Дом, где поселилась любовь - Кэролайн Андерсон

— Спасибо.

— Чаю?

— Я поставила чайник. Как нелепо...

Все время, пока Сэм жил здесь, они были так близки, и не только физически, но и эмоционально, а сейчас говорили, как малознакомые люди, вежливо и равнодушно.

Даже и того хуже.

— Сэм...

— Джемайма...

Оба неловко рассмеялись.

— Ты первая, — предложил он. Она с трудом улыбнулась.

— Спасибо за вчерашний день и ночь, — тихо сказала она. — За то, что выловил меня из реки, согрел, и за то, что было потом. Ты остался со мной, держал меня в своих объятиях. — Она поколебалась, гадая, правду ли сейчас скажет. — За то, что любил меня...

Он протянул руки, и она вошла в их кольцо, прижалась к нему так отчаянно, словно разлука с ним означала смерть. Странно... У нее возникло ощущение, что так и будет, что она действительно может умереть, когда он уедет. А он уедет, она знала это совершенно точно, чувствовала в его последнем отчаянном объятии.

— Я должен ехать. Мне нужно вернуться в Лондон.

Она кивнула и отпустила его. Он собрал свои вещи, пока она наливала ему чай, а потом смотрела, как он пьет. Слишком быстро, обжигаясь и морщась, торопясь поскорее уйти.

— Не пей, если слишком горячо, — посоветовала она.

Он поставил кружку на стол и вышел — забросить вещи в багажник.

Она сунула ноги в сапоги и последовала за ним. Сначала она решила, что он сядет за руль, не попрощавшись, но он все же потянулся к ней и крепко обнял.

— Терпеть не могу прощаться, — пробормотал он, уткнувшись лицом в ее волосы. — Береги себя, к реке близко не подходи. Я с тобой свяжусь.

Потом он сел в машину, выехал в переулок и направился к шоссе. В воздухе осталось лишь легкое облачко дыма из выхлопной трубы.

Джемайма сделала все, что должна была, — проверила подачу воды, подоила коров, накормила собак, вывела их на прогулку, приняла ванну, потом села в машину и попробовала ее завести, собираясь съездить в деревню купить еды.

Безрезультатно. Ни проблеска жизни, мотор гудел, но заводиться не желал.

Это была последняя капля. Джемайма положила голову на руль и расплакалась.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Джемайма?

Она подняла голову и, оглянувшись, увидела знакомое лицо.

— Ты как? — спросил Оуэн, присев на корточки и с тревогой глядя на нее.

— Все в порядке, — ответила она, шмыгнув носом, и вытерла рукавом слезы со щек. — Проклятая машина никак не заводится, а мне надо в магазин: еды купить и корм для собак кончается. Да, электричество включили...

— Он уехал, да? — спросил Оуэн, и его большая грубая рука ласково потрепала ее по колену.

Она изо всех сил боролась с подступающими слезами.

— Я в порядке, — упрямо повторила она, снова шмыгнув носом.

— Ясное дело. Хочешь, подвезу до магазина? Мне тоже нужно в деревню, мать просила. С этим чертовым гипсом я ни на что не гожусь, кроме как быть у всех на побегушках.

Джемайма уловила досаду в его тоне и подумала, что они составят друг другу отличную компанию. В данный момент они два сапога пара — оба несчастные и разочарованные.

— Спасибо, Оуэн, — пробормотала она.

Он встал, чтобы выпустить ее из машины, подождал, пока она загоняла собак в дом, искала сумочку. Его собака сидела в багажнике пикапа, терпеливо ожидая хозяина, и завиляла хвостом в знак приветствия. Джемайма почесала ее за ухом и забралась в кабину, стараясь не смеяться над тем, как Оуэн пытается с загипсованной рукой справиться с коробкой скоростей.

— Как твоя рука? — спросила она, когда он, тихо выругавшись, переключил скорость другой рукой.

— Ничего. Ночью немного побаливает, но, думаю, я легко отделался. Трактору, конечно, досталось, да и на меня все накинулись. Не понимаю... я же ездил там на этой проклятой колымаге сто раз.

— Мы все совершаем ошибки, — вздохнула Джемайма. Интересно, окажется ли Сэм ее очередной ошибкой?

Они свернули на деревенскую улицу и остановились у магазина. Собака Оуэна принялась облаивать пуделя, семенящего мимо на кокетливом красном поводке.

— Оскар, заткнись, — зарычал Оуэн, и пес умолк. Магазин был полон народа, и, конечно, Мэри тоже оказалась там.

Она улыбнулась Оуэну и отвела Джемайму в сторону.

— Как ты? — тихо спросила она.

— Я выживу. Я уже по нему скучаю. Просто нелепо.

Мэри загадочно улыбнулась.

— Он вернется. Дай ему время во всем разобраться. Он сейчас очень занят, но, как только проект будет закончен, вы будете чаще видеться.

— Правда? — горько усмехнулась Джемайма. — Его место в Лондоне, Мэри, не здесь. Он хотел, чтобы я поехала и посмотрела, как он живет, но разве я могу?

Мэри взглянула на Оуэна.

— Уверена, твой сосед подоил бы за тебя коров в выходные, а мы забрали бы к себе собак. Почему бы тебе не поехать? Уверена, тебе там понравится.

Джемайма покачала головой.

— Не могу.

Мэри пожала плечами.

— Жаль. Но ты все равно его увидишь, когда проект будет закончен: его фотографии появятся в одном из архитектурных журналов. И потом, Сэм прислал нам видеозаписи.

— Да? — Джемайма не сумела скрыть своей радости, и Мэри с улыбкой погладила ее по руке.

— Я дам их тебе посмотреть. Заходи как-нибудь.

— Непременно. Мэри, мне пора идти, Оуэн ждет. Моя машина не заводится.

— Надо с ней что-то делать, — покачала головой старушка. — Когда-нибудь она тебя подведет.

— Только что подвела, — усмехнулась Джемайма, и Мэри рассмеялась.

— Так отремонтируй ее.

— Не могу себе позволить. Денег нет.

— Может, тебе продать несколько коров?

— Нет. Я не продам стадо дяди Тома.

— Я все время предлагаю купить, — вмешался Оуэн, подслушав их разговор. — Но эта глупышка не желает с ними расставаться.

— Эта глупышка их любит.

Оуэн отвез ее домой. Из вежливости она предложила ему чаю и тут же пожалела об этом: он вымыл кружку Сэма и воспользовался ею, а ей неизвестно почему не хотелось, чтобы Оуэн ее трогал.

— Ты влюбилась в него, да?

Джемайма вздрогнула, подняла голову и наткнулась на понимающий взгляд Оуэна.

— Неужели это так заметно? — огорчилась она. Губы Оуэна скривились в кислой усмешке.

— Может, мне одному. Уже скучаешь по нему, верно?

— Это так глупо. Я с самого начала знала, что он живет в Лондоне, знала, что когда-нибудь он туда вернется. Просто... я упала в речку вчера вечером, а он меня вытащил. Если бы не он, я бы утонула. Я совсем окоченела и сама бы не выбралась: течение слишком сильное. — Она замолчала, обхватив себя руками, а через секунду ощутила прикосновение твердой мужской груди, закованной в гипсовый панцирь. Здоровой рукой он неловко похлопал ее по плечу.