'Вы просто не знаете, куда смотреть'. Часть первая: 'Бармен и его Швабра' - Павел Сергеевич Иевлев

— Слы, чел, это ж, блин, совсем некруто, чел… Я буду как какой-нибудь цивильный обсос! Не надо так, чел!

Я стою и молча требовательно на него смотрю.

— Не надо напоминать про тюрягу, чел, — вздохнул панк, — я всё понял, чел. Но блин, как же это обломно, чел! Прикинь, я сегодня умылся — и татухи на фэйсе почти облезли! Рили, потёр — пальцы почернели, как будто они фломастером рисованные. Как так, чел? Может, тут вода такая, чел? Может, мне не умываться вообще, чел?

Я присмотрелся — действительно, татуировки на его лице заметно побледнели.

— Обломно, чел, — пожаловался он снова. — Мне их, знаешь, какая крутая отвязная герла била? Я думал, мы с ней рили затусим, но наговнял, как всегда, и она меня послала. Мой крэш. Но тебе же рили насрать, да чел?

— Угадал, — не стал отпираться я. — Вот тебе деньги. Сделай всё, как я сказал, в точности, и не наговняй. Владелец магазина ходит в бар, так что я узнаю.

— Рили, чел? Кэш? Кул. А я смогу на сдачу купить пивцо, раз уж ты мне не наливаешь?

— Не в моём баре.

— А тут есть другой?

— Нет.

— Говнямба, чел…

***

Справляется Говночел сносно. Ноет, бухтит, говнится, но пепельницы меняет и стаканы со столиков приносит. А что тайком допивает остатки — так и чёрт с ними. В целом, можно сказать, что проблем с ним нет. Проблема есть не с ним.

— Знаете, Роберт, — заявил Односолодовый Директор, — мне кажется, что полиция напрасно выдала этого… — он покрутил напиток в стакане, подбирая слово. — Малоценного члена общества на поруки именно вам.

— Отчего же? — спросил я без интереса.

— Это слишком лёгкий и не имеющий воспитательной составляющей труд.

— Надо же с чего-то начинать.

Говночел уже дважды сообщил мне, что «вкалывать вообще некруто» и «я творческий чел, чел!», так что, как по мне, Директор недооценивает его страдания.

— Его следовало отправить на Завод. Это была бы настоящая трудотерапия!

— И что бы он там делал?

— То же, что и все, трудился бы на благо города! Без рабочей квалификации это позиции грузчика или уборщика, но, возможно, со временем, он дорос бы до сборочного конвейера, принося реальную пользу.

— И что вы там собираете?

— Продукцию, — ушёл от ответа Директор. – Согласно технического регламента.

Вряд ли Говночел горит желанием приносить пользу. Он даже стаканы приносить ленится, приходится его отправлять. Кроме случаев, когда клиент не допил пиво. Тут он, конечно, бегом бежит.

— Вы слишком лояльны ко всяким… — подвесил многозначительную паузу Директор. — Напрасно. Сначала эта девица… Кстати, что-то её не видно, где она? Теперь разрисованный как папуас вырожденец. Вы просто притягиваете к себе маргиналов, Роберт. Это может негативно повлиять на вашу репутацию!

Надо же. У меня есть репутация. Не знал. К счастью, отвечать необязательно — всегда можно кивнуть и начать протирать стаканы. Барменская магия работает.

— Слы, чел, — сказал в конце дня панк, — я работал, рили.

— Этот позорный факт твоей биографии скрыть не удастся, — кивнул я, поднимая стулья на столы. — Все видели.

— Да, полный отстой, чел, но я не об этом. Может, заплатишь мне, чел? Литл кэш, чел? Ну, рили, не будь говном, чел.

— Обнаглел? Ты вообще-то мой с потрохами, пока город не решит, что ты отработал условку. И только от меня зависит, как долго это будет продолжаться.

— Не надо так, чел! — панк поставил очередной стул и встал передо мной, уперев руки в бока.

Кажется, он всё же додопивался из стаканов. Я обошёл его и направился к следующему столику.

— Эй, чел, у меня есть права, чел!

— Нет, — коротко констатировал я.

— Слы, чел, давай разберёмся, чел!

Ах, вот, значит, как. А ведь я этого говнилу за личные деньги сегодня приодел. Чёрта с два мне город это компенсирует. Ну да, с расчётом, что он отработает, но всё же.

Я развернулся в проходе, подошёл вплотную и посмотрел ему в глаза. Панк попытался отвести взгляд, но не смог, глядя, как сурикат на удава.

— Разобраться? — сказал я так, что он вздрогнул и побледнел. — Можем и разобраться. Объясняю один раз: у тебя нет прав. У тебя нет имущества. У тебя нет жизни. Всё это принадлежит мне и городу. И твоё последнее дурацкое счастье в том, что мне тоже. Город тебя бы сожрал и высрал, а я, может быть, пожую и выплюну. Но это не точно. Ты не понял одну штуку — если я тебя пристрелю, то меня никто даже не спросит «за что». Я выкину твой труп в контейнер, как дохлого опоссума, его вывезет утром на помойку мусорщик, а депьюти максимум попросит расписаться в ведомости. Не за тебя, за казённые штаны.

Выдержав паузу, заполненную размазывающим по полу давлением, добавил:

— Вопросы? Пожелания? Предложения?

— Нет, чел, — выдавил из себя бледный, покрывшийся нервным потом и совершенно трезвый панк, — я всё понял, чел. Никогда больше, чел. Рили сорьки. Что ещё надо убрать? Помыть? Покрасить? Отнести?

— Стулья составь на столы и иди спать. Только помойся сначала.

— Йес, чел. Помыться мне рили надо. Кажется, я обоссался, чел.

Я аккуратно поднял с последнего столика мужа Мадам Пирожок и привычно подставил ему плечо. Надо будет попросить, чтобы она теперь собирала корзинку для двоих. Буду отдавать ей компенсацию, которая мне положена от города за кормление этого кретина. Кроме того, надо дозаказать кофе, подтвердить завтрашний заказ на пироги, написать заявку на пиво и виски… Может, и правда, спросить насчёт холодильника для мороженого? В лизинг или аренду может выйти недорого, а Училка порадуется. Да и подростки наверняка будут заказывать… Нет, к чёрту! Буду твёрд — бар есть бар, и из десертов в нём должен быть только лёд в виски.

— Слы, чел… — робко окликнул меня в спину панк.

— Что? — повернулся я к нему, стоя в дверях.

— Это же шутка, да? Ну, про пристрелить? Скажи, что шутка, чел!

— Шутка, — подтвердил я очень серьёзным тоном.

— А почему тогда от тебя так стрёмно, чел?

Я