Леонид обязательно умрет - Дмитрий Липскеров

В тот момент в школу приехал генерал-майор со Звездой Героя на груди.

Накрыли стол и даже Хмурова позвали.

Часа два молча пили спирт, закусывая солеными огурцами да вареной картошкой. Потом разговаривать стали.

– Так хороша? – спросил генерал-майор.

– Чудо как! – подтвердил начшколы. – Выдающаяся!..

– А ты как считаешь, старшина?

– Ойстраху сто очков вперед даст!

– Какому Ойстраху? – не понял генерал-майор.

– Стрелку лучшему, – уточнил старшина.

Командование пожало плечами, такого снайпера не припоминая.

Прокопыч погрозил Хмурову кулаком, а тот не понял за что.

– Хмурая только девка, – жалеючи проговорил старшина. – Неразговорчивая!

– Товарищ генерал-майор! – засмеялся начшколы. – Фамилия старшины – Хмуров!

– И что?

– А то, что он говорит, что девка хмурая! Фамилию, что ли, свою дать хочет ей?.. Ха-ха!

Про себя генерал подумал, что у тыловиков во время войны мозги ржавеют. А чувство юмора какое-то бабье. Вслух сказал:

– Стрелять будет с девятисот!

Начшколы поперхнулся огурцом и долго кашлял туберкулезником. Про себя в короткое время решил, что со школы снимут уже завтра, там фронт. Не пули боялся, а своего цистита хронического…

– Да как же это! – развел руками Хмуров. – Да я сам далее шестисот пятидесяти не накрывал!

– А нам другие не нужны! Других – навалом!

Генерал-майор заблестел глазами, превращая свое лицо героя в монументальное, ливанул из бутылки в стакан спирта и без приглашения к тосту компании выпил.

– За Победу!

Начшколы постарался догнать героя, да вновь поперхнулся, впрочем, не спиртом, а настигшей его перспективой.

– За Победу!

Старшина Хмуров лишь кивнул. Бледный лицом – окрасился в тон стены.

– А выстрел сделает в шесть пятнадцать утра, – добавил генерал-майор, утирая хмельной пот со лба.

– Ночью!!! – воскликнул Хмуров.

– Не ночью, а утром, – уточнил герой.

– П…ец! – расслабился в голос Прокопыч.

– Цель будет видна лишь шесть секунд.

Здесь всех накрыло по полной. Начшколы даже тихонечко запел «степь да степь кругом», а старшина жалел ефрейтора Лебеду, словно дитя свое, оставленное ночью в лесу на съедение волкам. Сдерживал слезки.

Когда светало, лишь он один, Хмуров, не спал. Сидел за столом, уложив голову на согнутые в локтях руки. Тосковал мужик.

Генерал храпел по-генеральски, а начшколы вторил ему чуть менее значительно.

Заорали петухи, предупреждая куриные гаремы, что самцы в полной боевой готовности, сейчас поклюют пшена и свои обязанности выполнят играючи…

Дверь в кабинет начшколы открылась с грохотом, так что генерал проснулся тотчас, а товарищ с циститом, открыв глаза, подумал, что бомбят.

На пороге кабинета, с ППШ на мощной груди, расставив ноги, стоял двухметрового роста капитан. Лицо – красное, а глаза – голубые. Монументальному герою – монументальный адъютант.

Через две секунды генерал-майор уже мог воспринимать информацию.

– И?.. – таким его вопрос был.

Капитан кивнул.

Таким был его ответ.

Генерал-майор немедленно поднялся из-за стола. С грохотом повалилась на пол посуда, но он не обращал внимания на такие мелочи, за грудки поднял начшколы и жирно поцеловал того в губы.

– Не забуду! – Затем герой сжал в объятиях старшину Хмурова, так что кости у того затрещали. – Спасибо, мужик!

Здесь все поняли, что задание выполнено.

Начшколы заулыбался во все окна, а старшина Хмуров с трудом сдерживал теперь уже слезы счастья.

Подумать только! С девятисот, на заре!.. – ликовала душа.

– А знаете, – молвил генерал, – знаете, эта Лебеда уже стольких мужиков своих на войне схоронила. ППЖ была…

– Так вручать орден? – проговорился начшколы.

– А что, еще не вручили?! – грозно рыкнул генерал-майор, но тотчас расслабился. – Сейчас оно более кстати будет… Тащи орден!

Начшколы в похмелье поймал равновесие и качнулся к письменному столу.

– Да здесь он!

– Неслыхало! – позвал герой.

– Я, товарищ генерал-майор! – отозвался красавец-адъютант.

– Где баба? Фу-ты!.. Где боец Лебеда?

– В полуторке ждет, – ответил капитан.

– Зови сюда!

– Есть!

Неслыхало отбыл, а генерал тем временем капнул в стакан спирту. Капля была здоровенная, грамм на сто, да и генерал был не слабым. Выпил махом, даже не задохнулся. Зажал в кулак огромный огурец и с хрустом откусил половину. Подмигнул старшине и порадовал в голос:

– Тебе, Хмуров, отныне со звездочкой на погонах ходить!

– Служу Советскому Союзу!

– Служи, – благословил генерал. – А тебе… – Он оборотился к начшколы, держащему в руке коробочку с орденом. – Ты, майор, снайпер?

– Так точно… Бывший…

– Бывших не бывает. Хочешь в дело?

– Непригоден я больше, – с грустью сообщил начшколы.

– Чего это? Здоров, как кабан!

Здесь бывший старшина, а теперь младший лейтенант дозволил добраться до уха генерала и зашептал в дырочку объяснение, что начшколы в сорок первом пролежал в поединке с немцем двое суток на льду недвижимым. Сейчас нездоров. Подморозился…

– Завалил?

– Так точно.

– Так вот, товарищ подполковник, – продолжил свое обращение к начшколы генерал.

– Майор, – уточнил подмороженный.

– Плохо слышите, товарищ подполковник?

– Служу Советскому Союзу!

– Служи и побольше мне таких снайперов воспитывай! Понял?

– Так точно!

В кабинете начшколы было много радости. Даже Неслыхало улыбался, когда прибыл, игриво придерживая за талию Лебеду.

А генерал-майор был приятно удивлен внешностью снайпера. Он даже не по-командному, а по-отечески, голосом не военным, а мирным поздравил Ангелину с выполнением задания, и она ответила гражданкой:

– Спасибо.

– Здесь вот орденок твой отыскался, – задушевно сообщил герой. Выдернул из рук начшколы коробочку, раскрыл ее и неторопливо так стал привешивать орден к девушке, свободными пальцами щупая упругость ее груди.

А в сердце Ангелины так и брызнуло холодом, ледяными иглами.

Опять.

– А где же первая Слава? Почему не носишь?

Она пожала плечами – скромная, вновь призванная небесами к странной миссии.

– Ты носи, – убеждал генерал. – Тебе Родина Славу поет, так ты прими ее, не обижай Родину! – Наконец ему удалось прикрепить орден к гимнастерке, генерал пожал девушке руку и сообщил присутствующим: – Так вот, товарищи офицеры… Забираю от вас ефрейтора Лебеду… Дело вы свое сделали на отлично, теперь и мне надо поработать!..

Собрались в пять минут. Капитан Неслыхало забрался в кузов полуторки, а генерал-майор с Ангелиной тронулись в путь на трофейном «Мерседесе».

Начшколы в полном счастье махал вослед ладошкой, а бывший старшина Хмуров, словно осиротел в мгновение, казалось, меньше ростом даже стал. Скукожился и поник плечами… Знал, что никогда больше не увидит своей лучшей ученицы. Сердце опустело, словно фляга из-под спирта, а как и чем его наполнять теперь?..

В глубочайшей тоске Хмуров неделю провалялся на прокисшей койке до прибытия новобранцев, поглядел на ихние мужские ряшки и решил писать рапорт об отправке на фронт…

Чего тянуть?.. Уже в машине она стала его фронтовой женой. Генерал был мужиком лихим, шофера не стеснялся, стянул с бабы юбку с исподним в одно движение и насладился дальней дорогою…

А потом, когда прибыли на место, герой уже с расстановочкой, не торопясь, овладел Ангелининым телом в генеральском постоялом доме, на медвежьей шкуре.

Он пользовался ею с достаточной степенью нежности, с удовольствием разглядывал в процессе всякие закоулки женского тела. Иной раз с силой сжимал крепкую грудь, так что она вскрикивала, а в другое время нежно дышал ей горячим в пахнущие хвоей волосы.

Хороши мужики на войне!

Она ничему не противилась. Все прихоти генеральские исполняла, только когда испивала его соки, то просила после рюмку коньяка.

– Тебе что, так неприятно? – с обидой в голосе спрашивал герой.

Вот вопрос так вопрос…

Она бы могла правду сказать, что ощущение от сглатывания такое, будто кусок льда в кишки падает, но отвечала ложью:

– Я люблю коньяк.

Он ей наливал армянский, а потом опять любил, слишком много, даже для себя. Хотел уяснить, нравится ли этой бабе лично он или ей все равно с кем! А может быть, сексуально-голодная?.. Ответа не находил, ночью же думал о тех мужиках, которых она схоронила.

«Буду ли я очередным?» – обдавало внутренности легким ужасом.

Но герой на то и герой, чтобы бояться, как все, но уметь справиться со своими страхами, победив их в коротком сражении, мгновенным усилием воли.

И в этом случае генерал поступил так же. Будем живы – не помрем!..

Неделю он не отпускал ее от себя, а потом позвонили генералы позначительней и поинтересовались, куда запропастился талант?

– В наличии, – с грустью сообщил герой.

Его вызвали на совещание особой секретности, в котором определили план по уничтожению некоего лица.