Гусарские страсти - Николай Прокудин

Вначале начальство посмеялось, подумало: сумасшедший. А подняли приказы — и точно, наш солдат, но бывший. Уволен еще год назад, но не демобилизован… А военного билета у бойца нет, и где он неизвестно. Документы были у комбата, и не спросишь теперь, куда он их подевал.

Оказалось, солдат батальона. Бабий его в работники определил, а когда срок учебки закончился, перевел в БОУП (батальон обеспечения учебного процесса). Уезжая в Германию, уволил его по документам на дембель, а самого бойца предупредить забыл. Закрутился подполковник в суматохе и приказ до бедолаги не довел! Бабий давно в Европе, а боец овец пасет лишний год.

Выписали ему новый военный билет, поставили печать об увольнении и отправили на дембель. Пришлось, однако, деньги на дорогу из своего кармана замполиту выделять. Как задним числом проездные выпишешь? Благо ехать не очень далеко, до Ферганской долины. Повезло полковым начальникам, что скандала не случилось.

— А как родители? Сына не хватились?

— Эх, Никита! Ты один в семье? И я один. А у того бойца братьев и сестер человеко-штук около пятнадцати. И они постоянно то рождаются, то женятся, то в армию уходят, то возвращаются. За всеми не уследить. Да и парню все едино, где овец пасти.

— М-да. И это ты называешь смешной историей?

— У тебя просто чувство юмора атрофировалось. Ладно, тогда слушай еще одну, не менее смешную! В соседнем пехотном полку такая хохма произошла год назад…

Хохма такая. Подходит к замполиту солдат-туркмен: «Отпусти домой, устал служить». Тот ему: «А воинская обязанность? А присяга? Гражданский долг каждого молодого советского человека — отслужить два года в армии! Ты Меред Мередов честно выполнишь свои служебные обязанности, и через два года поедешь к родителям!» А боец: «Я не Меред, я Сайдулло! Это мой младший брат Меред. Я за него теперь служу!»

Начали разбираться, а туркмен объясняет, что пять лет назад призвали в армию, попал служить на Дальний Восток. Два года добросовестно лямку военную тянул артиллеристом. Дембельнулся. Приехал домой, а отец просит: «Сайдулло, среднего Махмута призывают, но он ничего не знает про армию, а ты уже все умеешь. И здоровье у брата слабое. Отслужи за него, а мы тебе пока калым соберем!» И поехал Сайдулло на Урал, в стройбат. Через два года только возвратился, а отец вновь к нему: «Сынок, Мерда в армию забирают, может, и за него отслужишь? Он жениться собирался. А я тебе с братьями дом тем временем построю!»

Вот пятый год он в сапогах ходит! Все бы ничего, но каждый раз «молодой», да «молодой», «салага», «салабон». Вот если бы сразу «дедом» или «дембелем», то и за Мухтара б, самого меньшего братишку, отслужил! А так нет, хватит! Устал. Дом мне отстроили, пусть брат сам служит.

Посмотрели, пригляделись — фото в военном билете не его. Но кто в военкомате фотокарточки рассматривает. Чурка и чурка, все на одно лицо. Мы для них тоже одинаковые — белые. Бледнолицые братья.

Потихоньку съездил ротный, поменял братьев местами и делу конец. Еще и барашка в подарок от родителей за молчание командир получил.

— М-да. И это ты называешь хохмой?

— Нет, с чувством юмора у тебя, Никита, и впрямь не того…

— У меня во взводе парнишка-тукмен, Ташметов был. — к месту и не к месту встрял «душегуб» Большеногин. — Хороший солдат. Жалко, глаз ему выбило. И казаху Кайрымову горло перебило осколком. И Олежке Смирнову — тоже глаз. На «растяжке» подорвались… Нет, туркмен, если в роте один, то это отличный солдат.

— Это ты к чему, Большеногин?

— Так, к слову… Черт, жалко парней. До Нового года всего два дня, а они так глупо… Здравствуй, жопа, Новый год! Жалко…

— Это ты с пьяну брякнул! Летом было дело. Просто мы к леднику поднялись! — возразил Никита. — Кстати! К слову!

— Про жопу? — гыгыкнул грубый Кирпич.

— Про Новый год! — урезонил пьяного приятеля Ромашкин.

Глава 11.

Драка перед Новым годом

Новогодние праздники в Туркестане выглядели довольно странно. Ни намека на снег, затяжные моросящие дожди. Солнце -если повезет. Ни тебе елок с игрушками на ветках, ни тебе Деда Мороза со Снегурочкой, ни снеговиков во дворах.

Ромашкину как всегда не повезло. На совещании Неслышащих (Недумающих, Незнающих, Неверящих, Невидящих, Непомнящих) довел приказ Бердымурадова: «В новогоднюю ночь замполиты рот развлекают солдат, организовывают досуг, праздничный ужин и прочие мероприятия». Значит застолье, на которое после злополучного похода в Иран, пригласил Никиту Хлюдов, отменялось. Жаль, ведь вино и коньяк они совместно закупили заранее, а на званном ужине их ожидали разные вкусности, приготовленные радушной хозяйкой, и Вовкиной молодой сестренкой с томными глазами.

Шкребус хмыкнул, потирая руки:

— Наконец-то этих бездельников приобщили к полезному труду! А то в прошлый год я дежурил! А в позапрошлый — Шмер! Твой предшественник, Штранмассер, как «дед», пользуясь званием и возрастом, припахивал нас, лейтенантов. Теперь и на нашей улице праздник! Хорошо, когда моложе нас есть офицеры!

Никита грустно вздохнул. Ну почему армия построена на таком принципе: старый или молодой? В начале службы солдатом он был молодой. Только отслужил год — поступил в училище. Первый курс — вновь салага. Не успел стать старшекурсником, как выпустился за ворота вуза, и опять молодой, но теперь уже офицер. Потом станешь молодым майором, молодым полковником и перед пенсией молодым генералом. Если служба удастся… Эх, наверное, только маршалов молодых не бывает, одни ветераны-старики. А может и у маршалов дедовщина?

— Ромашкин! Ты чего молчишь и в ухе ручкой ковыряешь? Оглох? Барабанную перепонку проткнул? — рявкнул Шкребус. — Или приказ начальства не нравится? Игнорируешь?

Нравится — не нравится… Проигнорируешь тут! Разве что робкая попытка увильнуть от «почетной» обязанности — в новогоднюю ночь бродить по роте среди спящих солдат! Робкая попытка:

— А может, кто добровольно пожелает быть ответственным тридцать первого декабря? К примеру, Ахмедка — мусульманин. У мусульман Новый год, кажется, в апреле? А? Чего молчишь, Ахмедка? Ты по какому календарю отмечаешь? По лунному?

— Я атеист. Для меня официальный праздник родной страны и есть Новый год! — ответил туркмен.

Ишь ты! Как жену покупать и сало не жрать, так сразу: обычай, вера. Да еще что-то всегда бормочет перед едой. Наверняка молится, сволочь. А чуть что, он истовый атеист! И водку пьет, и праздники русские признаёт.

— Ромашкин! Не отлынивай! — Несышащих был Неумолимых. Это приказ замполита полка. Не отвертишься! Дежурят только «политрабочие». Не нравится — меняй профессию. Но! После Нового года! А сейчас займись делом: составь план работы на праздничные дни, конспект беседы, подготовь список увольняемых на выходные, но только тех к кому родители приехали. Всё! Все офицеры, кроме Ромашкина, свободны. Счастливо дежурить и праздновать.

Офицеры высыпали из канцелярии и дружно побрели в каптерку — выпить на дорожку.

— Никита, пойдем тоже хлопнем по стакану водки! — предложил Шмер. — Зальешь горе-неудачу, поднимешь настроение.

— Эх, не повезло! — вздохнул Никита. — И почему такая напасть? В карауле два раза выпадало стоять, в наряде по роте тоже один раз у тумбочки дежурил. По-человечески только на стажировке отмечал Новый год. Не везет мне со Снегурочками-дурочками с дырочками!

— Ты просто, наверное, в разгильдяях числился. — ухмынулся Шкребус. — Исправляйся! Будь дисциплинированней!

Шмер оскалил зубы, почесал зеленое от зеленки ухо:

— Ну, ты идешь? В третий раз не зовем!

— Иду, иду! Алкаши чертовы!

Никита собрал бумажки в папку, тетрадки сунул в стол и быстро догнал приятелей, спускающихся по лестнице в подвал. Нацарапать отписку для начальства всегда успеется. Подождут бумажки, не убегут.

— Никита не грусти. Первое января — тоже праздник. Отдежуришь и приходи в гости. Допьешь, что не допили, доешь, что не доели! Ха-ха! — издевательски веселился Шкребус.

— Сам жри свои объедки! Обойдусь без тебя! — огрызнулся Ромашкин.

Шкребус-Глобус и Непьющих быстренько выпили и, закусывая на ходу яблоками, поспешили к заждавшимся женам.

— Поехали сейчас в город за спиртным? — предложил Шмер, отвлекая дружка от грустных мыслей. — Купим еды разнообразной, фрукты, овощи. Мяса выберем на завтрашний шашлык!

— А, поехали! Сейчас только договорюсь с Ахметкой, чтоб поболтался по казарме, последил за порядком. И в путь.

Второй час поиска деликатесов подходил к концу. В сетках — яблоки, гранаты, мандарины, виноград, зелень. Раздувшийся, словно цистерна, дипломат булькал набором спиртного: водкой, шампанским и коньяком. Мясо тоже разыскали — пусть не лучшего качества, но на шашлык пойдет. Хорошо, что вообще его нашли!

На рынке им попался Лебедь-Белый, который навязался в компаньоны и уже ни на шаг не отставал. Он прикупил всевозможных консервов и картофеля. О! О ней, любимой картошечке, приятели чуть не забыли.