Первое дело Иеро - Василий Щепетнев

Лесок расступился, впереди блеснула вода.

Брасье, наконец, сбавил ход, и Иеро смог перевести дух.

С удивлением он заметил, что устал много меньше, чем боялся, да и дыхание улеглось быстро.

— Ну, Санни, куда идти? — спросил у собаки Брасье.

Пес и без вопросов тянул повод с силою необыкновенной для его размеров. Идея взять собаку принадлежала киллмену. Сайрен сам наведет ее на себя, тут его и хватай, не мешкай.

Между ними и озером высился валун. Пса явно тянуло к нему.

— Осторожно, — предупредил Брасье. — Сайрен, похоже, сразу за валуном.

Они сделали еще несколько шагов.

Пес неистовствал.

— Нет, друг Санни, погоди. Туда всегда успеется, — киллмен привязал собаку к дереву. Повод — железная цепочка, а не кожа. Кожу, поди, Санни бы и перегрыз, а железо — шалишь.

Осторожно, мелкими шажками они начали огибать валун. Иеро крался, как заправский киллмен. Если не торопиться, получается. Крался не потому, что боялся испугать сайрена. Его испугаешь! Крался, чтобы не испугаться самому. Видел он сайрена на картинке и — несколько мгновений — глазами бедного Лар-Ри. То, что он видел, ему не понравилось, и Иеро сомневался, что сайрен понравится в реальности. Объективной реальности, данной во всех ощущениях, как учит величайший Лек-Сий.

Объективная реальность опасения оправдала.

Сначала они увидели ветвь. Белесая, студенистая, она подрагивала словно от нетерпения. А может и не словно, а именно от нетерпения. Щупальца беспрестанно шевелились, готовые принять добычу, пучки жгутов на окончаниях то начинали со свистом рассекать воздух, то замирали, цепенели.

Иеро вдруг подумал, что вряд ли кто прежде видел активного Сайрена так близко. Вернее, видел — и остался жив. Если бы не статис-поле, излучаемое медальоном, они бы все устремились в объятия Сайрена — а кто в них побывал, никогда никому не расскажет, каково это — переход из мира иллюзий в мир объективной реальности. А зимой сайрены становились другими. Свивали вокруг себя кокон, теряли жгуты, а главное — теряли ментальную силу. Силу, двигающую горы. Горы добычи.

Вокруг было особенно тихо. Особенность заключалась в том, что звуки ветра, шум деревьев, плеск воды сохранились, но ни птицы, ни звери не подавали голоса.

Их просто не было — птиц и зверей. Всюду, куда доберутся ментальные щупальца сайрена, воцарится безмолвие. Если, конечно, кому-нибудь удастся заткнуть беснующегося на привязи Санни.

Они прошли еще немного и сайрен открылся перед ними полностью. Молодой, ему нет и полугода, он размерами приближался к дубу. Не местному, северному, полукарликовому, а к дубу из лесов Аббатства. Нет, поменьше, конечно, но все равно — сайрен был огромен.

Иеро посмотрел на киллменов. Не пробит ли невидимый щит статис-поля? Нет. Очевидно, сайрен и не подозревает об их присутствии. Все его помысли — если сайрен способен мыслить, в чем Иеро не был уверен — все помыслы чудовища были направлены к захлебывающемуся от лая Санни, собаке Брасье.

Иеро жадно вглядывался в монструозию. Ему предстоит описать ее, нарисовать, этот случай будут изучать заклинатели Союза Аббатств — ответственность-то какая. Размером со средний, нет, все-таки небольшой дуб. Структура ближе всего к таковой у кольчатого червя, Цвет у щупалец белесый, у ствола более насыщенный, мясной.

От составления статьи для энциклопедии его отвлек Брасье.

— Что-то мне не по себе, пер Иеро. Давайте начинать.

— Согласен.

— Вы, пер Иеро, цельте в основания, ты, Джон, в середину, а я ударю по развилке.

Иеро зарядил арбалет стрелою Лайджа.

Лысый Джон натянул тетиву своих лука.

— Готовы? На счет «три».

— Раз!

Иеро поднес к фитилю стрелы Лайджа «чертов палец», деревянную палочку, пропитанную составом, при контакте с которым фитиль воспламенялся.

— Два, — чертов палец убран в нагрудный кармашек, арбалет взят наизготовку, глаза нашли цель.

— Три! — и стрелы помчались к цели.

До сайрена было шагов тридцать, и промахнуться было просто невозможно, но мгновение Иеро казалось, что его стрела забирает вправо. Неужели он взял неверную поправку на ветер?

Три стрелы впились в мясистое тулово сайрена. Одна у основания, другая в середину, и третья точно у развилки. Точно так, как и целили.

Щупальца потянулись к пораженным местам. Чувствует сайрен боль, нет, никто до сих пор точно не знал. Если и чувствуют, то эти стрелы для монструозии не больше, чем заноза человеку.

К счастью, у них не простые стрелы.

Три огненных шара вспыхнули почти одновременно, и Иеро услышал крик — невероятно тонкий, пронзительный, крик, на который отзываются не уши, но зубы. Наверное, это все-таки ментальный крик. Никто не находил у сайрена органов, могущих издавать реальные звуки. Впрочем, искали зимой, а, может, сайрен теряет вдобавок к жгутам еще и горло?

Когда огонь унялся, стали видны ожоги. Ужасные ожоги. Парз бы не выжил от подобного ожога. Снапер бежит прочь, получив стрелу Лайджа. Но озерный сайрен бежать не мог. Щупальца метались по воздуху, жгуты слепо разили во все стороны, само тулово извивалось от боли — теперь уже Иеро знал, что монструозии больно, очень, очень больно.

Лысый Джон потряс головой, видно крик Сайрена оглушил и его.

Брасье же смотрел бесстрастно, будто перед ним не одно из самых жутких чудищ Канды, а учебная мишень.

— Нам понадобятся все стрелы. Цельтесь, куда и прежде.

Они выстрелили — не слаженно, как предыдущий залп, в том не было больше нужды, раз сайрен и на вершине боли не смог подчинить себе сознание людей.

Ветер донес до Иеро запах горелой плоти. Его затошнило, хотя запах был такой же, какой бывает у зажаренного на вертеле трехдневного детеныша грокона.

Именно потому и затошнило, сообразил Иеро. Легче бы переносилось зловоние.

Они стреляли медленно, тщательно выцеливаясь. Стрела Лайджа — могучее оружие, но и очень дорогое. Оно, верно, и к лучшему, иначе еще во времена Смуты, когда Аббатства враждовали между собой, все бы перебили друг друга за милую душу. Выпустил стрелу в воинский отряд и двух-трех сжег до угля, а человек десять — до истошного крика. Один из первых шагов, положивших конец Смуте, был уговор аббата Бранермана, по которому люди обязывались не применять стрелы Лайджа против людей. На лемутов уговор не распространялся. К счастью, лемуты отчего-то не пользовались огнем Лайджа. Богословы считали, что это происходит оттого, что Темные Мастера боятся дать лемутам слишком могучее оружие. Плохо, если слуга сравняется силой с господином.

Иеро ополовинил запас стрел Лайджа, но сайрен по-прежнему жил. Хлестал жгутами, пытаясь сразить неведомого противника, раскидывал щупальца.