Комплекс хорошей девочки - Эль Кеннеди

девушки. Сорок баксов спустя он по-прежнему без призовой панды, а подружка предпочитает теперь тратить больше времени, заглядываясь на меня, а не подбадривая его.

– Ты только посмотри на нее, – возмущается Мак, когда мы уходим. – Клянусь, она раздевала тебя глазами, пока ее бедный парень пытался произвести на нее впечатление.

– Ревнуешь? – улыбаюсь я.

– Нет. Просто поражаюсь. Ты, конечно, красавчик, Хартли. Не думаю, что хоть одна девушка не заценила тебя сегодня, пока мы здесь.

– Что тут сказать? Женщинам я нравлюсь.

Я не пытаюсь быть высокомерным. Это просто факт. Мы с Эваном действительно хороши собой, а красивые парни пользуются успехом у дам. Тот, кто считает иначе, просто наивный чудак. Когда дело доходит до наших основных животных инстинктов – к кому нас тянет в сексуальном плане, – внешний вид имеет значение.

– Почему у тебя нет девушки? – спрашивает Мак.

– Не хочу.

– А, я поняла. Мистер «я боюсь обязательств».

– Не совсем, – пожимаю я плечами. – Просто сейчас у меня другие приоритеты.

– Интересно.

Наши глаза встречаются, но длится это недолго. Я всего в нескольких секундах от пересмотра тех самых приоритетов, однако Мак сглатывает и меняет тему.

– Ладно, время для еще одного заезда, – объявляет она. – Мы достаточно долго дурачились.

– Пожалуйста, будь со мной помягче, – умоляю я.

Она просто фыркает в ответ и мчится на поиски нашего следующего смертельно опасного приключения.

Я смотрю ей вслед с легким недоумением. Эта девушка невероятна. Совсем не такая, как другие скучные клоны в Гарнете. Ей все равно, как она выглядит – волосы взлохмачены, косметика размазалась. Она непосредственна и свободна, что еще больше сбивает с толку: почему же она остается с этим придурком Кинкейдом? Что, черт возьми, такого Маккензи видит в этом парне, что делает его таким привлекательным в ее глазах?

– Объясни мне кое-что, – прошу я, когда мы приближаемся к какой-то огромной тарзанке, которая подбрасывает небольшую двухместную корзину с кричащими жертвами почти на двести футов в воздух.

– Если ты пытаешься оттянуть момент, это не сработает.

Мак подходит прямо к проводнику и вручает ему наши билеты.

– Твой парень… – начинаю я и обхожу ее, чтобы первым залезть в корзину.

Сотрудник привязывает меня ремнями и начинает свою речь, которая сводится к следующему: «Держите руки и ноги внутри кабинки, и, если это вас убьет, мы не несем никакой ответственности».

Впервые за сегодняшний вечер Мак нервничает, усаживаясь на сиденье рядом со мной.

– А что с ним?

Я тщательно подбираю слова.

– Ну, до меня доходили кое-какие слухи. И все они не очень-то хороши. И для девчонки, которая настаивает на том, что не желает быть под крылом своих родителей, их маленькой принцессой, ты слишком рьяно согласилась делать, как тебе велели, и начала встречаться с еще одним клоном из Гарнета. Вот я и думаю – почему.

Толстая связка шнуров, которая через мгновение унесет нас в ночное небо, поднимается по рычагам аттракциона, образующим над нами тупой угол.

– Это вообще не твое дело. – Выражение ее лица становится бесстрастным, а тон – враждебным.

Я задел ее за живое.

– Да ладно тебе. Если у вас какой-то охренительный секс или что-то в этом роде, так и скажи. Это я понимаю. Получаешь разрядку, верно? По крайней мере, уважительная причина.

Она смотрит прямо перед собой, как будто есть шанс, что ей удастся игнорировать меня в этой четырехфутовой жестяной банке.

– Я не стану говорить с тобой об этом.

– Знаю, что это не ради денег, – утверждаю я. – И тот факт, что ты никогда не говоришь о нем, подсказывает мне, что он не владеет твоим сердцем.

– Ты зашел слишком далеко. – Мак бросает на меня суровый взгляд, вызывающе вздергивая подбородок. Борется со мной всеми силами. – Честно говоря, мне стыдно за тебя.

– Неужели, принцесса? – Ничего не могу с собой поделать. Выводить ее из себя – это так горячо, так возбуждает. – Когда ты в последний раз удовлетворяла себя, думая о нем?

– Отвали. – Ее щеки становятся алыми. Я вижу, как она закусывает внутреннюю сторону щеки, а затем закатывает глаза.

– Скажи, что я неправ. Скажи, что, как только он входит в комнату, ты заводишься.

Жилка на ее шее пульсирует. Мак усаживается на сиденье, скрещивая лодыжки. Когда ее взгляд скользит по мне, она облизывает губы, и я знаю: она думает о том же, что и я.

– Есть более важные вещи, чем химия, – говорит она, и в ее голосе слышится неуверенность.

– Бьюсь об заклад, ты убеждала себя в этом годами. – Я наклоняю голову. – Но, возможно, теперь ты уже не так в этом уверена.

– И почему же?

– Итак, – объявляет проводник, – приготовьтесь. Начинайте отсчет от десяти. Готовы?

А, к черту.

– Я взываю к памятному моменту, – заявляю я.

– Что?

«Восемь, семь», – доносятся слова сотрудника.

– Пари, которое мы заключили, помнишь? В ночь, когда познакомились. Что ж, кажется, я выиграл, и я знаю, чего именно хочу в оплату долга.

«Шесть. Пять».

– Купер…

«Четыре. Три».

– Поцелуй меня, – хрипло произношу я. – Или скажи, что не хочешь меня.

«Два».

– Что выбираешь, Маккензи?

«Один».

Глава четырнадцатая

КУПЕР

Нас подбрасывает в воздух, и на несколько душераздирающих мгновений у меня все внутри переворачивается. Мы словно застыли во времени. Придавлены гравитацией, земля исчезает под нами. Короткий захватывающий момент невесомости приподнимает нас с сидений, а затем натяжение канатов слегка ослабевает, и мы дважды подпрыгиваем над самой высокой точкой. Я поворачиваю голову, и тут губы Мак находят мои.

Это как удар током, пламя ее губ обжигает меня.

Она хватает меня, забирается пальцами в мои волосы и дико целует. На вкус она как сахар и бесконечные летние ночи. Я жажду и того, и другого. Мой язык скользит по ее языку, и мы парим так высоко, что, кажется, никогда не сможем спуститься вниз.

Ее дыхание согревает мои губы.

Я углубляю поцелуй, проглатывая ее тихий стон.

Кабинка снова подпрыгивает, а затем медленно опускается, приближая нас к земле. Вздрагивая, мы отстраняемся друг от друга, и мне приходится напомнить себе, где мы находимся, остановить себя от того, чтобы не начать срывать с нее одежду. Член твердый, а я безумно голоден.

– Нам не стоило этого делать. – Мак поправляет бретельки топа и вытирает размазанную помаду с губ.

– Мне не жаль, – выпаливаю я. Потому что так и есть. Я неделями мечтал об этом. И теперь все получилось. Мы избавились от притворства, и отныне единственный путь – только вперед.

Маккензи молчит, пока мы покидаем аттракцион. Может, я слишком напирал. Отпугнул ее.

Когда я понимаю, что она ведет нас к выходу, у меня вырывается вздох.

Да.

Она определенно убегает.

– Я могу отвезти тебя домой, если хочешь, – предлагаю я, следуя за ней туда, где мы припарковали машину.

– Хочу сначала пожелать доброй ночи Дейзи.

Я не поправляю ее в этот раз. Наверное, она все же выиграла эту битву имен.

– Я поймаю такси от твоего дома, – добавляет она.

Всю дорогу я думаю о том, что больше никогда ее не увижу и что провалил весь план. Голова кругом, я пытаюсь придумать, что сказать, как смягчить последствия. Но все, что приходит на ум, это дюжина способов, как оттрахать ее до умопомрачения. И это совсем не помогает.

– С ним мне спокойно.

Это заявление, сказанное тихим тоном, застает меня врасплох.

– Что?

– С Престоном. Есть множество причин, почему я с ним, но эта самая важная. С ним мне спокойно. – Краем глаза я вижу, как она заламывает руки. – Он напоминает мне, что нужно быть более сдержанной.

– Почему тебе нужно такой быть? – хриплым голосом спрашиваю я.

– Ну, для начала, потому что мой отец публичный человек.

– И? Это выбор твоего отца. Ты не обязана превращать себя в подделку из-за его решений. – Я хмурюсь. – И уж точно не обязана встречаться с парнем, который держит тебя на поводке.

Ее глаза вспыхивают.

– Я не на поводке.

– А что, по-твоему, значит «быть сдержанной»? – саркастично спрашиваю я.

– Я объяснила, что он помогает мне быть сдержанной. Он мне не приказывает. Неважно. Ты все равно не поймешь.

Мак поджимает губы и устремляет взгляд в окно.

– Ты права, я не понимаю. Я только что провел несколько часов, наблюдая, как ты ищешь любую возможность оторваться на том фестивале. Ты без ума от острых ощущений. Без ума от жизни. В тебе бушует пламя, Маккензи.

– Пламя, – эхом доносится ее голос.

– Да, черт возьми. Пламя. И ты выбираешь того, кто это пламя тушит? Да пошло оно все. Тебе нужен парень, который разожжет его.

– И кто этот парень? Ты?

– Я этого не сказал. Просто мне кажется, что нынешний твой выбор не совсем удачный.

Когда мы подъезжаем, в доме темно.