Очаровательная незнакомка - Эйна Ли

— Вы замерзли, — прошептал Руарк хрипловато, заметив, что Энджелин вся дрожит.

Он пронес ее через холл в другую комнату и положил там на постель. Сев рядом, Руарк нежно погладил ее щеку, убрав за ухо несколько выбившихся волосков.

Затем он наклонил голову, и его уста слились с ее устами. Рот Руарка был теплым, решительным — и волнующим. Вначале он намеревался подарить Энджелин лишь беглый и нежный поцелуй, но, как только их губы соприкоснулись, он стал более настойчив, и ее уста уступили этому всепроникающему нажиму. Только на короткое мгновение она изумилась тому, как быстро и недвусмысленно ответила на его призыв, а уже в следующую минуту Энджелин обвила руками шею Руарка и позволила ему крепче прижать ее к мягкой и упругой поверхности матраса.

Он оторвался от ее рта и быстрыми влажными поцелуями пробежал от губ до уха. Энджелин судорожно прижалась к нему. Она чувствовала, что у нее начинает кружиться голова, и это незнакомое, необычное ощущение сжигало ее, как пламя.

— Черт возьми! Похоже, мне пора убираться отсюда, и, чем скорее, тем лучше, — хриплым шепотом произнес Руарк.

Энджелин не хотелось, чтобы он уходил. Она еще не могла разобраться в своих чувствах, но твердо знала одно — сейчас он желанен ей так же, как когда-то был ненавистен. Запустив пальцы в густую шевелюру Руарка, она притянула к себе его голову. Новый поцелуй был не менее страстен, чем первый, но на этот раз инициатором была сама Энджелин. Руарк силой заставил себя оторваться от нее, но в его глазах ясно читалась внутренняя борьба. Оба — и он, и Энджелин — были потрясены собственной только что продемонстрированной страстностью. Он обхватил ладонями ее щеки и сказал:

— Проклятие! Понимаешь, Энджел, мне надо уехать по делу на несколько дней. Но как только я вернусь, мы поговорим — о нас с тобой.

Зачем она поддалась его страсти, зачем ответила на его прикосновение? Теперь, когда они разжали объятия, Энджелин — правда, с опозданием — задумалась о том, разумно ли она поступила. Внутренний голос подсказывал ей, что она еще пожалеет об этом.

— О чем нам говорить, Руарк? Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, Но ты не хуже меня понимаешь, что мне здесь не место. Как только я достаточно поправлюсь, я тут же уеду.

Руарк покачал головой:

— Ничего такого я не понимаю, Энджел. То, что только что произошло между нами, доказывает обратное.

— То, что только что произошло между нами, Руарк, было ошибкой. И если ты не намерен бороться с этим чувством, то я как раз намерена.

И она быстро отвернулась, чтобы не встречаться взглядом с его выразительными темными глазами. Руарк взял ее двумя пальцами за подбородок и с силой повернул к себе. Теперь Энджелин уже не могла избежать его взгляда.

— С судьбой бороться бесполезно, Энджел, — торжественно произнес он, затем снова поцеловал ее так, что у нее захватило дух, и поспешно покинул комнату.

Проснувшись на следующее утро, Энджелин с удивлением обнаружила, что у ее постели сидит посетитель, точнее, посетительница — сама гранд-дама поместья пришла навестить больную.

— Итак, вы дочь Генри, — сказала Сара Стюарт, подождав, пока Майра как следует взобьет пуховые подушки, чтобы Энджелин было удобнее сидеть. — Майра, принеси нам чаю. Я хочу поболтать с этой крошкой и не желаю, чтобы ты нас подслушивала.

Горничная укоризненно покачала головой:

— Вы бы лучше воздержались от ваших язвительных замечаний, мэм. Хотите, чтобы я ушла, — так прямо и скажите.

В глазах старой дамы сверкнул лукавый огонек.

— По-моему, я только что так и сделала. Да, и не забудь лимон! Ты всегда про него забываешь, а я люблю пить чай с лимоном.

— Потому что считаю, что ваш язык и так слишком остер, и нет нужды добавлять к нему еще и кислоту, — парировала Майра.

Взбив еще одну подушку, она добавила:

— Ну-ка, дайте я подложу ее вам под спину. А то расхвораетесь, и мне же придется вас растирать.

Вначале Энджелин была шокирована этим обменом колкостями, но вскоре поняла по выражению лиц обеих женщин, что на самом деле они относятся друг к другу с большой любовью.

Сара сидела очень прямо, положив руки на набалдашник своей трости. При этом вид у нее был прямо по-королевски величественный.

— Меня зовут Сара Стюарт, — объявила она, как только горничная вышла из комнаты. — Я бабушка Руарка.

Энджелин робко кивнула:

— Рада познакомиться с вами, миссис Стюарт.

— Я тоже. Как вы себя чувствуете, дитя мое?

— Гораздо лучше, миссис Стюарт, спасибо. Я…

Энджелин запнулась. В присутствии этой вежливой, но весьма внушительной дамы она чувствовала себя робкой маленькой девочкой.

— Я прямо не знаю, как мне благодарить вас, миссис Стюарт…

— В самом деле? Это за что же, дитя мое?

— Если бы не ваше гостеприимство, меня уже не было бы в живых.

Сара нахмурилась:

— Не было бы в живых… Какие глупости! Если бы Господь желал вашей смерти, вы давно покоились бы на глубине шести футов.

На щеках Энджелин появилась пара весьма соблазнительных ямочек.

— Наверное, вы правы, миссис Стюарт.

Подумав, она добавила серьезным тоном:

— В конце концов, пережила же я четыре года войны…

Пока что для Энджелин оставалась загадкой причина визита старой леди. Повнимательнее рассмотрев свою хрупкую посетительницу, девушка с восхищением отметила, что у той ярко-синие глаза, а седые волосы уложены в безукоризненную прическу. На Саре было платье из синей парчи, сколотое у горла дорогой брошью.

Статью своей эта элегантная женщина напоминала Энджелин вдовствующую королеву. Не хватало лишь сверкающей короны, чтобы украсить ее горделивую голову, и тогда сходство было бы полным.

— Мне показалось, вы упомянули моего отца. Вы его знаете? — после некоторого колебания рискнула задать вопрос Энджелин.

Синие глаза весело заблестели.

— О да! И вот что я вам скажу, моя дорогая: ваш отец — неисправимый плут.

«О Боже! Что он на этот раз натворил?» — с ужасом подумала Энджелин.

— Мой внук считает, что у вашего отца природный дар работать с лошадьми.

— Да, папа сам всегда так говорил, — согласилась Энджелин, улыбаясь.

Но за нарочито веселым ее тоном скрывалась подлинная гордость за отца. Действительно, его знание лошадей и умение по достоинству оценить их и сладить с любым, даже самым норовистым конем, снискали Генри Скотту заслуженную славу и восхищение среди всех, кто его знал. В течение ближайших пятнадцати минут Энджелин с воодушевлением распространялась о достоинствах Генри Скотта в качестве знатока лошадей. Заметив, что девушка утомилась, Сара поднялась со стула: