Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

Сойдясь на мнении, что Шер окончательно сдурел, а также выслушав всем участком тираду, вернее крик души, Матва, что «бедная его сестрёнка связалась по чистоте своей наивной сущности с умственно-отсталым дауном-уголовником» (в душе, однако, он ликовал, ведь лучше иметь в будущем в родственниках идиота, чем «бездушного оленя, сердце которого поглотила тьма»), все шумною толпою направили тапки на выход.

Сестричка Шера, пообещав припомнить братику его глупые принципы, сдержала своё слово и отомстила Артёму с небывалой жестокостью. Всего-то: позвонила тёте Фросе и рассказала, где её чадо сегодня ночует.

10

Шер об этом возмутительном поступке не знал, так что фееричное появление матери в участке уже через полчаса после того, как все остальные на крыльях счастья его покинули, вызвало в нём бурю негативных эмоций вплоть до потери дара речи. Его драгоценная мамочка церемониться не стала и, всыпав для проформы дежурному, а также выбежавшим на крики сонным постовым и осоловевшим майору и лысеющему подполковнику (последнего, впрочем, пожалев — лысенькие всегда вызывали у неё приступ неконтролируемой жалости), она одарила сыночка настолько убийственным взглядом, что все полисмены его дружно пожалели, и в довершение ко всему прочему добила сомнительным обещанием:

— А с тобой, Артём, я дома переговорю, — и отконвоировала его по указанному пункту назначения.

Всю дорогу до дома он беспрестанно жалел, что так тупанул и из-за глупой гордости проигнорировал помощь Фила — разве что о стену головой не бился — стены в машине, к его великому огорчению, предусмотрено не было. Зато было стекло, бронированное, а по скорости набухания шишака на лбу — не уступающее в прочности стене. Мама, увидев растущий на голове бедного чада шишак размером с голубиное яйцо (которые хоть она и не видела ни разу в жизни, но художественная литература не оставила её без нужных знаний: каждый второй автор утверждал, что шишки на лбу бывают размерами именно с яйца этих любителей памятников), схватилась за сердце и повезла его к доктору, обеспечив ребёнку ещё одну бессонную ночь.

Но проводить ночи без сна с намёком на зарождающуюся инсомнию является типичным для молодых людей. Так и остальные задержанные, которых отпустили раньше при помощи Фила, отправились праздновать это дело, всем скопом завалившись в ближайшее круглосуточное кафе-бар. Благоразумием отличилась лишь Леся, которой завтрашний день предвещал начало рабочих трудовых будней, и Егор, благородно предложивший проводить даму. Она для виду посопротивлялась, повздыхала, что до этого не додумался Фил (вместе с этим покинувший круг её фаворитов), совершенно не зная, что тот просто не стал влезать на чужую территорию. Фил прекрасно видел, какие ревностные взгляды на Лесю кидал Егор и также видел, что тот никаких активных попыток предпринимать не пытается, так что отведя его в сторону от посторонних ушей, открыто сказал:

— Я, пожалуй, провожу её, вроде я ей симпатичен…

— В смысле? — тугодумно удивился Матв, который до последнего был уверен, что Фил в предмете его тайного эстетического удовольствия не заинтересован.

— Ты как ребёнок из пелёнок, — добродушно подёрнул губы в улыбке закордонный актёр, — она хочет меня, я тоже не прочь устроить себе расслабляющий вечер…

— Она занята! Понял? — вмиг прошипел Егор.

— Это кем?

— Это мной!

— А она об этом знает?

— Щас узнает, — пообещал Матв и побежал предлагать свои услуги в качестве эскорта до дома, а Фил, мысленно поаплодировав себе, подхватил под руку Вику и вбежал в бар, дабы случайно не стать камнем преткновения для зарождающихся отношений, ну, или препятствием на их пути к счастью.

Коря Егора за отсутствие машины, Леся заставила его вызвать такси, после этого парочка распрощалась с остальными и отправилась домой.

— Ого, какой шикарный домик, — восхитился Егор, открывая дверцу машины для Леси.

— Да ничего особенного, — махнула та рукой, резво выскочила, запнулась каблуком об бордюр и, костеря по чём стоит всю цивилизацию, особенно того, кто имел смелость (в вариации Леси «неслыханную смертную глупость») придумать асфальт и всякое к нему прилагающееся, полетела прямо на Егора, имевшего неосторожность вырасти на траектории её колоритного головокружительного полёта, а таксист, созерцая действо в зеркальце заднего вида, подумал, что даже курицы, совершающие трансатлантический перелёт, и то куда грациознее.

— Ауч! — глухо отозвался Матв после «интимной встречи» затылка с асфальтированной поверхностью.

Через пару секунд он осознал, что его положение совсем даже не аучевое, а наоборот, благоприятное, местами — особенно благоприятное, и его лицо приняло блаженное удовлетворение идиота.

— Что ты ржёшь? Ща получишь по харизме! — наорала на него Леся, контузив парня на пару минут и, перевалившись через него, села на попу, прижав к груди колени, таким образом, пуская свой дальнейший возмущённый трёп на оценку тех соседей, которые пожалели денег на кондиционер и жаркими ночами вынуждены были открывать створки своих звукопроницаемых стеклопакетов. Но сам адресат воплей, Егор, оставался в неведении конкретного перехода на личности, лишь по мимике догадываясь, что ничего позитивного из её уст не звучало. Вскоре давящее ощущение в ушах его отпустило, а разум был поглощён ругательствами и обзывательствами, а также обвинениями по поводу:

— Ты мне ногу сломал, маньяк недоделанный!

Егор себе в этот момент напоминал сто тысяч маньяков, при этом каждый из которых был маньяком в своей профессиональной области, однако, ругаться он не стал, хоть и буркнул, что «доделанный», и припомнив похотливые речи Фила, вновь включил рыцаря, подняв её на руки. От подобного злодейского действа Леся потеряла дар речи и даже на вопросительный взгляд Мартина, консьержа, толком ответить не смогла, пробурчав себе под нос что-то маловразумительное. Мартин дураком не был и верно рассудил намерения парочки, так что вызвал им лифт и удалился восвояси.

На своём этаже им встретились только близняшки Ева и Ава, соседки из квартиры напротив, которые уже полчаса пытались вскрыть замок своей двери. Обе были немного пьяны, и только что вернулись из клуба. Егор героически спас двух юных дев, сокурсниц Леси и Лены, которым родители за отличную учёбу купили квартиру. Только они не учли (то есть заранее схитрили) того, что девчонки учатся в другом городе, по гениальному плану родителей близняшек после окончания архитектурной академии должны были вернуться в родной город хотя бы из-за классной квартиры. Обо всём этом они поведали Егору, пока Леся недовольно подпирала косяк своей двери и мысленно выдумывала способы казни двух «рыжих хитророжих лисиц».

Весь романтический настрой развеялся со скоростью ветра, и даже вторичное поднятие на руки не посодействовало его восстановлению. Переступив порог дома, как только тело покалеченной девушки было опущено на софу, Леся вновь взвыла о больнючей ступне, вновь обвинила во всем Егора, повесив на него все преступления века (и это ещё без отягчающих), затем ещё больше начала верещать, когда после осмотра Егор заверил её, что это просто ушиб и небольшое растяжение, и расстроившись, ускакала на одной ноге принимать душ.

В это время Егор, подавленный и расстроенный сущностью бытия, набрёл на кровать, свалился на неё, уставший до безобразия, и тут же вырубился, проснувшись лишь после обеда. Он ещё некоторое время провалялся, пытаясь осмыслить, что это не его комната, затем вспомнил события прошлой ночи, вскочил и принялся названивать сестрёнкам.

Сначала набрал Ленку, но вдруг осознал, что не знает, что ей сказать, и тут же скинул, не дождавшись и первого гудка. Его радовало, что она не встречается с Оливером, факт, что она имеет отношения с другим братом, его тоже не особо радовал. Если у неё к нему сильные чувства — что же, это замечательно, но если Охренчик к ней ничего не испытывает, значит его ждёт скорая смерть. Егор, конечно, думал о том, чтобы сказать Шеру об этом в лицо, предупредить и пригрозить, но решил пока не лезть в их отношения. Раз у Ленки хватило благоразумия не начинать встречаться с Олли, значит всё окей, и значит она не безнадёжна. Хотя странно, что Егор частенько видел тачку Оливера в ближайшем радиусе обитания Ленки. Этот вопрос можно было обсудить с самой Леной и поставить себя в идиотское положение ревнивца-братца или же позвонить другой сестрёнке. Теперь становилось очевидным, почему та так старательно ругала Олли — на правах его единственной девушки это смотрелось вполне уместным. Хотя не факт, что единственной, от этого козла можно чего угодно ожидать — у него фанаток больше, чем в подсолнухе семян, и сам он далеко не монах.