Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг. - Всеволод Егорьев

Обращается также внимание на необходимость сокращения непроизводительного расхода топлива (на якоре) и даются советы о методах сохранения втайне факта выхода крейсеров из Владивостока. Для этого рекомендуется:

1. Строжайшее соблюдение секретности даты выхода (не сообщать никому, кроме шифрованной телеграммы только Макарову).

2. В целях маскировки выхода посылается ежедневно на несколько часов в море один или два крейсера. Не допускать таких публичных проводов, которые имели место в первый выход отряда в крейсерство.

После японской бомбардировки Владивостока (6 марта 1904 г.) и до выхода отряда крейсеров в следующую набеговую операцию (23 апреля) прошло около полутора месяцев, несмотря на то, что ряд обстоятельств, казалось бы, должен был способствовать оживлению их деятельности.

К числу этих обстоятельств надо отнести: 1) прибытие в Порт-Артур талантливого и энергичного адмирала Макарова, 2) вступление в командование отрядом тоже энергичного Иессена, выдвинутого на этот пост Макаровым.

В пользу развития более интенсивных крейсерских набеговых операций говорила и общая обстановка на театре войны: во-первых, японцы продолжали интенсивную перевозку из метрополии к западным берегам Кореи 1-й армии (генерала Куроки) и, во-вторых, во вторую половину марта, закончив мобилизацию 2-й армии (генерала Оку), они начали стягивать ее эшелоны к портам посадки для того, чтобы вслед за первой перевозить через море и эту армию.

Однако, те же самые обстоятельства (вместе с некоторыми другими) влияли и в обратном направлении, приводя к выжидательному образу действий отряда крейсеров.

Действительно:

1. Новым командующим потребовалось некоторое время на освоение своих частей и на соответствующую их боевую подготовку.

2. Для выбора направления, по которому крейсерскому отряду следовало произвести удар, требовались соответствующие сведения о намерениях и действиях противника.

Сведения же о противнике, которыми располагало русское командование в этот период, были весьма недостаточны.

«Во второй половине марта, – отмечают авторы русского военно-сухопутного официального описания русско-японской войны, – сведения о противнике оставались крайне разноречивыми, продолжая указывать на вероятность высадки японских армий положительно во всех пунктах побережья».[103]

Японцы, путем распространения фальшивых слухов, всячески способствовали разноречивости информации о предстоящих их действиях. Это приводило к тому, что:

1. Русское командование по прежнему считало возможным перевозки войск противника к корейским портам Японского моря.

2. Вполне реальными считались и соображения о продолжавшихся перевозках в Желтое море к западному корейскому побережью.

3. Учитывалась серьезная возможность более близких к Порт-Артуру высадок японских экспедиционных частей в пределах Желтого моря у восточных берегов Ляодунского полуострова

и, наконец, предусматривалась возможность перевозки и высадки японцев в Печилийском заливе (ныне Чжилийском) в районе Инкоу-Ньючуанг.

Слухи об этом последнем варианте, по видимому, особенно муссировались японской контрразведкой и находили благоприятную почву среди русского армейского командования.

Действительно, высадка на западном побережье Квантунга создавала бы: 1) угрозу железнодорожной линии Харбин-Мукден- Порт-Артур, проходившей вдоль западного берега полуострова, и 2) наносила бы удар по тылам русского фронта, который образовывался в то время в районе реки Ялу.

Правда, для последнего варианта японцы должны были надежно нейтрализовать возможную угрозу со стороны Порт-Артурской эскадры, так как направление морских коммуникаций в Печилийский залив проходило через узкость Печилийского пролива, иначе говоря, под непосредственным ударом из Порт-Артура. В пользу опасений русских о том, что японцы выберут именно это направление, говорила произведенная 26 марта японцами новая попытка заградить выход из Порт-Артура путем затопления в узкости так называемых «брандеров».

Сколь бы ни казался страшным для русских генералов этот вариант японского десанта, русское морское командование не имело оснований для того, чтобы отвергнуть другие возможные направления японских перевозок. Из такой неопределенности вытекала необходимость выжидательного образа действий.

Медлительность русских крейсеров могла также вызываться и местной владивостокской обстановкой.

Полной уверенности в том, что японцы 6 и 7 марта не поставили мин на входных к Владивостоку фарватерах, быть не могло, так как настоящего траления произведено не было. И если адмирал Иессен, в указанный период, время от времени выходил на одиночных крейсерах в прилежащие к Владивостоку заливы, чтобы не давать им «застаиваться» на якорях в Золотом Роге, то в этом нельзя не усмотреть некоторой свойственной новому командующему отрядом нередко несоответствующей обстановке и поэтому неоправдываемой «решительности».

Чтобы уяснить всю «нищету» и разнобой разведывательных данных, получавшихся в период подготовки к третьему крейсерству, полезно ознакомиться с конкретным осведомительным и директивным материалом, поступившим в штаб отряда за время с середины марта по 22 апреля:

1. 7 марта (телеграмма). Сообщается со слов японского полковника в Лондоне о перевозке войск в Гензан и о том, что японский флот «можно думать» находится вблизи Владивостока в открытом море, прикрывая перевозку войск.

2. В тот же день (телеграмма)-сведения о готовящемся японском десанте в Инкоу (с добавлением, что приведенные выше сведения японского полковника, по видимому, «умышленно неверны»).

3. В полученном 25 марта письменном предписании Макарова от 17 марта отмечается возможность нападения Порт-Артурской эскадры на японский флот в то время, когда он будет конвоировать транспорты в Печилийский залив, а так как очевидно, что прикрытие десантной операции к западу от Порт-Артура потребует сосредоточения японского флота в Печилийском заливе, то упоминается о предоставляющемся удобном для отряда случае присоединиться к Порт- Артурской эскадре. Для этого рекомендуется крейсерам не выходить из Владивостока иначе, как для кратковременных эволюции, и быть в готовности выйти на соединение немедленно по телеграфному вызову.

4. 1 или 2 апреля (телеграмма Макарова) – «Японская операция на Инкоу видимо отложена».

5. На запрос Иессена о местонахождении броненосных крейсеров японцев Макаров 9 апреля отвечает, что к сожалению никаких сведений о них нет, но что 27 марта у Порт- Артура их было всего два».[104]

6. На телеграфную просьбу Иессена разрешить сделать набег на Хакодате 9 апреля получен ответ, что в Японии изготовлены к посадке на транспорты семь дивизий, и наместник полагает возможным, что эти силы направятся в Японское море.

Это сообщение подчеркивается указанием, что «Наместник считает эти известия заслуживающими внимания и требующими большой бдительности» .

7. 9 апреля накануне гибели в Порт-Артуре «Петропавловска», а с ним и адмирала Макарова, получают новые сведения (от русского военно-морского атташе из Лондона), что по вскрытии льда японцы собираются произвести высадку в заливе Посьет и в заливе Америка – «для уничтожения всего, что там есть».

13 апреля Иессен отвечает на это, что оба залива уже очистились ото льда.

8. Того же 13 апреля пришла телеграмма о гибели Макарова, с сообщением, что «Японский флот под Артуром». «Остерегайтесь плавающих мин и подводных лодок японцев», – завершает флаг-капитан наместника Эбергардт свое извещение о тяжелой катастрофе.

9. Дальнейшие информации о противнике продолжают попрежнему дезориентировать командование отрядом.

«Адмирал Камимура с сильной эскадрой стережет Владивосток, надеясь захватить крейсеры», – сообщает какая-то лондонская газета. Эта газетная утка без комментарий передается из Порт-Артура 22 апреля вступившим после гибели Макарова в командование флотом адмиралом Витгефт.

Но если убогому состоянию разведывательного дела, о котором свидетельствуют приведенные факты, и может быть найдены хоть какие либо, если не оправдания, то объяснения, то вовсе невероятным для современного читателя должно показаться нижеизложенное состояние взаимной информации между русскими армией и флотом об их собственных действиях, вытекающее из совершенно ненормальной организации охраны морского побережья русскими и типичной для царской армии оторванности от флота.

Командиром крепостной минной роты залива Посьет еще до приезда во Владивосток Иессена было поставлено в этом заливе заграждение из гальванических мин. Посьет являлся одним из удобных пунктов для временной якорной стоянки крейсеров в случае, если обстановка не позволит им почему-либо войти в Золотой Рог, или потребуется временное их перебазирование.