Медовый месяц - Хэрриет Гилберт

Ринальдо стоял, молча глядя на Джессику непроницаемо-черными глазами.

— Я одного не понимаю: почему ты так низко себя ценишь, Джесси? — спросил он наконец. — Но кажется, ты и обо мне не слишком хорошего мнения…

— Я… я презираю тебя! — воскликнула она.

Эхо ее голоса все еще звенело под высоким потолком комнаты, когда раздался стук в дверь.

— Мадам, машина за вами уже прибыла, — сказал Джеймс и, бросив один-единственный взгляд на бледные лица супругов, поспешно удалился.

Впоследствии, когда Джессика вспоминала поминальную службу, ей с трудом удавалось подавить дрожь при мысли об этом дне — самом ужасном дне за всю ее жизнь. К естественной глубокой скорби по единственному близкому человеку прибавилась боль от разрыва с Ринальдо.

Выйдя из дому, Джессика с мужем не имели возможности продолжить личный разговор ни в машине, ни в церкви. Следовало отдать должное Ринальдо: он, добросовестно выполняя свой долг, был рядом с женой всю службу. Однако если раньше его присутствие обернулось бы поддержкой, теперь Джессика осталась без помощи или ободрения: такой непреклонный был у него вид, такое сурово-неприступное выражение лица.

Обратный путь оказался еще более тягостным, чем дорога в церковь. Обвинения Джессики и отказ Ринальдо признаться в своих проступках вкупе с выдвинутым им против жены обвинением в недостатке доверия возвели между ними непреодолимую преграду.

Джессика понятия не имела, что им теперь делать. Пока они шли от машины к дому, она пыталась сообразить: что они могут сказать друг другу после ссоры? Ринальдо, судя по всему, задавался тем же вопросом.

Едва переступив порог холла, Джессика поспешила к себе в спальню принять лекарство, чтобы облегчить сильную боль в висках, которая мучила ее весь день. Но только она прилегла, чтобы дать таблетке подействовать, дверь с шумом отворилась.

— Как я понимаю, мне нет смысла дольше оставаться в этом доме. Поскольку мне здесь совершенно не рады, — объявил Ринальдо ледяным тоном. — Более того, у меня дела в Фодже. Вот почему я намерен вернуться в Италию сегодня же вечером.

Джессика рывком села в постели и прижала дрожащую руку к раскалывающейся голове.

— Но… но нам надо поговорить… Я хочу сказать, не можем же мы просто… — беспомощно начала она.

— О нет! — Черные глаза Ринальдо гневно блеснули. — Мне больше не о чем говорить с тобой, Джесси. Раз ты так относишься ко мне, я не представляю, что мы можем сказать друг другу. Сейчас или в будущем.

После этого он ушел, оставив Джессику оплакивать свое разбитое сердце и потерю мужа.

Как ухитрилась протянуть следующие несколько дней, она не имела ни малейшего понятия. Похоже, ее спасла необходимость взяться за дела принадлежащей ей отныне фирмы.

Конечно, Джессика чувствовала себя подавленной и безнадежно одинокой. Но по крайней мере, у нее оставалось мало времени на мысли о собственных проблемах, раз ей приходилось постоянно думать о проблемах компании.

К несчастью, дурные предчувствия Джессики оправдались в полной мере: взяться за управление фирмой после человека, который не уступал никому и малой доли своих полномочий, оказалось в высшей степени нелегко. И Джессика с самого начала смирилась с тем, что они с главным менеджером терпеть друг друга не могут, а значит, придется сносить его ехидные замечания в ее некомпетентности, граничащие с откровенной грубостью.

Но она не могла себе позволить отвлекаться на подобные мелочи. Теперь вся энергия Джессики шла на то, чтобы вникать в суть дел. И ей не только приходилось отныне работать от зари до зари, но и сидеть с бумагами по ночам.

Зато она падала в постель совершенно без сил, почти не находя времени, чтобы поплакать над своим разрушенным браком. Поскольку с момента отъезда Ринальдо в Италию Джессика не получала от мужа никаких вестей…

Наверняка развлекается сейчас с этой сучкой Лоренцой, мрачно размышляла Джессика однажды поздно ночью. Измученная бессонницей, она спускалась в кухню сделать себе чашку чаю.

Несмотря на боль, кольнувшую ее при мысли о сплетенных в любовном объятии Ринальдо и чувственной итальянки, Джессика в глубине сердца не верила, что муж изменял ей, пока они были вместе. Конечно, интрижка в прошлом вполне вероятное дело. Но женская интуиция подсказывала Джессике, что во время короткого ухаживания и их брака Ринальдо не смотрел с желанием ни на одну женщину, кроме нее.

Но ее дикие обвинения, высказанные в сердцах, в запале их ссоры с целью отомстить мужу болью за боль, могли снова толкнуть его в объятия Лоренцы. Однако Джессика уже ничего не могла поделать. И уж конечно, супружеская измена в ее глазах выглядела менее тяжким грехом, нежели обман. Ведь Ринальдо притворился, будто любит ее, чтобы получить денежки ее деда! А если все-таки мысль об интрижке Ринальдо с Лоренцой причиняет ей сильную боль, так это только потому, что она, Джессика, очень слабая женщина!

Однако время шло, в офисах «Маккормика» установили новое оборудование, и новая глава фирмы почувствовала, что ей удалось отчасти модернизировать старинную компанию. И хотя Джессика пыталась уверить себя, что презирает негодяя, женившегося на ней из-за денег, она обнаружила, что испытывает некую симпатию к Ринальдо, который столкнулся с теми же проблемами, приняв бразды правления фирмой семейства Аккилини.

Джессика также понимала, что муж очень занят, поскольку будущее семейного предприятия зависело от урожая винограда в Апулии.

По этой причине, а еще из-за собственной гордости и упрямства она сама попыталась разобраться с серьезными проблемами прихода и расхода средств. Однако когда обнаружилось, что старший менеджер, которого Джессика никогда не любила, присвоил значительную сумму из средств компании, молодая женщина поняла, что нужно действовать как можно быстрее. И она не могла искать помощи ни у кого, кроме мужа.

— Да, конечно, я знаю, что у тебя свои дела, — процедила она сквозь зубы, дозвонившись в Фоджу. — Поверь, я бы и не подумала обратиться к тебе, если бы могла этого избежать. Проблема в том… — Джессика заколебалась, а затем набрала воздуху в грудь и выложила все начистоту: — Проблема в том, что у меня недостаточно опыта и я не знаю, как поступить в сложившейся ситуации. В первый момент мне больше всего хотелось вышвырнуть мерзавца на улицу и передать дело в суд. Но потом я решила, что это повредит репутации фирмы. Так что мне делать? Дать ему уволиться и смириться с потерей?

— Сейчас я слишком занят, чтобы решать твои проблемы, — сообщил Ринальдо жене. — Однако я подумаю, что можно сделать, и, возможно, прилечу в Эдинбург, — добавил он и положил трубку.