Мой друг Мегрэ - Жорж Сименон

Теперь это уже не имело значения.

Полит стоял у стойки, со своей капитанской фуражкой на голове; он уже опустошил некоторое количество рюмок; голос его звучал так громко, что заглушал все разговоры. По приказанию м-с Уилкокс Филипп пересек зал, чтобы завести проигрыватель; ему это приходилось делать часто.

Тогда, перемигнувшись с Мегрэ, Полит тоже направился к проигрывателю и остановил его. Потом он повернулся к Морикуру и с саркастическим видом посмотрел ему в глаза.

Филипп, не протестуя, сделал вид, что не заметил этого.

— Я не люблю, когда на меня так смотрят! — отчеканил тогда Полит, сделав несколько шагов по направлению к Филиппу.

— Но… Я ведь даже не смотрю на вас…

— Вы не удостаиваете меня взглядом?

— Я этого не говорил.

— Думаете, я не понимаю?

М-с Уилкокс прошептала что-то по-английски своему соседу. М-р Пайк нахмурил брови.

— Может быть, я недостаточно хорош для вас? Жалкий сутенеришка!

Филипп сильно покраснел, но не двигался с места, стараясь смотреть в другую сторону.

— Попробуйте повторить, что я недостаточно хорош для вас?

В тот же миг де Греф быстро посмотрел на Мегрэ каким-то особенно острым взглядом. Неужели он понял? Леша, ничего не подозревая, хотел подняться и встать между ними, и Мегрэ пришлось схватить его под столом за руку.

— Что вы скажете, если я попорчу вашу хорошенькую мордашку? Что вы на это скажете?

Тут Полит, по-видимому считая, что достаточно подготовил себе путь, размахнулся и ударил Филиппа по лицу.

Тот поднес руку к носу. Но этим и ограничился. Он не пытался ни защищаться, ни напасть в свою очередь.

Он только пробормотал:

— Я вам ничего не сделал.

М-с Уилкокс кричала, повернувшись к прилавку:

— Месье Поль! Месье Поль! Выбросьте вон этого громилу! Безобразие!

Ее акцент придавал особую сочность словам «громила» и «безобразие».

— Что касается вас… — начал Полит, повернувшись к голландцу.

Здесь реакция была совсем иной. Не поднимаясь с места, де Греф напружинился и уронил:

— А ну-ка, попробуй, Полит!

Чувствовалось, что он не даст себя в обиду, что он готов ринуться на обидчика, что мышцы его напряжены.

Наконец вмешался Поль:

— Успокойся, Полит. Выйди на минутку на кухню. Мне надо с тобой поговорить.

Капитан позволил увести себя, упираясь только для виду.

Леша, который не совсем понял, все же задумчиво спросил:

— Что это может значить, шеф?

Мегрэ не ответил. Он принял как можно более добродушный вид, когда инспектор Скотленд-Ярда посмотрел ему в глаза.

Поль стал извиняться, как принято. Полит больше не появлялся, его вывели через заднюю дверь. Сегодня он будет расхаживать с геройским видом.

Ясно было одно: Филипп не стал защищаться. Лицо его на мгновение выразило страх, физический страх, который зарождается в глубине живота и преодолеть который он был не в силах.

После этого он беспрестанно пил, мрачно глядя перед собой, и в конце концов м-с Уилкокс увела его.

Больше ничего не произошло. Шарло со своей танцовщицей пошли спать довольно рано, и, когда Мегрэ тоже поднялся к себе в комнату, они еще не заснули. Жинетта и г-н Эмиль вполголоса болтали между собой. Никто больше не поставил всем выпить — может быть, из-за недавнего происшествия?

— Входи, Леша! — крикнул комиссар через дверь.

Инспектор был уже готов.

— Мистер Пайк пошел купаться?

— Он внизу, ест яичницу с беконом. Я ходил смотреть, как отчаливает «Баклан».

— Не заметил ничего особенного?

— Ничего. По воскресеньям сюда приезжает много народу из Йера и Тулона. Все устремляются на пляжи и усеивают их банками от сардин и пустыми бутылками. Через час начнется высадка.

Сведения из Остенде не дали ничего неожиданного. Г-н Бебельманс, отец Анны, оказался важной персоной: долго был мэром города и однажды даже выставил свою кандидатуру на выборах в Национальное собрание. После отъезда дочери запретил произносить при нем ее имя. Когда умерла его жена, Анне даже не сообщили об этом.

— Можно сказать, что здесь встречаются все, кто по той или иной причине сбился с пути, — заметил Мегрэ, надевая пиджак.

— Дело скорее в здешнем климате, — возразил инспектор, которого мало тревожили подобные вопросы. — Я сегодня уже проверил один револьвер.

Леша добросовестно выполнял свои обязанности. Выяснил, у кого на острове есть револьверы. И по очереди ходил к этим людям, осматривая их оружие, не особенно надеясь что-нибудь выяснить, а просто потому, что так уж положено.

— Что сегодня будем делать?

Мегрэ, направлявшийся к двери, медлил с ответом.

Они спустились к м-ру Пайку, сидевшему за столиком.

— Я полагаю, вы протестант? — осведомился Мегрэ. — В таком случае, вы не пойдете к воскресной обедне?

— Я протестант, и я уже был у заутрени.

Будь здесь только синагога, он, может быть, точно так же пошел бы туда, чтобы присутствовать на какой угодно церковной службе, потому что было воскресенье.

— Не знаю, захотите ли вы пойти со мной. Сейчас я должен посетить одну даму, с которой вы не очень любите встречаться.

— Вы пойдете на яхту?

Мегрэ кивнул головой, и м-р Пайк отодвинув свою тарелку, взял соломенную шляпу, которую купил накануне в лавке мэра, потому что он уже обжегся на солнце и лицо у него стало почти таким же красным, как у майора.

— Вы идете со мной?

— Может быть, вам понадобится переводчик.

— Мне тоже идти? — спросил Леша.

— Да, я хотел бы, чтоб и ты пошел. Ты умеешь грести?

— Я же родился на берегу моря.

Они зашагали к гавани. Инспектор попросил у одного из рыбаков разрешения воспользоваться шлюпкой, и все трое уселись в нее. Им было видно, как Анна и де Греф завтракают на палубе своей лодочки.

По случаю воскресенья море тоже принарядилось, оделось в муаровый атлас, и с каждым ударом весел на солнце сверкали жемчужины. «Баклан» стоял по другую сторону пролива у мыса Жьен, дожидаясь выходивших из автобуса пассажиров. Видно было дно моря, лиловые морские ежи в углублениях скал, иногда стрелой проносились морские окуни; колокола призывали к воскресной обедне, и во всех домах, наверное, пахло кофе и духами, которыми женщины опрыскивали выходные платья.

«Северная звезда» показалась Мегрэ и его спутникам гораздо больше и выше, когда они подплыли к ней вплотную; Леша запрокинул голову и окликнул:

— Эй, на яхте!

Прошло несколько минут, пока через борт не перегнулся матрос, одна щека которого была покрыта мыльной пеной: в руке он держал бритву.

— Можно видеть вашу хозяйку?

— А вы не можете вернуться сюда через час или два?

М-ру Пайку, видимо, стало неловко; Мегрэ помолчал немного, думая о «бабушке».

— Если можно, мы подождем на палубе, — сказал он матросу. — Поднимайся, Леша.

Один за другим они поднялись по трапу. На палубном тенте были иллюминаторы, вделанные в медные кольца, и Мегрэ заметил, что к одному из них на мгновение прильнуло женское лицо, которое затем исчезло в полумраке.

Еще через секунду открылся люк, ведущий в каюту, и показалась голова Филиппа с растрепанной шевелюрой, с глазами, еще припухшими от сна.

— Что вам нужно? — с неудовольствием спросил он.

— Поговорить с миссис Уилкокс.

— Она еще спит.

— Это неправда. Я ее видел.

На Филиппе была шелковая пижама в голубую полоску. Чтобы попасть в каюты, нужно было спуститься на несколько ступеней, и Мегрэ, неповоротливый и упрямый, не стал дожидаться приглашения.

— Вы позволите?

На яхте царила любопытная смесь роскоши и неряшества, утонченности и грязи. Палуба была тщательно надраена, все медные части сверкали, канаты аккуратно свернуты, рубка с компасом и мореходными инструментами сияла, как голландская кухня.

Спустившись по трапу, они очутились в каюте. Переборки из красного дерева, стол, привинченный к полу, две банкетки, обитые красной кожей, а на столе немытые стаканы, куски хлеба, початая банка сардин, игральные карты… В каюте стоял отвратительный смешанный запах алкоголя и несвежей постели.

Должно быть, дверь в соседнюю каюту, служившую спальней, поспешно закрыли, и м-с Уилкокс, убегая, забыла на полу атласную туфлю.

— Прошу прощения, что побеспокоил, — вежливо сказал Мегрэ Филиппу. — Вы, вероятно, завтракали?

Он без иронии посмотрел на недопитые бутылки с английским пивом, надкусанный хлеб, масло, завернутое в бумагу.

— Это что, обыск? — спросил молодой человек, приглаживая рукой волосы.

— Считайте, как хотите. Я до сих пор полагал, что это просто визит.

— В такой ранний час?

— Многие в такой час уже успели устать.

— Миссис Уилкокс привыкла вставать поздно.

За дверью был слышен плеск воды. Филиппу хотелось привести себя в более приличный вид, но для этого пришлось бы показать посетителям слишком интимный беспорядок, царивший в другой каюте. У него не было под рукой халата. Его пижама измялась. Он машинально выпил глоток пива. Леша, согласно инструкции комиссара, остался на палубе и должен был заняться обоими матросами.