусанный собакой, с больной головой… Знаешь, я была убедительна и любезна. Объяснила, что у нас такая специфика, производственные травмы неизбежны. А сына они вырастили достойного, из него выйдет первоклассный сыщик. Он нам уже помог в расследовании дела… И знаешь, Алексей, смешно сознавать, но он действительно помог. В