Помост у реки Роны - Дарья Алексеевна Ивановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К тому же некоторая нервозность Юльки делала ее острой на язычок – то есть классной, смешной рассказчицей. Валя особенно любила несколько историй. Одной из них был «Роковой Новый год». Тогда Дедом Морозом решил побыть дядя Сосо, папа Юльки. Но нестыковка с образом заключалась в его характерных черных усищах, торчащих над белой бородой, а также в явном грузинском акценте. К тому Новому году все друзья Юльки уже не верили в Деда Мороза, в отличие от нее самой. Когда она поняла, что в костюме ее папа, начала реветь. Дети старались ее утешить, спасая наивную детскую веру. Старался и Дед Мороз, но чем ближе он приближался к дочери, тем сильнее она плакала, а дети еле сдерживали смех.
В целом в финале почти всех историй Юлька то оказывалась в слезах, то случайно оставалась забытой, то еще происходило с ней что-нибудь обидное. Особенно смешно было слушать, как она до сих пор, даже спустя столько лет, возмущена всеми этими событиями. Ее рассказы были полны иронии, несправедливости и деталей, в общем, звучали как офигительный стендап.
– А как твои отношения с тем мальчиком? – Валя решила обсудить события настоящего времени.
– Он мне изменил… – очень грустно сказала Юлька.
– Не могу поверить!
– Увы… Я создала фейковую страничку в ВК и написала ему, типа: «Привет, красавчик, хочу с тобой познакомиться».
– Он повёлся?
– Нет. Не понимаю как, но он сразу понял, что это я. Позвонил мне и сказал: «Юлька, дура, я знаю, что это ты».
– Ну тогда почему же ты решила, что он тебе изменил?
– Всё выяснилось позже. Когда он всё понял, я создала новую страницу, на этот раз хорошо подготовившись: взяла фотки своей симпатичной знакомой, с которой точно больше никогда не увижусь. И вот я, то есть типа она, долго лайкала его посты. И представляешь, он мне, ну то есть этой овце, сам первый написал!
– Невероятно! И что ты сделала?
– Начала с ним переписываться. Мы общались почти месяц.
– Месяц?!
– Да… я что-то увлеклась.
– Но на какие темы вы общались?
– Ну, как обычно это бывает: «С добрым утром, как прошел твой день, бла-бла-бла». Короче, всякая ерунда. Я как-то вжилась в роль, и все было о’кей. Но вот однажды он пришел ко мне домой… – На этом месте Юлька истерически засмеялась. – Он пришел ко мне домой… ха-ха-ха! Ой, не могу, как вспомню его лицо! Я же забыла переключиться на свою страничку, а ему что-то надо было посмотреть в моем компьютере. И вот он уставился на экран, а я в это время стояла прямо за его спиной. И тут я вижу, как он разглядывает аккаунт этой девочки и все осознает. Боже, как он орал… В общем, я с ним рассталась в тот же день!
Стоит, конечно, отметить, что нынешние Юлькины истории были еще невероятнее детских и, кажется, с годами становились только интересней. Возможно, на районе даже существовал анонимный клуб Юлькиных бывших. В нем наверняка состоял и парень, которого она заперла в его же ванной, после чего покинула квартиру. (Во время ужина с ним Юлька поняла, что он ей больше не нравится и продолжения она не желает, а затем совершила побег.) И несчастный Славик, который, бедняга, встречался с ней аж два года, теперь нуждался в особой психологической помощи. Ну, и многие другие.
Слушать Юлькины рассказы было наслаждением. Она и сама, пожалуй, сознавала, какой нелепый и смешной бардак создавала своими же руками. При этом ее яркая миловидная внешность совсем не предвещала беды. И, возможно, весь этот переполох в сменяющих друг друга романчиках заведомо был лишь классным развлечением в тихом городке-спутнике Москвы, где кроме как помогать бабушкам в палисадниках и есть толстую пиццу в местном кафе-ресторане-ночном клубе (всё в одном) было просто нечего.
От каникул до каникул соседка ловко успевала вляпаться в парочку сочных инцидентов. В ответ Валя мало что рассказывала о своей жизни. Ей казалось, ее истории не встретят понимания, поэтому все они оставались заперты в комнатах жителей Les Berges у реки Роны. Она искренне не представляла, как может рассказать всё, чем оказалась напитана ее душа. Поэтому лишь говорила: «На зимних каникулах мне нездоровилось, вот я и не приехала» или «Я познакомилась с американкой по имени Сэм, мы подружились». Без деталей.
Несколько раз в год соседки встречались за чаем или вином, хрустели чипсами Lays, по которым Валя так тосковала в Швейцарии, и уходили на балкон дымить сигаретками. После мылили руки ягодным шампунем (он не кончался уже сто лет), в три слоя мазали ладони кремом и заливались вонючими духами, больше пахнущими спиртом, чем приятными ароматами, которые последнее десятилетие выполняли роль туалетного освежителя на старой квартире. Так с легкостью пролетали несколько часов, и уже под вечер Юлька возвращалась к себе спать – в пижаме, которую не снимала с самого утра. Тогда для Вали наступал час визита в дом папы.
Так было и на этот раз.
– Я рада тебя видеть, Юлька! В следующий раз у тебя обязательно все сложится! – улыбнувшись, ласково сказала Валя.
– Ой, я уже давно не верю, что мне повезет.
– Ну да, пора бы стать серьезнее, тебе ведь уже целых девятнадцать. Старушка! – Валя рассмеялась и обняла Юльку. – За мной уже подъезжают. Может, еще увидимся на этих каникулах. Ну, или на следующих.
– Да, посмотрим. Звони, заходи…
Телефон Вали завибрировал. Официальный голос водителя сообщил, что ей пора выходить. Девочки чмокнули друг друга в щеки и расстались.
Валя вдруг вспомнила, что не сделала самого главного, ради чего она приехала в бабушкину квартиру. Она достала из шкафа древний рюкзак, купленный когда-то кем-то из семьи, и закинула в него косметичку, домашнюю майку и пару комплектов нижнего белья. Во-первых, заново собирать чемодан было долго – водитель уже ждал у подъезда. А во-вторых, Вале хотелось разобрать свои детские фотографии. Она совершенно забыла об этом, засидевшись с Юлькой. На одной антикварной свалке в Швейцарии она купила симпатичную деревянную рамку на четыре фото и теперь хотела подыскать для нее подходящие снимки из коробки в бабушкиной квартире,
