Чикагский вариант - Дэшил Хэммет

что вас они не преследовали. А мне они отравили всю жизнь. Они и их цветные фото. И всегда сенаторские дочки, одни сенаторские дочки. Нет, чтобы какая-нибудь там дочка члена палаты представителей, министра или, на худой конец, члена городского управления… Как вы думаете, в чем тут дело? А может, просто сенаторы более плодовиты, чем…

— И совсем не остроумно. Впрочем, все дело, видимо, в том, что женщины не могут устоять против вашей прически. Я их приведу, — добавила она и вышла.

Нед глубоко вздохнул, глаза его заблестели, губы растянулись в невольной улыбке. Однако, когда Дженет Генри вошла в палату, он поздоровался с ней небрежно, хотя и вежливо.

Она сразу же подошла к кровати.

— О мистер Бомонт, я так рада была узнать, что вы быстро поправляетесь. Я просто не могла не прийти. — Она взяла его за руку и улыбнулась. Ее карие с рыжими искорками глаза казались еще более темными из-за светлых волос. — Так что, если вам не по душе мой визит, пожалуйста, не ругайте Поля. Это я заставила его взять меня с собой.

Нед улыбнулся.

— Я страшно рад, что вы пришли. Это очень любезно с вашей стороны.

Поль Мэдвиг, вошедший вслед за Дженет, обошел кровать и встал с другой стороны. Он радостно улыбался, поглядывая то на Неда, то на девушку.

— Я знал, что ты будешь доволен, Нед. Я так ей и сказал. Как дела?

— Отлично. Пододвиньте стулья, садитесь.

— Мы не можем задерживаться, — возразил Мэдвиг. — Я должен встретиться с Маклафлином.

— А я — нет. — Дженет Генри опять улыбнулась Неду. — Можно, я останусь? Совсем ненадолго?

— Буду счастлив, — заверил ее Нед.

Мэдвиг, сияя от удовольствия, подвинул к кровати стул и усадил Дженет. Затем он взглянул на часы.

— Нужно бежать, — сказал он жалобно и пожал Неду руку. — Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, Поль. Спасибо.

— Ну, будь паинькой. — Мэдвиг повернулся было к Дженет, но вдруг остановился и снова обратился к Неду: — Как далеко, по-твоему, мне можно зайти в этом первом разговоре с Маклафлином?

Нед пожал плечами.

— Как угодно, при условии, что не будешь говорить прямо, в открытую. Этого он боится. Но если крутить вокруг да около, его можно хоть в убийцы нанять. Понимаешь, с ним нужно канитель разводить. В таком примерно роде: «Есть, мол, человек, по имени Смит, а живет он там-то и там-то. Так вот, если бы вдруг этот Смит заболел и не поправился бы, а вы заглянули бы как-нибудь ко мне, а мне, по счастливой случайности, пришел бы конверт на ваше имя, то откуда мне знать, что в нем лежат пятьсот долларов?»

Мэдвиг кивнул.

— Убивать мне никого не нужно. А вот голоса рабочих с железной дороги нам необходимы. — Он нахмурился. — Жалко, что ты валяешься, Нед.

— Через пару деньков встану. Кстати, ты сегодня «Обсервер» видел?

— Нет.

Нед поискал глазами.

— Кое-кто там покуражился. В центре первой полосы поместили, в рамке. Всю грязь, что смогли собрать. Без подписи. А заголовок шикарный: «Что собираются предпринять городские власти?» Потом перечисляются все преступления за полтора месяца, чтобы доказать, что волна преступлений растет. А рядом — коротенький списочек задержанных преступников. Вот, мол, смотрите, полиция бессильна. А больше всего визгов по поводу убийства Тейлора Генри.

Услыхав имя брата, Дженет Генри вздрогнула и неслышно вздохнула. Взглянув на нее, Мэдвиг предупреждающе кивнул Неду, но тот продолжал, словно не желая замечать, какое впечатление произвели его слова:

— Они совсем распоясались. Обвиняют полицию в том, что расследование было приостановлено на целую неделю, дабы дать возможность одному довольно влиятельному в политических кругах игроку свести счеты с другим. Это про меня и Диспейна. А потом задали такой риторический вопрос: что думает сенатор Генри о своих новых политических союзниках, которые используют убийство его сына в подобных целях?

Мэдвиг покраснел, взглянул на часы и заторопился.

— Я достану газету и прочту. А теперь мне нужно…

— Они также, — продолжал Нед безмятежно, — обвиняют полицию в налетах на притоны, которым она раньше покровительствовала. Это, мол, потому, что их владельцы не хотят раскошеливаться на огромные расходы по предвыборной кампании. Повод — твоя ссора с Шедом. Еще они обещают напечатать список тех злачных мест, которые продолжают процветать как ни в чем не бывало, потому что их владельцы выложили свою долю.

— Ладно, ладно, — смущенно забормотал Мэдвиг. — Счастливо оставаться, Дженет. Пока, Нед, — кивнул он и вышел.

— За что вы меня не любите? — спросила Дженет.

— Вы ошибаетесь, — ответил он.

Она покачала головой.

— Нет. Я это чувствую.

— Не судите по моему поведению. У меня всегда были плохие манеры.

— Вы меня не любите, — настаивала она, не отвечая на его улыбку. — А я хочу, чтобы вы хорошо ко мне относившись.

Нед был сама скромность.

— Зачем вам это? — спросил он.

— Потому что вы лучший друг Поля.

— Поль — политик, — заметил Нед, искоса поглядывая на нее, — и друзей у него много.

— Но вы самый близкий. — Она нетерпеливо покачала головой и добавила: — Он сам так считает.

— А вы как считаете? — спросил он чуть насмешливо.

— Так же, — серьезно ответила Дженет, — иначе вы не попали бы в больницу. Ведь вы пошли на это ради него!

Он промолчал. Только слабая усмешка тронула его губы.

Когда она поняла, что Нед не склонен продолжать разговор на эту тему, Дженет повторила серьезным тоном:

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы хорошо ко мне относились.

— Может быть, так оно и есть.

— Нет! — покачала она головой.

Он снова улыбнулся. На этот раз его улыбка была молодой и обаятельной, в глазах светилась застенчивость, голос звучал робко и доверительно:

— Я вам скажу отчего вы так считаете, мисс Генри. Ну… в общем… понимаете, еще и года не прошло, как Поль подобрал меня, что называется, под забором. Поэтому с людьми вашего круга я еще не освоился, чувствую себя неловко, неуклюже. Ведь вы совсем из другого мира — высшее общество, фотографии в газетах и всякое такое… Вот. То, что вам кажется враждебностью, — на самом деле просто неотесанность.

Дженет поднялась.

— Вы издеваетесь надо мной, — констатировала она без всякой обиды в голосе.

Когда она ушла, Нед откинулся на подушки и уставился в потолок. Глаза его блестели.

Вошла сестра.

— Ну что вы там натворили?

Нед поднял голову, угрюмо посмотрел на нее и ничего не сказал.

— Она вышла отсюда чуть не плача, — продолжала сестра.

Нед снова опустил голову на подушку.

— Да, не тот я стал. Обычно сенаторские дочки уходили от меня, заливаясь слезами.

IV

В палату