Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина - Дьёдонне Гнамманку

Однако генералиссимус не мог просто приказать арестовать Абрама. В бумагах княгини Волконской, в доме которой был произведен обыск, не нашли ни одного упоминания имени чернокожего офицера. Всякий приказ должен быть подписан императором, а юный Петр не допустит такого обращения с любимым учителем. Значит, любые шаги против него должны быть оправданы уликами. Необходимо так развести императора и его учителя, чтобы не возбудить ни малейшего подозрения ни первого, ни второго. Иначе Абрам станет искать защиты своего ученика, а значит, расскажет ему о темных делишках регента. А этого Меншикову нужно меньше всего.

И вот вельможа избирает привычный в такой ситуации путь: он посылает Абрама в Казань с важным и срочным поручением. У последнего едва хватило времени, чтобы передать свои дела и бумаги, а главное, сундучок с деньгами Ивану Черкасову. Через двадцать дней в Казани инженер получает новый указ:

Почтенный господин лейб-гвардии от бомбардир-порутчик Абрам Петрович

Его императорское величество указал тебе ехать в Тобольск и, по инструкции губернатора, князя Долгорукова, построить крепость против сочиненного чертежа; того ради вам указом его императорского величества предлагаем — изволь туда ехать без всякого замедления, понеже в строении той крепости состоит необходимая нужда, а чертеж пошлется вам на пребудущей почте, а которого числа ордер получишь и когда отправишься, о том рапортуй к нам в немедленном времени,

В Петергофе мая 28, 1727 года.

Александр Меншиков{80}.

На оригинале документа рукою Абрама: «С тем я поехал в Тобольск»{81}.

По тону и по содержанию письма наш арап понял, что его дальнейшее пребывание в столице нежелательно и что все эти сверхсрочные и сверхважные поручения — скрытая ссылка. Тобольск находится в самом сердце Сибири, в тысячах километров от Петербурга. В те времена — расстояние непреодолимое. Глушь невероятная. Кажется, дальше не бывает. Ан нет, бывает! В тот же день генералиссимус посылает князю Долгорукову, губернатору Тобольска, инструкции в связи с прибытием в его владения Абрама Петрова. Он должен немедленно по прибытии в Тобольск ехать еще дальше. А именно — на китайскую границу. Там он должен производить расчеты для строительства укреплений… Вот что пишет Долгоруков в ответ: «…По указу Вашего Императорского Величества велено от бомбардир-поручику Абраму Петрову сделать на китайской границе против чертежа крепость; того ради, когда он в Тобольск прибудет, велено его туда отправить немедленно, а понеже он человек иностранный и опасно, чтоб не ушел за границу, велено иметь за ним крепкий присмотр…»{82}

Теперь уже ни у кого не вызывает сомнений: Меншиков желает, чтобы «опасный иностранец» был как можно дальше от столицы и двора.

Сам иностранец это также понимает, хотя пока не знает, что он — опасный. Первая реакция — страх. Он пишет Меншикову. Пытается оправдаться, вымолить прощение. Он пишет, что у него недостаточно опыта, чтобы строить пограничные крепости… Самоуничижительно льстит светлейшему, наделяя его многими достоинствами:

Премилосерди отец и помощник сирым и вдовым, помилуй, за что вам воздаст сугубо Господь Бог и Божие Матер в сем в будущем веце и всей вашей высококняжеской фамилии, не погуби мене до конца имени своего ради. И кого давить такому превысокому лицу такого гада, и самая последняя креатура на земли, которого и червь и трава может с сего света лишить: нищ, сир, беззаступен, иностранец, наг, бос, алчен и жажден. Помилуй, заступник, и отец, и защититесь сиротам и вдовицам{83}.

И так далее, и так далее. Подписано: «Вашего высококняжеской светлости сиры и беззаступны раб Абрам Петров».

Однако вскоре он посылает Меншикову письмо совсем иного рода, деловое, сухое:

Светлейший князь и премилостивый государь!

От вашей высококняжеской милости ордер, отпущенный ис Петергофа прошедшего месяца, майя от 28, получил я принять в Казане сего месяца 26 числа, по которому повелено мне указом Е. И. В. ис Казани ехать в Тоболск без всякого замедления для строения там крепости. А как оной ордер получу и отправлюсь — рапортовать в немедленном времени.

И хотя я в Казане порученного мне прежде дела не докончил, а только было начал исправлять, но по получени оного ордера более мешкать не стал и поехал ис Казани в Тоболск сего нижеписанного числа, о чем высококняжеской светлости донесши, остаюсь

вашего высококняжеской светлости

нижайши раб А. Петров{84}.

Ну что ж, ссылка так ссылка. Однако, чтобы ехать, нужны деньги, а в них, как пишет Абрам княгине Волконской, старой соратнице и другу, «великая нужда». Среди прочего просит он ее «чтобы отписать как-нибудь поскорее к Ивану Черкасову, чтобы прислал ко мне в Сибирь поскорее деньги, которые я у него оставил…». Абрам понимает, что отныне он полностью во власти могущественного врага, Меншикова. Полное его уничтожение лишь отсрочено:

Государыня моя, княгиня А. П.

Доношу вам, что я еще получил ордер из Петербурга от князя М., при сем к вам копию посылаю, и сего числа в Сибирь в город Тобольск отъезжаю; может быть, еще там получу третий ордер, куда далее ехать; как изволят, я всюду готов ехать без всякой печали, кроме того, что меня лишили моих друзей, а что без всякой вины — тому радуюся… может быть, что я последнее имею честь к вам писать, что меня зашлют в какие пустые места, чтобы там уморить…{85}

Подобные мрачные мысли, как мы уже знаем, вполне оправданы. Опальный инженер все же надеется на спасение. Его надежда — поддержка друзей, членов кружка. В том же письме княгине он пишет:

Такожде прошу в последнее вас, чтоб дать знак нашим друзьям, которые в Петербурге и в других местах, что я послан в Сибирь, в Тобольск, город, чтобы они сведомы были; особливо вас прошу, чтоб послать как ни есть копию с указа, приложенного при сем к нашему колокольчику, или Разговору Ивановичу[29], такожде Козлу Ивановичу[30], и Панталону[31]…

Меншиков же тем временем набирает силу: 25 мая его дочь, Марья Александровна Меншикова, официально обручена с юным императором. Свершилось то, чего Меншиков так давно и страстно добивался.

Абрам не знает, что кружка княгини Волконской более не существует. Друзья разосланы во все концы огромной империи. Сама княгиня находится под надзором в подмосковной деревне своего двоюродного брата Талызина. Семен Маврин, как и наш герой, послан Меншиковым с поручением в Сибирь. Иван Черкасов разжалован в секретари Синода и отослан в Москву «для переписи патриаршей ризницы». Пашкова и Бутурлина репрессии по непонятным причинам не затронули.