Несуразица - Игорь Митрофанов

Угомоняя, застолбил первого второй, с хрустом отбивая горлышко толстой бутылки. ОН хотел отходить, но неожиданное представление задержало:

– А – у – нас – всё – рав – но – боль – ше!

Отрепетировано, привстав, ударяясь лбами, забакланили сильные слабого мира сего:

– И – вто – рой – раз – что – бы – не – по – со – ри – ца! Га – га – га – га!

Напевно отработанно пропели «красавцы», ударяясь «набалдашниками».

Кто сказал, что чугун хрупкий? Добавь туда углерода и железо – тут, как тут!

Углерода в этих «чугунках» хватало через край, поэтому звук отозвался звоном, даже крошки не полетели, только посыпалась перхоть в рюмки с, якобы, дорогим коньяком. (Парни полагали, что здесь количество денег улучшает качество).

– Главное – престиж себя! А всё остальное купим! Бизнес живее всех живых! Га-га-га!

– Гуси-гуси, я всё же полетел.

Проронил ОН, уходя.

– Что ты сказал!?

В спину резко, как на дрожжах, вздулся первый.

– Спи, братан, он нормально, ровно полетел.

Вовремя снял накипь второй.

– А, ну, если нормально! Эй! Куда ты ломанулся без подарка? Возьми «конину» от нас, сам не хочешь – поменяешь назад на баксы! Га-га-га! Ну, как я залепил?

– Та ты щас был лучший! Га-га…

– Ясно, лучший! Не, ты приколись, мы вчера в такую сауну закатились! Все медузы сохнут! Аж кости вспотели…

ОН, не спеша, не дослушивая, уже был на расстоянии выеденного яйца и направлялся к углу, кажущемуся по-уютней[39].

«Берегите отношения расстояниями!»

Не переставала оглядываться ФРАЗА, всё до конца не веря, что они благополучно оторвались.

Присев от нечего полчаса делать, дожидаясь службу «ненавязчивого быстрого реагирования», ОН, не обращая внимания, заметил в двух метрах от бокового окна третий столик, уже занятый в это, ещё полувечернее, время. Там тоже сидели двое, друг против друга[40].

Их столик хромал, минимум, на три ножки, а столешница горбатилась и прогибалась одновременно. Когда кто-то из сидящих говорил, то, невольно приближаясь к собеседнику, надавливал локтями на свой край: «клац» – пролитое потекло к говорящему, «клац» – не вытертая лужа покатилась в обратную сторону.

«Соблюдайте равновесия подкладываниями!»

Совсем охренела ФРАЗА, думая, что, невежливо поддёргивая других, заслуживает вольного панибратского доверия.

Затоптав ФРАЗУ в грязный пол / со стороны это могло показаться, как нервозность посетителя, топающего ногами/, ОН вернулся на колесо обозрения столика у штор окна.

Говорили они странно, почти по очереди. Отвечали тоже по одному.

Издалека это напоминало шахматную партию: «клац» – «Ваш ход, сударь!» «Клац» – «сам пошёл!» Однако с древней игрой было существенное несоответствие – повышенный тон кричащих. Как будто они находились во время пурги на разных льдинах. Так спорят возле взлетающего самолёта. Но «пурга» в кабаке обычно начинается попозже, да и «визжащие турбины» ещё не отплясывали, пока светло. Крик за столом был – спора не было. Говорили про одно и то же, по нескольку раз, с одинаковой интонацией, просто подбрасывая бензин в керосин.

/Прислушайтесь иногда. Ведь сокричащие, часто ссорясь, мусолят пустую тему, выглядывая при этом из «того же окопа», находясь на одной стороне. На них не наступает враг, не целятся в спину, однако этот бастион обречён на взрыв внутренним излишним запасом пороха! Если рядом нет трезвого комиссара…/

Разговор же там (там же) сводился к следующему: вокруг все сволочи, начиная от мастера фанерного цеха и заканчивая тем(!), кого никто не выбирал, а он там сидит!

«Остыньте! Он там совсем не сидит. А если и сидит, то потому, что как раз не вы(!) его выбирали. Посмотрите на себя – вам ещё кого-то выбирать? Вы до сих пор верите, что стране нужно очень много оружия для того, чтобы не было войны! Вам бы начать понимать! Иначе отведённая вам роль останется на вечные «всегда»: бухать и роптать!»

Мысль перебила стремительная официантка, которая неожиданно (не прошло и часа), медленной изящной походкой «сажала я картошку» подгорнула к столику.

– добрыйвечерчтобудемпить.

Без пробелов, с маленькой буквы, отсутствующей интонацией, сквозьзубым тоном выдохнула она скривленной губой в сторону перегоревшей лампы, подразумевая:

«ещё один…», тем самым отказываясь заранее от всяких чаевых.

ОН не стал скатываться до мелочных придирок и, вежливо привстав, как подобает при даме, сделал сначала комплимент:

– От вас исходит столь дурманящий аромат пригоревшего масла на чесноке, что трудно усидеть! Проходите здесь, пожалуйста, почаще!

А затем последовал заказ, которого она заслуживала:

– Мне не нужно «чтобудемпить»! Мне, если вас не затруднит, плавник самца акулы во второй внебрачный период, жабры сиамских головастиков, попавшихся на отлив в конце майского дождя 1974 года. А на десерт глазные яблоки ёркширского гладкошёрстного кота, заправленные валерианой. Только валериану подливайте с уклоном 47 градусов, не задев зрачки, иначе всё испортите, они закатятся, и тогда будете есть их сами! Не советую!.. Куда вы побежали? (Постаревшая за время «заказа» официантка вросла в пол, как фикус). Да! Чуть не забыл: рёбрышки моллюска по-верблюжьи и ароматические выделения японского омара в заргезунде. Я думаю, всё! … Вы до сих пор здесь?

ОН не шутил. Действительно хотелось чего-то необычного!

Зато, оправившись от стосекундного замешательства, взяла и пошутила она:

– Шо!?

Потом ещё с минуту отстоялась, как выдохшийся квас, и выдала:

– Такие умные тут не сидят! Такие умные знаешь, где сидят?

После этих понятных слов, ОН догадался: здесь сей реалистичный заказ не реален и, смягчившись, попросил «Меню» – жалобную книгу каждого ресторана на убогий ассортимент продуктового разнообразия.

«Морите аппетиты голодом!»

Сочила слюной ФРАЗА.

«Меню» принёс официант мужского рода. Видно, ту что-то покоробило.

Она сейчас доказывала буфетчице, какой идиот некультурный ей только что попался и, несмотря на третье неудачное замужество, она не откажется обнаглеть и показать ему: откудова раки зимуют! Только слегка подкрасится.

Буфетчица взывала ко глубоко посаженному разуму младшей подруги:

– Та ты щё, справди дурна? Ты ж вжэ наштукатурэна, як кривэнька стиночка з выпыраючымы цеглыкамы! Хиба ж цэ можлыво, знову шукаты чоловика, колы останний ще дыхае?!?! А! Робы, щё мусышь, та як знаешь! Мэни, дийсно, всэ набрыдло!

/Нет, ты нормальная? Как ты можешь ещё подкрашиваться, когда на тебе уже восемь сантиметров замазки, скоро сама отпадёт и лицо станет видно на фоне морщин! Скажи спасибо, что последний твой муж подслеповатый, и тебя в живую, без фонограммы не видел! А!!! Мне всё анастоело! Делай, что знаешь! (Перевод с незлого украинского ворчания, близкого к здравому смыслу)/.

…«Меню» лежало на столе, стесняясь своей наготы, прикрытой отпечатанным фигом. Между строчками жирными пятнами проступала жалоба ресторана на нехватку многих блюдо-продуктов.

Первый пункт: «Котлеты поКиевские».

Прелесть! /Не суди, не вникнув!/[41]

Вникаем. /Когда «грамотные» доучивались в десятых классах, некоторые уже самоотверженно осваивали специальности кулинаров и приносили пользу обществу, варя солянки для рабочих и охлаждая окрошки для крестьян. А что важнее? Без ошибок написанное меню или – сама еда?/…

Почему общепит всеми своими ужасными полусъедобными, полусырыми, полужаренными, полуломтями, полулаптями цепляется к Киеву, как будто там находится центральный стратегический котлетный запас страны?

Отвернуло! Он отвернулся и захлопнул путеводитель по уборным местам, богатым традициями. Но, не желая сидеть без дела (не то время и не то место), снова открыв, стал заполнять масляные липкие пробелы авторучкой и своими познаниями в пищеварении.

– Брудебейкеры в панчоусном финском заливе под холодную.

– Хремзлехи со шкварками, запеканенные в забое.

– Пудинг с лёгким сердцем, тяжёлым лёгким и печенью ананаса.

– Протозяблики израненные в продурбоненном салате под дзуржетку.

– Фаршированная гусем утка с говядиной под молодым козлёнком.

– Подрумяненный пикантный сметанник на редисе, в кожуре проваренного турнепса, без добавления взбитого подсолнечного масла.

– Вермишель в тушёном желудке с помадкой, начинённая луковым клопсом (южный вариант).

– Заварные огурцы с брусничным инжиром из яблок – в нагрузку к каждому блюду.

Сглотнув слюну, откинув в сторону использованное «Меню», не продолжая бесконечное измывательство (блюд в голове хватало до конца ядерной зимы), ОН заказал:

– То же, что и всем – фирменное! Два раза!

ФРАЗА преданно благодарно промолчала!

Неожиданно заметились музыканты, выходящие к верстакам. Но их всех не было видно по фамилиям потому, что некое матовое пятно закрывало обзор. За стойку микрофона (с этой стороны) держался обеими руками, видать, арендатор столика с завядшим без водки лимоном. Как было видно по влажным штанам, «налётчик» уже давно поджидал исполнителей и, при их появлении почти остановившись в «разброде и шатании», потребовал: