Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл - Татьяна Иванова

Во время обеда беседу в основном вела миссис Элеонора. Она сама рассказывала Скарлетт о семье своего младшего сына, время от времени задавая ему вопросы. Генри угрюмо отвечал, что-то добавляя или уточняя.

Он окончил Гарвард и теперь был юристом, не смотря на то, что до войны вовсе не занимался частной юридической практикой. Он помогал отцу по хозяйству, занимаясь рисовыми плантациями. После окончания войны Генри решил, что это дело ему не поднять, ведь часть их плантаций вдоль залива и рек была выжжена янки, а часть отдана за налоги, когда они все еще надеялись удержать свой дом. И тогда он занялся юридической практикой, начиная с помощника адвоката в одной частной конторе, а спустя четыре года, уже сумел открыть собственную контору в Чарльстоне. Генри слыл довольно талантливым специалистом своего дела, а в последнее время присоединился к когорте лучших юристов города. Жили они на Беттери в небольшом доме, который Генри смог купить на свои, судя по всему, невеликие доходы, ведь основной части обнищавшего южного населения теперь было не до юристов.

И все же, миссис Элеонора не без гордости рассказывала Скарлетт о достижениях своего младшего сына. Генри же, наоборот, чувствовал себя не очень уютно от восторженной похвалы своей матери, да и вообще, он вел себя так, словно был совершенно лишним за этим семейным столом.

После обеда Генри и вовсе сослался на то, что у него много работы и ему надо побывать в конторе. Они пробыли у миссис Элеоноры еще около получаса и уехали всей семьей, вежливо откланявшись.

После этого миссис Элеонора с тетей Полин уединились в гостиной, а Розмари пригласила Скарлетт прогуляться по саду.

День был великолепный, светило яркое солнце, а легкий бриз с залива делал воздух влажным и приятным. Птицы в саду выводили затейливые трели, перелетая с махровых акаций через изгородь и обратно, а аромат цветов, благоухая колоритом своих несравненных, пьянящих запахов, дурманил голову.

Дамы обошли беседку и направились вглубь сада. Розмари рассказала Скарлетт, что их соседка, миссис Пренслер, большая любительница цветов, привила и ей любовь к ним. Они подошли к небольшой клумбе и Розмари показала Скарлетт редкие бордовые и фиолетовые орхидеи.

— Вот эти, бордовые, что покрупнее, более неприхотливы, а фиолетовые мне пришлось долго выхаживать, — сообщила Розмари.

— Да, они восхитительны! А какой запах. Скарлетт наклонилась и понюхала цветы.

Розмари похвасталась и своим розарием. На каждой клумбе она выращивала розы определенного цвета. Здесь были желтые, красные, чайные и темно- бордовые экземпляры великолепных махровых роз, каждые из которых обладали индивидуальным несравненным запахом.

Вдоволь налюбовавшись цветами, они вернулись к беседке, и Розмари предложила Скарлетт посидеть в ней. Беседка была обвита вьющимися лианами, от которых веяло прохладной свежестью, в ней стояли три кресла- качалки и маленький столик.

— Ретт очень любит эту беседку, — сообщила Розмари, счастливо улыбаясь, — когда он приезжает к нам, то много времени проводит здесь за чтением газет. Иногда даже просит, чтобы ему сюда подавали кофе, и тогда мы с мамой составляем ему компанию.

Скарлетт почувствовала укол ревности. Ведь это ей следовало быть на месте миссис Элеоноры и Розмари, ей следовало пить кофе со своим мужем, да не здесь, куда загнала его она сама же, а у себя дома, в Атланте!

— Мне тоже нравится здесь, — сказала она.

— Скарлетт, расскажи мне о Ретте, — попросила Розмари, усаживаясь в кресло, — ведь я так мало знаю о нем. Ты наверняка осведомлена, какие отношения были у него с отцом и почему он не жил с нами много лет.

— Да, я знаю, Ретт рассказывал мне об этом.

— Когда он вынужден был уйти из дома, я была еще ребенком и по мере своего взросления узнавала от мамы новости о своем старшем брате. А она, бедная, так переживала разлуку с ним все эти годы, что мне порой бывало больно смотреть на нее. Она все время пыталась убедить папу, что Ретт не так уж плох и им стоит помириться, но папа даже слышать о нем не хотел и запрещал произносить его имя.

Скарлетт удивленно взглянула на Розмари. Доверительное откровение сестры Ретта было для нее совершенно неожиданным. Возможно этим актом Розмари хотела подчеркнуть, что относится к Скарлетт как к родному человеку, члену их семьи, и это приятно порадовало ее. И еще Скарлетт увидела, как сильно Розмари любит своего брата. Воспоминания о былом заставляли и ее, невольную свидетельницу семейного разлада, страдать, о чем красноречивее всех речей говорили ее глаза. А Розмари, не заметив удивленного взгляда своей золовки, продолжала рассказ, как ни в чем не бывало.

— Мама, в минуты откровения, по секрету от всех, рассказывала мне, что Ретт благородный и порядочный, но очень гордый и упрямый. И именно эти его качества так не нравились папе и многим другим. Ему приписывали чудовищные поступки, которые Ретт не только не совершал, но согласно своим убеждениям, не мог держать в мыслях.

Только в шестнадцать лет я узнала от мамы об этой надуманной истории с молодой леди, которая не имела под собой никакой почвы. Ретт никогда не обесчестил бы женщину, никогда бы не сделал ей больно. А эта молодая дурочка так испугалась общественного мнения, что не посмела даже признаться своим близким в том, что между ними ничего не было. А может, захотела таким образом, женить Ретта на себе, кто ее знает.

Ему не верил никто кроме мамы, ведь только она знала каков Ретт на самом деле. А он был слишком горд, чтобы доказывать всему свету свою невиновность. Он вообще не выносил никакого давления и терпеть не мог оправданий.

Когда я узнала обо всех подробностях этой чудовищной истории, которая в конечном итоге послужила поводом к изгнанию Ретта, то была возмущена не меньше мамы. И еще я стала уважать своего брата, считая, что поступки его были совершенно правильными.

Скарлетт слушала Розмари и удивлялась, как сестра Ретта могла так точно охарактеризовать его, совершенно не общаясь с ним все эти годы. И сама она, прожив с ним столько лет, и слушая сейчас рассказ Розмари, словно узнавала его заново. Да, действительно, он был таким, как говорила Розмари, — умным, непокорным и гордым со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да только она, Скарлетт, не сумела разгадать его и понять так, как понимали его мать и сестра.

— Я полюбила Ретта по рассказам мамы, и моя любовь оправдалась. — продолжала Розмари.

— Спустя много лет, после смерти папы, он появился у нас, избавил от нищеты и стал мне не только братом, но и другом. Как странно, думала я, Ретт понимает меня с полуслова, словно знал всю жизнь, не то, что Генри, с которым я жила рядом все эти годы. Он заботился о нас с мамой с необычайным старанием и теплотой, словно пытался в каждом очередном акте проявлении этой заботы воздать нам сторицей за все те лишения, которые мы претерпевали после войны.