Кружево - Ширли Конран

— Никуда ты не пойдешь, — возразила Пэйган. — Если будешь отсиживаться в туалете, никто тебя не пригласит, это уж точно, нечего паниковать. Посмотри-ка лучше на меня! Я так боюсь, что наступлю на этот проклятый рюш и все оторву — кажется, ни о чем другом и думать сегодня не буду!

Оркестр заиграл «Жизнь в розовых тонах», все в зале пришло в замешательство, и внезапно их столик оказался в окружении мальчиков, которые все хотели танцевать с… Кейт. Пораженная Кейт приняла приглашение того, который оказался ближе других, и он повел ее в медленном танце, а Кейт благодарила в душе бога за тот урок, который успела дать ей Максина. Вскоре танцевали все три девочки: ужасная судьба подпирающих стену миновала их.

Когда танец кончился, партнеры проводили их назад к столикам, поклонились и отошли. Оркестр заиграл самбу, и снова все бросились приглашать на танец Кейт. Кружась по залу с красивым, свободно передвигающимся парнем, студентом из «Ле Морнэ», которого звали Франсуа, она все еще не могла поверить своему успеху.

Франсуа был красив и темноволос — таким, разумеется, он и должен был быть. В объятиях этого небрежно и красиво танцующего, раскрепощенного в движениях парня — совершенно уверенного в себе даже тогда, когда шел обратным шагом в вальсе, — Кейт скользила по залу в каком-то радостном тумане, а он крепко прижимал ее к себе, и сердце у нее трепетало, когда через его белую накрахмаленную рубашку она чувствовала прикосновение к своей груди чужого, непривычного тепла. Следующим танцем была румба, и Франсуа танцевал ее со всеми возможными ухищрениями и выкрутасами. Танец еще не закончился, когда Кейт внезапно вспыхнула и покраснела. Слишком жарко в зале, подумала она, но тут же ощутила незнакомое ей чувство: голова у нее как будто пошла кругом, и одновременно в животе что-то сильно екнуло, а в коленях появилась слабость. «Сейчас грохнусь в обморок, — подумала она, — какое странное ощущение!» Но вдруг до нее дошло, в чем дело: Это же то самое, сообразила Кейт и вся засветилась от счастья, приняв вожделение за любовь.

Франсуа говорил ей о каких-то пустяках, и чувствовалось, что ему привычна эта небрежная легкость разговора в танце. Кружась в самбе по залу, то немного откидывая ее назад, то прижимая, с каждым разом все крепче и плотнее, к себе, он говорил очень вежливо и в таком тоне, как будто они сидели за чаем у него в гостях в присутствии всех его домашних. Всякий раз, когда его тело жестко прижималось к ней, Кейт испытывала странное эротическое возбуждение. Впрочем, быть может, ей это только казалось, потому что ее партнер, судя по всему, не замечал и не испытывал ничего необычного, вкрадчиво-учтивым голосом рассказывая ей в это время о том, где в здешних лесах есть красивые места для прогулок, лыжных походов, куда стоит съездить на экскурсию, где какие бары, гостиницы и танцзалы.

Кейт почти все время молчала. Ее зеленые глаза с восхищением смотрели снизу вверх на его загорелое лицо, а Франсуа говорил уже о том, что в вечерних танцах по субботам все бы хорошо, если бы не одно скверное правило. Когда танцы заканчиваются, девочкам из «Иронделли» запрещено разговаривать с теми молодыми людьми, с которыми они познакомились во время танцев. Пока музыканты в танцевальном зале снова и снова повторяют «Жизнь в розовых тонах», можешь сколько угодно прижиматься к парню своей мечты. Но субботний вечер кончится, и если встретишь этого парня в воскресенье утром на улице, то должна молча, глядя сквозь него, пройти мимо, а ведь, может быть, проходишь мимо своей единственной и неповторимой любви.

С точки зрения директора школы, к тому моменту, когда наступит пора отправлять девочек обратно по родительским домам, они должны уметь танцевать безукоризненно. Все прочие дефекты воспитания и образования, рассказывал Франсуа, можно будет объяснить врожденной неспособностью к учению, ленью, нервной возбудимостью в период полового созревания или предменструальной напряженностью; но если девочки не научились танцевать, то успокаивать разгневанных родителей бывает трудно. Вот почему ученицам разрешалось — за счет их родителей — посещать танцевальные вечера в общественных местах: это был хороший и дешевый способ найти партнеров, готовых обучать девочек. К тому же это означало и дополнительную возможность попрактиковаться во французском языке. Месье Шарден, однако, не доверял ни одной из находящихся в стадии полового созревания молодых женщин, за которых он нес ответственность. И он не желал, чтобы к нему являлись рассерженные родители, требуя компенсации или — что было бы еще более затруднительным — установления личности негодяя. Самый простой способ обеспечить его личное спокойствие и сохранить учениц в неприкосновенности заключался в том, чтобы каждую ночь запирать их на замок, как цыплят.

Но это означало — и напрашиваться на неприятности.

К полуночи Кейт уже чувствовала себя, как Золушка на балу. Непривычная обстановка изумила и ошеломила ее, вот почему Кейт не придала никакого значения тому, что, когда она зашла в туалет, никто из девочек не заговорил с ней. Все они не просто завидовали успеху, выпавшему на долю Кейт. Главное, не могли взять в толк, чем вызван этот успех. Именно это и злило их больше всего. На их взгляд, Кейт была совершенно заурядной. «Не понимаю, что они в ней нашли. И платье у нее такое старое и страшное», — фыркнула одна из девиц. «Ее и хорошенькой-то не назовешь. Волосы жидкие, даже не длинные. А глаза какие?! Зеленые, провалившиеся, и смотрят в разные стороны!»

В тот вечер Кейт впервые столкнулась с недоверием и ревностью, которые ей предстояло терпеть со стороны других женщин на протяжении последующих тридцати лет. Женщины совершенно не понимали, что могут мужчины находить в этой Кейт, а потому считали ее хитрой и коварной, способной на всяческие проделки, и были убеждены, что в ее присутствии ни один мужчина не может чувствовать себя в безопасности. Но они ошибались: это Кейт не могла чувствовать себя в безопасности в присутствии любого мужчины.

Громко ударили тарелки, и с их звоном свет прожекторов сошелся на руководителе оркестра, который объявил, что после следующего танца состоится конкурс на звание Мисс Гштад, а пока каждый столик получит карточки для голосования и может выдвигать свои кандидатуры.

— Ну, — провозгласила Пэйган, — кандидатура от нас очевидна. Кейт сегодня царица бала, она должна стать и Мисс Гштад.

— Не дури, — ответила Кейт, — не буду я вылезать на сцену и изображать там бог знает кого.

— А я бы рискнула, — сказала Максина. — В конце концов, это же не что-то серьезное, не конкурс на Мисс Вселенная. Просто-напросто небольшое деревенское развлечение. — Она сильно подтолкнула Кейт, спихнув ее с каштановой бархатной скамейки. — Не упрямься, не будь настолько англичанкой!