Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3 - Дэшил Хэммет

Моя правая рука устала. Я взялся за левую.

— В-шестых — я встретил одного из вашей компании на пляже, и он шел от лодки. Он предложил захватить ее. Нас обстреляли, но человек за пулеметом просто играл с нами. Он мог бы в секунду уничтожить нас, если бы действовал всерьез, но он стрелял поверх наших голов. В-седьмых — тот же самый парень — единственный человек на острове, который, насколько я знаю, видел отплывающих бандитов. В-восьмых — все ваши люди, которых я встречал, были особенно любезны со мной. Даже генерал провел со мной целый час на приеме, болтая о пустяках. Это отличительная черта начинающих преступников-любителей. В-девятых — после того как машина с пулеметом была разбита, я погнался за человеком, находившимся в ней. Я потерял его из виду возле вашего дома. Итальянец, которого я поймал, не тот человек. Тот человек не смог бы выбраться на тропинку так, чтобы я не увидел его. Но он мог обежать дом со стороны генерала и скрыться внутри. Генерал любил его и помог ему. Я знаю это, потому что генерал совершил настоящее чудо, не попав в него с каких-то шести футов из дробовика. В-десятых — вы пришли в дом Хендрикссонов с единственной целью — выманить меня оттуда.

Пальцы на левой руке закончились. Я снова обратился к правой.

— В-одиннадцатых — двое слуг Хендрикссона были убиты кем-то, кого они знали и кому доверяли. Оба были убиты с близкого расстояния, ни разу не выстрелив. Я бы сказал, что вы заставили Оливера впустить вас в дом и, пока вы разговаривали с ним, один из ваших подручных перерезал ему горло. Затем вы поднялись наверх и, вероятно, застрелили ничего не подозревающего Брофи сами. Он охранял подарки не от вас. В-двенадцатых… но этого должно быть достаточно, а то у меня уже горло болит.

Княжна подняла голову и достала из изящного черного портсигара толстую белую сигарету. Я чиркнул спичкой. Глубоко затянувшись — сигарета сгорела почти на треть, — она выдохнула дым вниз, в колени.

— Этого было бы достаточно, — сказала она, — если бы вы не знали сами, что мы не могли успеть везде. Разве вы не видели нас время от времени? Разве все не видели нас?

— Это несложно! — ответил я. — Имея пару пулеметов, полный ящик гранат, зная остров как свои пять пальцев, в темноте и в грозу, против испуганных горожан — это беспроигрышный вариант. Вас девять человек из тех, кого я знаю, включая двух женщин. Пятеро из вас могли выполнять работу, тогда как остальные появлялись то тут, то там, создавая себе алиби. Так вы и сделали. Вы так старались, что с этим алиби обманули самих себя. Куда бы я ни пошел, я везде натыкался на одного из вас. А генерал! Этот старый шутник с бакенбардами бегал повсюду и водил простых жителей в атаку! Я готов побиться об заклад, что много раз водил! Им еще повезло, что хоть кто-то из них остался жив!

Еще раз затянувшись, княжна докурила сигарету, бросила окурок на коврик, растоптала его ногой, тяжело вздохнула, уложила руки на колени и спросила:

— Ну и что теперь?

— Теперь я хочу знать, куда вы дели награбленное?

Ее готовность отвечать удивила меня.

— Под гаражом, в тайнике, который мы выкопали несколько месяцев назад.

Я, конечно, не поверил, но в дальнейшем это оказалось правдой.

Больше мне нечего было сказать. Когда я неуклюже завозился в кресле с позаимствованным костылем, собираясь встать, она подняла руку и мягко сказала:

— Подождите, пожалуйста. Я хочу вам что-то предложить.

Привстав, я наклонился к ней и протянул руку.

— Ваш пистолет, — сказал я.

Она кивнула и сидела спокойно, пока я вытаскивал оружие у нее из кармана. Положив пистолет к себе в карман, я снова сел.

— Вы сказали, что вам все равно, кто я, — заговорила княжна. — Но я хочу, чтобы вы знали. Здесь так много нас, русских, которые когда-то были кем-то и сейчас стали никем, что я не буду утомлять вас повторением истории, которую мир устал слушать. Но вы должны помнить, что эта потрепанная история — реальность для нас, тех, кто был ее героями. Хотя мы бежали из России с тем, что смогли унести из нашего имущества, этого, к счастью, хватило, чтобы создать сносный комфорт на несколько лет.

В Лондоне мы открыли русский ресторан, но Лондон внезапно оказался полон русскими ресторанами, и наше заведение превратилось из средства к существованию в источник потерь. Мы пытались давать уроки музыки, языков и так далее. Короче говоря, мы пробовали все те средства зарабатывать себе на жизнь, что и другие русские изгнанники, и всегда оказывались в перенасыщенных и, следовательно, неприбыльных сферах. Но что еще мы знали, что могли делать?

Я обещала не утомлять вас. Итак, наши капиталы все таяли, и день, когда мы станем нищими и голодными, все приближался, день, когда читатели наших воскресных газет должны были познакомиться с нами — поденщицами, некогда бывшими княгинями, и великими князьями, ставшими дворецкими. Для нас не было места в этом мире. Отверженные легко становятся преступниками. Почему нет? Можно ли сказать, что мы приносили миру присягу на верность? Разве не мир безразлично взирал на нас, лишенных дома, собственности и страны?

Мы задумали это раньше, чем услышали о Коффигнеле. Мы хотели найти небольшое поселение зажиточных людей, достаточно уединенное, и, обосновавшись там, ограбить его. Коффигнел, когда мы обнаружили его, показался идеальным местом. Мы сняли этот дом на шесть месяцев. Оставшихся капиталов как раз хватило на соответствующий образ жизни здесь, пока наши планы вызревали.

Мы провели здесь четыре месяца, осваиваясь и накапливая оружие и взрывчатку, разрабатывая карту й поджидая подходящей ночи. Прошлая ночь показалась нам именно такой. Мы думали, что предусмотрели любую случайность. Но мы, конечно, не предвидели вашего присутствия и вашего гения. Они стали просто еще одним из непредвиденных несчастий, к которым мы, кажется, приговорены уавечно.

Она замолчала и стала изучать меня большими скорбными глазами, взгляд которых заставил меня забеспокоиться.

— Не стоит называть меня гением, — возразил я. — Правда в том, что вы сами испортили все дело, от начала до конца. Ваш генерал, вероятно, посмеялся бы над человеком, который, не имея военного образования, взялся бы командовать армией. А вы, люди, абсолютно не имеющие криминального опыта, пытаетесь провернуть трюк, который требует преступного таланта высочайшего сорта. Посмотрите, как все вы играли со мной! Чистое любительство! Профессиональный преступник с зачатками интеллекта или оставил бы меня в покое, или прикончил бы. Неудивительно, что ваша затея лопнула! Что же касается ваших бед — я ничем не могу помочь вам.

— Но почему? — произнесла она очень мягко. — Почему вы не можете?

— А почему я должен? — грубо спросил я.

— Никто не знает того, что знаете вы. — Княжна наклонилась вперед и положила белую руку мне на колено. — Здесь, в подвале, целое состояние. Вы можете получить все, что захотите.

Я покачал головой.

— Вы же не дурак! — рассердилась она. — Вы знаете.

— Позвольте мне вам кое-что разъяснить, — прервал я ее. — Мы не будем брать в расчет мою честность, которая у меня случайно имеется, чувство ответственности перед моими работодателями и так далее. Вы можете поставить их под сомнение, поэтому отбросим их в сторону Я детектив, потому что, так уж случилось, мне нравится моя работа. Она не дает мне большого заработка, и я мог бы найти другую, за которую мне платили бы больше. Даже сто долларов в месяц больше — будет двенадцать сотен в год. Скажем, двадцать пять или тридцать тысяч долларов за те годы, что остались до моего шестидесятилетия.

Теперь я опущу эти двадцать пять или тридцать тысяч честных монет, потому что мне нравится быть детективом, нравится сама работа. А когда работа нравится, ты стараешься делать ее как можно лучше. Иначе все это не имеет смысла Вот та позиция, на которой я стою Я не знаю ничего другого, мне не доставляет удовольствия что-либо другое, я не хочу знать чего-то еще. И это нельзя заменить никакими деньгами Деньги — неплохая вещь. Я ничего не имею против них. Но последние восемнадцать лет я получал удовольствие, преследуя преступников и разгадывая тайны. Это единственный вид спорта, в котором я кое-что смыслю, и я не могу представить себе более приятного будущего, чем заниматься этим еще лет двадцать с лишним. Я не собираюсь разрушать все это!

Жуковская медленно покачала головой, опустив ее так, что ее темные глаза глядели на меня из-под темных арок бровей.

— Вы говорите только о деньгах, — сказала она, — а я сказала, что вы можете иметь все, что бы ни попросили.

Эти слова вывели меня из себя. Я не знаю, откуда эти женщины берут свои идеи.

— Вы все перевернули с ног на голову, — сказал я грубо, поднимаясь при помощи костыля. — Вы думаете, что я — мужчина, а вы — женщина. Это неверно. Я — охотник, а вы — тот, кто бежит передо мной. И здесь нет ничего человеческого. Вы можете с таким же успехом ожидать, что охотничья собака сядет играть в блошки с пойманной ею лисой. Мы просто теряем время. Я думаю, что полиция или морская пехота поднимется сюда и избавит меня от прогулки. Я могу сказать вам, что все ваши сообщники были арестованы, когда я уходил оттуда.