Сводный. Мускатная страсть (СИ) - Хиро Лия

- Адем! Ты идиот! Что ты наделал? - завопила я, даже страшась представить, кто завтра первым обнаружит это пошлятину.

- Не переживай, сестрёнка! Обещаю, что найду, чем его заменить! - злорадно усмехнулся он и свалил меня на переднее сиденье своего Ламборгини.

Глава 37

- Я никуда не поеду! - хотелось бы говорить спокойно, хладнокровно, но голос взлетал, бил возмущением, как кулаком, в прохладном предрассветном воздухе.

- Всё сказала? - Адем уже сидел рядом и включал зажигание.

- Ты не можешь меня заставить! Я уезжаю домой! И если только ты не собираешься отвезли меня в аэропорт, значит я пошла. Давай! До свидания! - взялась за рычажок на двери, но этот дикарь перехватил мою руку, и склонившись надо мной, как тёмная туча, зашептал:

- Я не отпускаю тебя, Саша. Ты останешься здесь, под моим контролем. Назлы не отменила свадьбу. Пока. И если сестра простит этого гавнюка... и тебя, - он откинулся обратно на своё сиденье и обречённо закинув голову назад, продолжил, - то ты будешь веселиться на её свадьбе, как в последний раз. Улыбаться во все тридцать два и вести себя, как пай-девочка. Я за этим прослежу!

- Чего? Она выйдет за этого мудака? - не ожидала от Назлы. Это же как нужно себя не уважать...

- Я сказал, что не знаю, Сашка! Была бы моя воля и этот Юсуф катился бы и переворачивается отсюда и до самого Средиземного моря. Но в их ситуации будет так, как решит сестра. - Адем сжал челюсти и рубанул кулаком по рулю.

- В какой ситуации? - предчувствие чего-то недоброго поползло притивным, холодным металлом по венам.

- Наша сестра ждёт ребёнка от этого подонка!

- Что? А почему я не в курсе? Как? - дыхание спёрло от возмущения, в горле пересохло. - Как беременна? - снова просипела я, откашлявшись.

- Как будто ты не знаешь как? Таким же способом, который вы час назад пытались изобразить с её женихом!

- Он сам на меня набросился! Я ни в чём не виновата! - рявкнула я. Но что толку раздирать словами воздух? Рядом со мной стена. Великая китайская, непролазная крепость. Непрошибаемая.

- А ты докажи, Саша! Докажи! - он снова склонился надо мной и зашептал всё это чуть касаясь своими тёплыми и мягкими губами моих. - Докажи Назлы, что ты не виновата. Докажи мне...

Его слова звучали так пламенно, так обречённо, почти с мольбой. Будто от того, виновата я или нет, зависела вся его жизнь.

Наверное, внутри меня что-то испортилось, сломалось. Не иначе, как гордость надломилась и выпустила наружу обжигающее желание быть с Адемом. Несмотря ни на что. Отдаться чувствам и раздувающему меня, как пузырь зверскому возбуждению. И я, не думая о последствиях, оплела рукой мощную, мужскую шею, зарылась в густые, чёрные пряди на его затылке и, притянув голову братца ближе, впилась в полные, соблазнительные губы яростным и глубоким поцелуем.

Разум кричал, вопил, матерился на меня. Но с каждой секундой его голос рассеивался, становился тише, словно я сбросила этот голосок рассудка в бездонную пропасть и хладнокровно отошла от края. Слышала только удаляющиеся крики ужаса.

Адем перехватил инициативу и, сцепив крепкой хваткой мою талию, углубил поцелуй до максимума, впечатав затылоком в подголовник.

Его язык настойчивыми, жаркими точками атаковал мой рот. Руки пустились в исследование спины. Сквозивший от него жар, нетерпение, граничащее со слабоумием были почти осязаемы. Адем обхватил моё лицо и ещё сильнее, почти до боли впечатался в губы. Сама не осознала, как так оказалось, что моя, накрытая поверх огромной, мужской ладонью рука лежит на выпирающем бугре между его ног. И нетерпеливо исследует, жадно ласкает твёрдую, как сталь мужскую мощь.

"Саша, остановись! Дура, он же тебя проверяет!" - кряхтел воскресший разум. Но меня уже было не остановить. Рядом с Адемом я становилась новой Сашей - развратной, похотливой львицей. Сотканной из натянутого, животного желания, охов и вздохов.

- Пока доказала только обратное. - Возбуждённо прохрипел он, оторвавшись от моих губ. - Я всё ещё вижу рядом с собой развратную и дерзкую девчонку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что? Да он охренел! Да как он смеет меня обвинять? Меня, которая только рядом с ним чувствует себя живой. Женщиной. Молодой, здоровой и, как слава Богу выяснилось к двадцати пяти годам - не фригидной.

"А я говорил! Говорил тебе!" - заорал внутренний голос.

Действительно! Чему удивляться? Набросилась на него, как нимфоманка...

Дурак! Идиот! Чего он вообще хочет от меня? Чтобы была холодна, как рыба? Буду! Больше ни за что не дам к себе притронуться. Лучше тресну от перевозбуждения, но не поведусь на его провокации. Не дождётся!

Пока я стыдливо чуть ли не тыкалась носом в боковое стекло и корила себя за содеянное, мы вырулили на узкую, лесную дорогу.

Адем включил дальний свет. Яркий, холодный поток рассекал плотные клубы сизого, предрассветного тумана, высвечивая из темноты едва улавливаемые на скорости силуэты деревьев, облепивших дорогу Стамбул -Текирдаг плотной стеной.

Насколько я запомнила с прошлой поездки, ещё немного и мы выйдем на широкую, оживлённую трассу.

Вот он - неприметный указатель налево. Пара секунд и под визг тормозов и резкий поворот вправо мои умозаключения превращаются в маленькую, едва различимую точку.

За долю секунды я успеваю охватить всё разом: перебегающую во всю прыть на противоположную сторону дороги косулю, мой, режущий перепонки визг и неминуемое падение автомобиля в кювет.

Глава 38

| АДЕМ |

Весь остаток ночи во мне боролись два лютых зверя. Возникшее из ниоткуда светлое чувство к Сашке и жгучая, острее перца чили, ревность. Эти два монстра бились насмерть, кусая друг другу глотки и захлёбываясь кровью врага. И, если быть совсем с собой честным, воевали они начиная с обеда. С того момента, когда я, возвращаясь домой, прочёл сообщение Назлы о том, что они с Сашкой уехали домой, к Юсуфу и... Эмину! Злость и ревность - вот что жуком-кораедом точило мой взбудораженный мозг.

Воображение подбрасывало сцены романтики и эротики между Эмином и Сашкой, как... Как у них там говорят... Как семечки щёлкало. Эти мысли кротами буравили моё сознание, выкапывая там запутанные лабиринты.

Да, я был на взводе, переполнился эмоциями и гордыней. Никто и никогда не бросал Адема Атая ради кого бы то ни было! Я повелевал женщинами. Сам решал когда начинать, а когда завершать отношения. Но эта маленькая, дерзкая штучка выбесила меня, выбила из колеи. Нарушила все мои личные законы равновесия.

Презирать и любить до потери пульса. Хотеть и стыдиться своего желания. Послать ко всем чертям и обхватить до боли и не отпускать. Никуда и никогда. Привезти домой, закинуть её в кровать и отшлёпать. Взять жёстко, с диким рвением. Овладеть... Наконец, овладеть ей...

Всё это кишило во мне, не давало покоя. Именно эта смесь чувств и притупила моё внимание на дороге.

События сегодняшнего дня пронеслись в голове пулемётной очередью. За пару секунд, что мы слетали с трассы вниз. За эти долбаные пару секунд я успел пообещать себе, что если с Саша не пострадает, я постараюсь её простить и забыть то, что увидел в холле час назад.

А если... Тогда я возненавижу эту ночь, её, себя, зачем-то крутнувшего руль именно вправо. Только бы не перевернуться, только бы машина не завалилась на её сторону... Иначе Сашку сплющит в лепёшку...

| САША |

Один... Два... Три...

Столько раз Адем произнёс моё имя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А потом перешёл на "солнышко".

И снова: один, два, три...

А может, я уже на том свете и это такой ритуал?

- Саша! Ты жива, девочка?

- Не-ет... Отстань... - Разве это я сказала?

- Жива! - его руки обхватили мои плечи. Секунда - и я оказалась прижатой к горячей груди Адема. - Ты ударилась головой и, кажется отключилась на несколько секунд. Как ты, солнышко?