Москва слезам не верит (сборник) - Валентин Черных

Они понеслись через деревню, вылетели на шоссе…

… Писатель и Анна вышли из кинотеатра.

— Теперь куда? — спросила Анна.

— А куда еще здесь можно пойти?

— В дека на танцы.

— На танцы, так на танцы, — согласился писатель.

… В райцентре был устроен модный по нынешнему времени диско-клуб. Гремела диско-музыка, ошарашивали цвето- и светоэффекты. А на площадке самозабвенно танцевала молодежь. Никто ни на кого не обращал внимания. Все подчинялись ритму, и ритм объединял всех. Анна, заложив руки за голову, закружилась вокруг писателя, а он остановился и смотрел на эту прекрасную, раскованную юную женщину.

В деревню они вернулись поздно вечером. Михаил курил на крыльце.

— Останься, поговорим, — предложил Михаил писателю.

— Пошли, — потребовала Анна.

— Я поговорю, — сказал писатель.

— Вот что, — сказал Михаил писателю, когда Анна ушла. — Завтра вы уедете в город. Совсем.

— Я уеду, когда посчитаю нужным, — ответил писатель.

И тут Михаил неожиданно сделал подсечку, и писатель полетел с крыльца.

— Вы что? — удивленно спросил он.

— А ничего. Судя по всему, словами я вас не переспорю. Поэтому я вас буду бить, всюду и везде, пока не уедете. Другого выхода я не вижу…

… Писатель ложился спать в своей комнате. Он поискал крючок на двери — дверь не запиралась. Тогда он подставил стул к двери, подумал и на него поставил другой. Получилась небольшая баррикада.

Ночью в темноте раздался грохот. Писатель вскочил, включил свет. В комнату пытался войти Михаил. Разбуженная шумом, вышла Анна в ночной рубашке.

— Что случилось? — подозрительно спросила она.

— Двери перепутал, — сказал Михаил.

— Смотри, — сказала Анна. — Если будешь путать, я сюда перейду спать.

— Ну зачем же? — сказал Михаил. — Второй раз я не ошибусь.

Все разошлись по своим местам, в доме наступила тишина, и писатель снова начал строить свою баррикаду.

Полина в кухне у двери прислушивалась к разговору Анны и Михаила.

— Ты этим ничего не добьешься, — говорила Анна.

— Добьюсь, — спокойно возражал Михаил. — Я год добивался, чтобы ты согласилась заявление в загс подать, а сейчас хоть три года потрачу, и ты вернешься.

— И три года тебе не помогут, — возразила Анна. — Не тот случай.

— Правильно, не тот, — согласился Михаил. — Ты же с писателем мне назло делаешь.

— Нет, — сказала Анна. — Он мне нравится.

— Что там может нравиться?

— А он пишет хорошо, — сказала Анна.

— А я работаю хорошо. Разве за это любят?

Полипа тяжело вздохнула и пошла к плите.

Когда писатель вернулся, Полина была одна в доме.

— Добрый вечер, — сказал писатель.

— Кончились для нас добрые вечера, — сказала Полина, — И вообще, я хочу жильцов пустить, — добавила она.

— Куда? — спросил писатель.

— В вашу комнату. Деньги нужны. Так что вам придется съехать.

Полина Александровна, — сказал писатель, — зачем же так? Мы же взрослые люди. Никому комнату вы сдавать не будете, просто вы хотите, чтобы я уехал.

— Хочу, честно призналась Полина.

— Но ведь это ничего не изменит, — сказал писатель. — Анна не любит Михаила, а я люблю Анну.

— Когда же ты успел влюбиться? — удивилась Полина. — С первого взгляда, что ли?

— Может быть, и с первого.

— Нет, — сказала Полина. — Нет на это моего согласия. У нас на шее уже один творец сидит. Пятнадцать лет уже деньги высылаем. Тоже сочинительством занимается, только музыку сочиняет. Так что уезжай! А я держу сторону Михаила и с тобой прекращаю всякие отношения. Извиняюсь, конечно, но другого выхода не вижу. И с этой минуты разговаривать с тобой прекращаю.

— А где Анна? — спросил писатель.

Но Полина ему уже ничего не ответила.

— Значит, разрыв дипломатических отношений? — уточнил писатель.

Полина и на этот раз промолчала.

Писатель послонялся по своей комнате, подумал и пошел по деревне.

Деревня занималась своими делами. Во дворах пилили подсохшие дрова, готовились к зиме, работали на огородах. На колхозной лесопилке пилили тес. Писателя, как всегда, проводили взглядами, но на этот раз доброжелательности во взглядах не было, и он это отметил.

Возле клуба стоял уже знакомый «газик» отдела культуры, и писатель направился к клубу

Весь ансамбль был уже в сборе. Здесь же присутствовала начальница комиссии.

— Очень рада, что пришли и вы, — сказала она писателю. — Могу повторить еще раз. Ваше письмо в Доме народного творчества получили. Будет назначена авторитетная комиссия. Правда, когда комиссия приедет, я не знаю. Но сегодня заканчивается срок сдачи программ. Так что на конкурс вы не попадете, — закончила она почти торжествующе. — До свидания. — И пошла к выходу.

— За что боролись, на то и напоролись, — прокомментировал ударник из оркестра.

— Ладно, — сказал Тихомиров, — начинаем репетицию.

— Нет, не начинаем, — возразил Ильин. — Я, Вениамин Ильин, лауреат двенадцати районных, семи областных и одного всероссийского конкурса, требую срочно сообщить об этом событии в райком партии. И пусть райком немедленно вызовет комиссию из области.

— Ну да, — сказал Буянов. — Уборочная в разгаре, в райкоме только до тебя и дело. Сейчас хлеб самое главное.

— Если самое главное хлеб, тогда извиняюсь, — Ильин снял галстук и направился к двери.

— Что будем делать без лауреата? — спросил ударник.

— Отменяем репетицию, — сказал Тихомиров.

Писатель медленно подошел к дому. А на крыльце его уже поджидал Михаил. Он улыбался. Писатель попытался его обойти, но через мгновение уже летел с крыльца. Тут же выбежала Анна.

— В чем дело? — встревоженно спросила она.

— Да о литературе с писателем поговорили, — безмятежно улыбнулся Михаил.

— Может быть, ты все-таки уедешь? — жалобно спросила Анна.

— Уеду, — сказал Михаил. — Завтра с утра. Оформлю отпуск за прошлый год и к обеду вернусь. Я буду бороться до конца…

У тракторов, на поле, когда подъехали Тихомиров и писатель, никого не было. Тихомиров озабоченно посмотрел на часы.

— Витьку я в район отправил. В раймаг черные костюмы с жилетками завезли. Витька осенью женится. А сейчас без жилетки и жених не жених. Но где же Венька и Пехов? На них это не похоже.

— Может, проспали? — предположил писатель.

— Я с ними десятый год работаю, и ни разу не проспали. Может, что случилось? — Тихомиров направился к мотоциклу.

Писатель сел па заднее сиденье, и они понеслись обратно в деревню.

Пехова они застали дома. Он сидел на крыльце и курил.

— Куришь? — спросил Тихомиров.

— Не только, — ответил Пехов, — еще и думаю.

— О чем же? — спросил Тихомиров.

— А вот думаю опять к жене вернуться, — сообщил Пехов.

— Как это? — испугался писатель.

— Жалко мне ее. Сегодня проснулся и подумал: лежит дома одна и плачет. Теперь же она одна на всю жизнь. Кто на ней в сорок пять лет-то женится! Никто.

— Но вы же любите Алевтину, — возмутился писатель.

— Люблю, — подтвердил Пехов, — А жену жалко. И к своему дому я привык. У Алевтины совсем другие порядки. Дома мне утром щи, картошка с мясом, а если яичница, то с салом и из пяти яиц, работа ж тяжелая. А Алевтина мне только два яйца в неделю. Говорит; в яйцах холестерину много, а в моем возрасте это вредно. Может; и вредно, а я всю неделю голодный хожу. Неизвестно, что хуже!

— Об этом-то можно договориться, — сказал писатель.

— Наверное, можно, — согласился Пехов. — Но все равно тяжело. И не знаю, что делать.

— Я знаю, — сказал Тихомиров. — На работу выходить.

— Михалыч! — попросил Пехов. — Дай отгул на сегодня. Я отработаю. Две смены отработаю. Дай додумать. Самому хоть раз решить. А то все за меня решают.

Тихомиров подумал и пошел молча к мотоциклу. Писатель двинулся за ним.

… Потом Тихомиров и писатель подъехали к дому Ильина. Жена Ильина во дворе рубила свекольную ботву для свиней.

— Где Венька? — спросил ее Тихомиров.

Жена Ильина молча кивнула на дом. Но когда Тихомиров и писатель поднялись на крыльцо, не выдержала и крикнула им вслед:

— Допелись! Артисты!

Венька Ильин сидел за столом. Передним стояла початая бутылка водки.

— Так, — сказал Тихомиров и сел напротив Веньки.

— Да, так, — подтвердил Венька.

— Можешь объяснить, почему на работу не вышел? Ну и заодно — почему вчера репетицию сорвал?

— А репетиций больше не будет, — заявил Венька. — Раз эта дура не принимает нашу программу, я отказываюсь выступать вообще,

— Ты деньги за что получаешь? — спокойно спросил Тихомиров.

— Как за что?

— Ну, за то, что на тракторе работаешь, или за то, что поешь?

— За то, что на тракторе работаю, — ответил Ильин.