Безрассудство любви - Сьюзен Липиц

— Зато мне теперь есть что вспомнить, — рука его скользнула вниз по ее животу. — Столько захватывающих моментов. А ты что думаешь?

Она набрала побольше воздуху, медленно кивнула и выдохнула:

— Мне было хорошо. Это правда.

— Хорошо?! — Он откинулся назад и притворился ужасно расстроенным. — И это все?!

— Ну ладно. Здорово. — Она коснулась его щеки кончиками пальцев, улыбка слегка тронула ее губы. — Это все замечательно, и я не хочу, чтобы это закончилось, но…

— Просто скажи, что любишь меня.

Взяв его лицо в руки, она произнесла дрожащим голосом:

— Как я могу сказать, что люблю тебя, когда…

— Когда ты все еще любишь Джонни?

Она кивнула, на глаза ее навернулись слезы. Макс почувствовал, будто его ударили ножом в самое сердце, и закрыл глаза, не желая показывать ей свою боль. Когда он открыл глаза, она смотрела ему в лицо.

— Как ты думаешь, у меня еще есть шанс, чтобы ты…

Она положила пальцы ему на губы.

— Не торопись, Макс.

Он поцеловал ее пальцы и слегка улыбнулся:

— Спасибо.

Неужели он не понял?

— Я не сказала «да».

— Ты не сказала «нет», — ответил он и обнял ее.

Был уже почти полдень. Макс доедал свой завтрак. Элизабет сидела напротив него за стеклянным столиком и пила вторую чашку кофе. Оладьи лежали нетронутыми на тарелке. Элизабет съела всего лишь несколько долек апельсина и кусочек тоста.

— Ты собираешься есть бекон? — спросил он.

— А если нет — могу я надеяться, что получу свою одежду обратно?

Макс удивленно взглянул на нее, но тут же рассмеялся, вспомнив о своем обещании.

— Сделка есть сделка.

— Прекрасно, — сказала Элизабет без особого энтузиазма и наколола бекон на вилку с таким выражением лица, будто это был кусок ее собственного тела.

— Отдай его мне, не мучайся.

— Тогда я точно не увижу своей одежды до конца уик-энда. Нет уж, спасибо.

— Да получишь ты свои вещи обратно. Давай сюда эту чертову тарелку.

Она протянула ему остатки своего завтрака.

— Поразительный аппетит, ничего не скажешь.

Он взял тарелку и поставил ее поверх своей.

— Удивляюсь, как это ты не хочешь есть.

— У меня побаливает живот.

Хрустящий ломтик бекона был уже на расстоянии дюйма от его рта, как вдруг Макса осенило, и он спросил:

— Тебя случайно не тошнит?

— Нет, — усмехнулась она, уловив ход его мыслей.

— Ты уверена?

— Это было бы чудом. — Она снова отпила из чашки.

— Иногда может случиться совершенно невообразимое.

— Для тошноты по этой причине еще рано. — Она поставила чашку на блюдце. — Я и к кофе равнодушна. Просто привыкла к нему.

— А ты попробовала бы настоящей еды. И вообще: допустим, ты забеременела утром. Тебе что, наплевать на здоровье ребенка?

Она выпрямилась.

— Я никогда не стану подвергать опасности здоровье моего ребенка.

— Но зачем же рисковать собственным здоровьем?

— Я же не нарочно…

— Тогда съешь это. — Он протянул ей тарелку. — Докажи мне.

Она посмотрела на еду. Потом на него. Макс видел, что ей не по себе.

— Это смешно.

— Ну так рассмеши меня.

Она нервно хихикнула и взяла тарелку с завтраком.

— Я не буду есть весь завтрак, потому что просто не хочу.

— Четыре оладушка.

— Два.

— Три плюс одно яйцо.

— Они остыли.

— Три плюс…

— Два оладушка и немного фруктового компота.

Макс кивнул, и она принялась за еду. Макс надеялся, что она съест больше, но она съела ровно столько, сколько обещала.

— Как ты сейчас себя чувствуешь? — спросил он, когда она закончила.

Она защебетала с сияющей улыбкой:

— Потрясающе! Необыкновенно!

Его колкий взгляд ничуть ее не смутил. Она убрала салфетку с колен и положила рядом с пустой тарелкой.

Теперь Элизабет смотрела вызывающе. Настал час расплаты для Макса. Пора было вернуть ее вещи.

Глава тринадцатая

Максу явно не хотелось выполнять свое обещание, но он встал из-за стола.

— Я скоро.

Он жалел о том, что проговорился о своих фантазиях сегодня утром. Она забеременеет и выйдет за него замуж — как это только пришло ему в голову? Соперничество с призраком ее совершенного мужа до добра не доведет.

Макс даже поморщился от этих мыслей. Может, ей и вправду лучше без него?

Он вошел в гостиную, держа в руках чемодан. Лайза Джейн сидела к нему спиной. Темно-русые волосы мягко струились по плечам. Мысль о том, что она сейчас уйдет, была невыносима. Но пора взглянуть правде в глаза. Она любит Джонни.

— Я отнесу это в твою комнату, — сказал он, стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Когда вызвать лимузин?

Она повернулась в кресле, держась руками за живот.

— Мне кажется, я не смогу сейчас уехать.

Макс поставил чемодан на пол и подбежал к ней. Опустившись на колени, он отвел прядь волос с ее щеки.

— У тебя жар? Тебя знобит?

— Это всё оладьи.

— О!

— Вот тебе и «о»! Вечно ты подстрекаешь меня на всякие безрассудства. Хотя теперь я точно знаю, что мне можно, а что нельзя. — Она глубоко вдохнула через ноздри и выпустила воздух, пытаясь таким образом заглушить тупую боль в животе.

— Может, тебе лучше прилечь? — спросил Макс, мысленно ругая себя за то, что заставил ее съесть этот злосчастный завтрак.

— Только не надолго. Но сначала мне нужно позвонить домой.

— Я позвоню, а ты ложись. — Макс подхватил ее со стула и понес в спальню. — Позволь мне исправить свой промах с завтраком.

— Что я слышу? Макс Уайлдер чувствует себя виноватым?

— Ужасно.

— Ничего себе, — проворчала она.

Усталое выражение лица, круги под глазами не вязались с ее игривым тоном. Когда он опустил ее на разобранную постель, Элизабет тут же повернулась на бок и прижала к животу кулак. Макс накрыл ее одеялом и сел рядом на край кровати.

— Хочешь, я позвоню консьержке и она принесет что-нибудь для желудка?

Он снял трубку, но Элизабет проговорила:

— Не надо. Я скоро буду в полном порядке. Позвони Бернис.

Бернис не было ни дома, ни в приюте. Он застал ее у себя дома. Бернис сразу же спросила, осталась ли ее невестка в Чикаго, и, получив утвердительный ответ, заметно успокоилась.

— Я рада, что она отдохнет. Здесь действительно не о чем беспокоиться.

Макс взглянул на Лайзу Джейн. Та вдруг зажмурилась с выражением мучительной боли на лице, потом резко открыла глаза, соскочила с кровати и пулей устремилась в ванную, зажав рот рукой.

Он слышал, как Бернис что-то говорила о том, что мамы и дети разместились с комфортом, снова благодарила его. Макс слушал ее вполуха, думая лишь о Лайзе Джейн.