Наши фиолетовые братья - Евгений Прошкин

— Все равно это не выход. — Даун встал и, заложив руки за спину, прошелся поперек лимузина. — Пустым звоном командующего ОВКС не напугать. Он прекрасно понимает, что, как бы мы ни старались, пока есть малейший шанс отхватить от предприятия его военной мафии приличный кусок, мы никому ничего не скажем.

— Но если дело пойдет на принцип...

— Мы же не военные, а бизнесмены, нам принципы невыгодны.

— Но маршал-то военный, он мыслит именно так.

— Тоже верно, — немного подумав, согласился Гец. — Однако чтобы надавить на Страшного, нам нужны свидетели и разведданные.

— Разведданные поставят ученые, а вот свидетель... — Секретарь задумчиво склонил голову набок. — Пока не завершится георазведка, у нас будет лишь один свободный от дел и военного надзора свидетель...

— Мастер разведки? Тот, что не умеет управлять разведкораблями? Как его... Баранкин?

— Борисов. Он потерял дорогостоящий корабль и теперь сделает что угодно, лишь бы не лишиться своего места при штабе корпоративной разведки.

— Мастер разведки, — задумчиво повторил Даун. — Надо сделать его для солидности старшим мастером. Секретарь пометил что-то в блокноте и кивнул.

— Остается только придумать, как вывезти этого Баранова...

— Борисова.

— Борисова, — Гец поморщился, — как вывезти его на Землю?..

Глава 15

— Господин полковник!..

— Отставить, майор. — Бугаев дружески приобнял Калашникова за плечи и словно бы куда-то повел — на деле просто прогулялся вокруг заглохшего инопланетного телевизора. Калашников волей-неволей прогулялся вместе с полковником.

— Я вот все интересуюсь, майор, ты, случайно, не потомок?..

— Все мы чьи-то потомки, — философски ответил тот.

— Да, это ты глубоко выразил... Нет, я конкретно: ты не потомок того Калашникова, который...

— Что «который»? — мстительно перебил его майор, не упуская возможности нарушить субординацию, пусть бы и в мелочах. — Который автомат изобрел? Меня об этом часто спрашивают, господин полковник.

— И что ты отвечаешь?

— Отвечаю «нет». Мои предки по другой линии были, все больше по торговой.

— Купцы какие-нибудь? Это плохо, майор, — сказал Бугаев, отстраняясь. — Докладывай, чего молчишь?

— Господин полковник, майор Калашников прибыл с целью научной разведки. Со мной исследовательская группа численностью двадцать два человека.

— Почему двадцать два? Число какое-то... больно корявое.

— Двоих в последний момент оформили. Гражданские, — конфиденциально сообщил Калашников.

— Где цивилы, там будут вилы, — изрек Бугаев.

— Так точно.

— Может, их сразу?.. — прищурив искусственное веко, спросил Бугаев. — Оспа, чума, вывих головы...

— На ваше усмотрение, господин полковник, — молвил Калашников.

«Под вашу ответственность», — прочитал Бугаев на его физиономии.

— Ну... тогда сам смотри, майор. Группа твоя, тебе и решать. И чтоб никаких эксцессов! — прикрикнул он. — Люди гражданские, беспомощные... Обеспечить полную безопасность! Чтоб никаких осп, никаких чум... понятно?!

— Так точно, господин полковник!

— Молодца. А сейчас давай-ка займись, — продолжал Бугаев. — Вот тебе и первый объект. Блесни, майор!

Он подтолкнул Калашникова к «ежу-ложке», с которой тот не сводил глаз уже минуты три. Все, что было известно о неопознанном телевизоре, он уже знал. А известно было лишь одно: прибор ловит все, что только есть в эфире.

Начальство интересовали главным образом три вещи: не принимает ли странный аппарат того, чего принимать бы не следовало, не является ли он, между прочим, еще и передатчиком, и нельзя ли его приспособить для собственных нужд.

Калашников обхаживал раскорячившуюся чужеродную железку и судорожно соображал, как бы удовлетворить вышестоящие инстанции и при этом не погрешить против научной истины. А если и погрешить, то хотя бы не сильно.

— Гм... — сказал он оценивающе и немного насмешливо, словно проктолог, докопавшийся до самой сути. — Гм... — повторил он, чтобы хоть как-то потянуть время.

Бугаев не уходил и уходить, судя по всему, не собирался. Полковнику нужен был результат — любой, но сейчас, немедленно.

Калашников бросил себе под ноги портативный резиновый коврик и, встав на изолятор, коснулся одного из металлических обрубков. «Ложка» мгновенно ожила и показала двоих мужчин. Тот, что был слева, беспрестанно подвывал на неизвестном языке, а тот, что справа, послушно кивал и изредка улыбался. Наконец говорящий взмахнул верхней конечностью — по первому впечатлению, это была нормальная человеческая рука — и, тревожно повысив голос, что-то объявил. Внизу экрана тотчас возникла пара черных прямоугольников с какими-то каракулями.

Похоже, второе существо обязано было выбрать один из двух вариантов, хотя, с точки зрения майора, они мало чем отличались.

— Что это? — строго спросил Бугаев.

— Вероятно, лотерея, — ответил Калашников. — Или какой-то конкурс. Не вижу разницы.

— У-у... уууу, у-ууу!.. — попытался полковник повторить речь ведущего.

— Уу... — неуверенно молвил мужчина на экране.

— У-у! У! У!! — обрадовался инопланетный шоумен. Игрок понуро встал со стула — тоже, кажется, вполне человеческого — и под уничижительные, но крайне неразборчивые вопли зрителей медленно удалился.

— Переключи-ка, — расстроенно попросил Бугаев.

Майор оглядел конструкцию и, почесав макушку, легонько тронул какую-то загогулину.

В «ложке» возникло синее-синее море, отчего Калашникову сразу же захотелось в отпуск.

— А, это они на рыбах плавают, — махнул рукой полковник. — Это я уже видел. Дальше давай!

Калашников дотрагивался до телевизора еще несколько раз — овальный металлический экран последовательно показал какую-то демонстрацию, какое-то ответственное заседание и какой-то чужой, но опять же очень знакомый мордобой. После очередного переключения в «ложке» возник приятный полумрак с двумя разнополыми особями, и офицеры получили возможность убедиться, насколько близка неведомая цивилизация земной. Стоны звучали довольно громко, и полковник заметил, что личный состав боевого охранения начинает тревожно поглядывать в их сторону.

— Убери это безобразие, — приказал он.

Майор поводил руками там и сям. Спустя несколько минут он чисто эмпирически нашел способ не только включать-выключать телевизор, но и регулировать звук — для этой цели служила маленькая серебристая рогатина с левой стороны. Впрочем, если обойти «ежа» вокруг, то она оказывалась с правой... Калашников на всякий случай сориентировался по солнцу и сделал пометку в «ноготьбуке» — вживленном в палец микротерминале.

— Скажи мне, майор... — проникновенно молвил Бугаев и приподнял локоть, словно бы приглашая Калашникова под свое крыло.

Тот нехотя приблизился к полковнику и встал рядом так, чтобы снова оказаться в дружеских объятиях.

— Скажи мне, майор, — повторил Бугаев, — что думает наука об инопланетянах?

— Наука, господин полковник, ничего не думает. У нее мозга нет, — многозначительно ответил Калашников. — Думают, господин полковник, люди.

— Ага... ну, тогда что думают люди?

— Они на эту тему тоже думать не могут, поскольку наличие инопланетного разума официально еще не установлено.

— Но мы же с тобой их видели...

— Да их уж многие видели, господин полковник. Шаровую молнию в трусах не утаишь... И все уже знают, что они есть. Но до тех пор, пока мы не сделаем заключение, — их нету.

Бугаев одобрительно покашлял и сжал плечи майора еще сильней и еще дружественней.

— И когда же вы сделаете это свое заключение?

Калашников хотел было пожать плечами, но весь плечевой пояс оказался намертво стиснут ручищей полковника.

— А как поступит команда — так и сделаем, — сказал он. — А не поступит — объясним дифракцией, диффузией и оптическим обманом зрения.

— Ну-ну, — поддержал Бугаев. — А еще — массовый гипноз, галлюциногенное воздействие и наглая пропаганда.

— Сами знаем, господин полковник. — Из всего разнообразия жестов Калашникову был доступен только легкий кивок, и он легко кивнул. — Без команды наша наука не двигается, будьте покойны.

— Наука — это да... — проронил тот. — А пришельцы? Ведь пропали, что ты будешь с ними делать... Из-под двойного колпака, сволочи, ушли! Что скажешь, наука?

— Внепространственный скачок? — произнес Калашников вопросительно, точно ожидал какой-то особой санкции.

— Внепространственный, говоришь? Хорошо формулируешь, майор, подполковником станешь. Ну а конкретней?

— Конкретней не могу, господин полковник. Научная ответственность не позволяет.

— Это хорошо... Это просто замечательно, майор, что ты такой научно-ответственный... Ну а все-таки?.. Напряги жилы.

— Какие еще жилы, господин полковник?

— Мозгами, говорю, пошевели!

— А-а!.. Вы про извилины! — догадался Калашников. — Сейчас пошевелю...