Комплекс хорошей девочки (ЛП) - Кеннеди Эль

— Это ты сделал? — Я провожу руками по журнальному столику, стулу, узкой книжной полке. Там также есть комод и пара прикроватных тумбочек. Все выполнено в разной отделке, но все они имеют современную прибрежную эстетику. Чисто и просто. Элегантно.

— Что-то вроде фриланса, — говорит он с явной гордостью. — Это все восстановленное дерево. Вещи, которые я нахожу. Я разбиваю его на основные формы, затем перепрофилирую, показываю, каким он должен был быть.

— Я впечатлена.

Он пожимает плечами, отмахиваясь от комплимента, как будто я просто проявляю вежливость.

— Нет, я серьезно. Купер, у тебя настоящий талант. Ты мог бы заработать на этом серьезные деньги. Я знаю дюжину маминых подруг, которые обчистили бы это место, как будто это распродажа сундуков Saks, швыряя в тебя деньгами.

— Да, хорошо. — Он прячет лицо, убирая инструменты и переставляя свой верстак, как будто ему нужно чем-то занять руки. — Без капитала, необходимого для того, чтобы уволиться с моей работы, у меня нет времени на производство того объема, который мне нужен, чтобы превратить его в какой-либо устойчивый бизнес. Я продаю кое-что здесь и там. Зарабатываю немного дополнительных денег, которые мы сможем использовать для ремонта дома. Это просто хобби.

Я кладу одну руку на бедро.

— Ты должен позволить мне что-нибудь купить.

Прежде чем я успеваю моргнуть, он подходит и набрасывает на осколки салфетку. Он не смотрит мне в глаза, предупреждая:

— Не стоит.

— Не стоит делать что? — говорю я безучастно.

— Не делай этого. В ту секунду, когда ты начинаешь смотреть на меня как на проект, это — он делает жест между нами — перестает работать. Мне не нужна твоя помощь. Я показал тебе это не для того, чтобы вытянуть из тебя деньги.

— Я знаю. — Я хватаю его за руку, заставляя посмотреть на меня. — Это не благотворительность. Тебя не жалко, Купер. Я считаю это инвестицией в нераскрытый талант.

Он тихо фыркает.

— Серьезно. Когда ты станешь известным, я расскажу всем, что была первой. Богатые девушки любят быть законодателями моды.

Он изучает меня, его темные глаза изучают. В нем есть сила, естественная аура, которая одновременно притягательна и опасна. Чем больше я говорю себе держаться на расстоянии, тем ближе меня затягивает.

Наконец, появляется неохотная улыбка.

— Гребаные клоны.

— Хорошо. Подумай о справедливой цене за журнальный столик и стулья. Мебель, которая у нас в общежитии, все равно отвратительная. Мы с Бонни собирались кое-что купить, но отвлеклись на учебу.

Я подпрыгиваю, чтобы сесть на ближайший рабочий стол, поджав под себя ноги. Я знаю, что должна уйти, но мне слишком нравится общество этого парня.

Это становится настоящей проблемой.

Купер все еще наблюдает за мной, выражение его лица не поддается расшифровке. Его взгляд отрывается от моего, когда он получает сообщение. Он достает свой телефон, и все, что он читает, заставляет его смеяться про себя.

— Что тут смешного?

— Ничего. Моя подруга Стеф только что отправила забавный пост в наш групповой чат. Вот, смотри. — Он присоединяется ко мне за столом. Ему не требуется абсолютно никаких усилий, чтобы поднять свое тело и пристроить задницу рядом со мной.

Я наклоняюсь к нему, чтобы посмотреть на его телефон, храбро пытаясь не замечать, как хорошо он пахнет. Сочетание специй, опилок и океана — это не тот аромат, который приходит на ум, когда думаешь об афродизиаках и феромонах, и все же он вызывает у меня головокружение.

Как ни странно, в его открытой ветке чата показан скриншот ничего иного, как моего веб-сайта. Этот конкретный пост взят из GirlfriendFails, анекдот о девушке, которая однажды поздно вечером возвращается домой с парнем после встречи в баре. Они спят вместе, но после того, как он заснул, она понимает, что у нее начались месячные, а у нее нет тампона или прокладки. Поэтому она обыскивает его квартиру, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь в одной из ванных комнат. В первой ванной комнате нет менструальных средств, поэтому у нее нет другого выбора, кроме как пробраться во вторую спальню и прокрасться в смежную ванную комнату. Она находит коробку с тампонами под раковиной как раз в тот момент, когда кто-то входит к ней. Это мама парня, использующая лампу в качестве оружия, потому что она думает, что ее грабят. Она кричит, как баньши, требуя объяснений, почему эта почти голая девушка в футболке и нижнем белье роется в ее ванной в четыре часа утра.

— Ты можешь себе это представить? — Купер ухмыляется. — Я вроде как рад, что моей мамы нет здесь.

Наверное, мне следует сказать ему, что я — мозговой центр сайта, над которым он смеется. Но у меня не хватает духу сказать: "Да, я владелец этого сайта". Запустила его и заработала свой первый миллион, когда я еще училась в средней школе. Но расскажи мне подробнее о вашем испытывающем трудности мебельном бизнесе. Какой дурой это бы меня выставило.

Я не хвастаюсь своими успехами в целом, но мне кажется неправильным говорить что-то сейчас. Поэтому я обращаюсь к его маме с комментарием, спрашивая:

— Где она?

— Понятия не имею. — В его голосе слышится язвительность. Боль и гнев.

Я понимаю, что задела за живое, и спешу придумать, как сменить тему, когда он прерывисто вздыхает и продолжает говорить.

— Ее почти не было рядом, когда мы были детьми. Приходила и уходила с другим парнем каждые пару месяцев. Однажды она сбежит, а потом неожиданно появится в поисках денег. — Он пожимает плечами. — Шелли Хартли никогда не была хорошей матерью.

Бремя, которое он нес — все еще несет — очевидно по его опущенным широким плечам, складке на лбу, когда он теребит потертости на джинсах.

— Мне жаль, — искренне говорю я. — А как насчет твоего отца?

— Мертв. Погиб в аварии за рулем в нетрезвом виде, когда нам было по двенадцать, хотя и не раньше, чем накопил гору долгов по кредитным картам, которые каким-то образом стали нашей проблемой. — Купер берет стамеску, мгновение возится с ней, затем рассеянно царапает фанерную поверхность стола. — Единственное, что кто-либо из наших родителей когда-либо давал нам, были обязательства. — Затем с внезапной яростью он вонзает стамеску прямо в дерево. — Но будь я проклят, если закончу так же, как они. Лучше брошусь с моста.

Я сглатываю. Иногда он немного пугает. Не совсем угрожающий. Непредсказуемый, связанный демонами, терзающими его разум. У Купера Хартли есть темные и коварные глубины, и эта безрассудная часть меня — импульсы, которые я держу глубоко спрятанными, — ничего так не хочет, как погрузиться и исследовать его.

Это просто еще одна причина, по которой я вляпалась по уши.

Я накрываю его руку своей.

— Как бы то ни было, — говорю я ему, потому что прямо сейчас ему нужен друг, который сказал бы, что его слышат, понимают, — я не думаю, что ты такой же, как они. Ты трудолюбивый, талантливый, умный. У тебя есть амбиции. Поверь мне, это больше, чем нужно большинству людей. Парень с небольшой долей удачи и большой инициативой может сделать свою жизнь такой, какой захочет.

— Тебе легко говорить. Сколько пони твои родители купили тебе на день рождения? — он бросает саркастический укол в мою сторону, и я знаю, что это потому, что я единственная мишень в комнате.

Я печально улыбаюсь.

— Мне повезет, если я смогу пройти мимо помощницы моей собственной матери, когда позвоню. Мои поздравительные открытки выдаются их личным персоналом. Мои табели успеваемости и бланки разрешений были подписаны сотрудниками.

— Справедливый компромисс для того, чтобы получить все, что когда-либо хотел, щелкнув пальцами.

— Ты действительно так думаешь? — я качаю головой, глядя на него. — Да, мне очень повезло, что я родилась в богатой семье. Но деньги становятся оправданием для всего. Это становится стеной между всеми нами. Потому что ты правильно понял одну вещь — мы клоны. С того дня, как я родилась, мои родители готовили меня к тому, чтобы я была похожа на них. Они не думают обо мне как о личности с моими собственными мыслями и мнениями. Я — реквизит. Клянусь, иногда я задаюсь вопросом, не была ли я рождена только для того, чтобы помогать политическим устремлениям моего отца.