Сэди после смерти - Эд Макбейн

– Я рад, что она сюда больше не ходит. Она меня нервировала. В ней было что-то такое... не знаю. – Бармен покачал головой. – Она была какой-то... неотступной. Понимаете, что это означает? Неотступная?

Клинг проводил Нору до квартиры и после уже ставшего ритуальным прощания (скромное рукопожатие и вежливое «Спасибо, я прекрасно провела время») спустился на лифте на первый этаж, размышляя, как ему быть дальше. Он больше не верил в существование ее приятеля-врача (черт возьми, в последнее время у него сплошные неприятности с девушками и их приятелями-врачами), но в то же время был вынужден признать, что в ее жизни был какой-то мужчина, чью личность по каким-то непонятным причинам Нора предпочитала хранить в тайне. Клинг не признавал анонимного соперничества. Он подумал: а может быть, в отношениях с Норой больше подошел бы «блицкриг»? Телефонный звонок, едва он вернется домой, утром еще один, дюжина роз, телеграмма, еще дюжина звонков, еще дюжина роз – весь этот глупый юношеский напор, цель которого – убедить девушку, что кто-то безумно в нее влюблен.

Гм-м, а действительно ли он так уж в нее влюблен?

Пожалуй, нет.

Тогда к чему все эти бешеные усилия? Он вспомнил, как читал в одном журнале, что когда мужчина и женщина разводятся, то обычно во второй брак раньше вступает мужчина. То, что было у него с Синди, в какой-то степени напоминало супружеские отношения, и этот неожиданный разрыв... Впрочем, было бы глупо считать это браком, но то, чем у них это кончилось, – а он не сомневался, что у них все кончились, – очень походило на развод. В таком случае его настойчивые ухаживания за Норой были всего лишь реакцией на разрыв с Синди и...

Черт возьми, стоит достаточно долго пообщаться с психологами, и начинаешь, совсем как они, все раскладывать по полочкам!

Клинг вышел из лифта, быстро пересек вестибюль и открыл дверь подъезда. На улице шел настоящий снегопад. Когда они с Норой десять минут назад подъезжали к дому на такси, в воздухе кружились лишь редкие снежинки. Снег падал густыми хлопьями, а ледяной ветер непрерывно закручивал их в колючие злые вихри, которые секли лицо и со свистом уносились в темноту. Он пригнул голову и, засунув руки в карманы пальто, направился в сторону освещенного проспекта к конце квартала. Он почти утвердился в мысли, что ни в коем случае не должен больше встречаться с Норой Симонов и даже звонить ей, когда из ближайшего подъезда вышли трое мужчин и преградили ему дорогу.

Клинг поднял голову слишком поздно.

Из снежной пелены вылетел кулак, со страшной силой ударив его в лицо и отшвырнув к стене дома. Двое нападавших схватили его за руки, которые он так и не успел вытащить из карманов, а третий, оставшийся стоять перед ним, еще раз двинул ему в лицо кулаком. Голова Клинга запрокинулась назад, и он почувствовал, как у него из носа брызнула кровь.

– Держись от Норы подальше, щенок, – прошептал боксер и обрушил град ударов на грудь и живот Клинга. Тот безуспешно пытался вырваться, но, по мере того как время шло, его силы таяли, сопротивление слабело, а ноги начали подгибаться. Двое продолжали заламывать ему руки назад, а третий неутомимо молотил Клинга короткими резкими апперкотами, пока ему не захотелось изо всех сил закричать, потом умереть... а потом он впал в долгожданное забытье и уже не почувствовал, как его, истекающего кровью, выпустили и швырнули на снег.

Глава 12

– Ну ладно, – недовольно проворчал Бернс, – мой сотрудник угодил в больницу. Может, ты объяснишь, что за чертовщина там произошла?

Во вторник утром кабинет лейтенанта был залит лучами солнца.

Буря кончилась, и после того, как по улицам прошлись снегоочистительные машины, вдоль тротуаров вытянулись длинные высокие сугробы. До Рождества оставалось всего четыре дня, температура была минусовая, и было ясно, что если городской смог не одержит победу, то к двадцать пятому город по-прежнему останется белым.

Детектив Артур Браун был черным. Шесть футов четыре дюйма ростом, он весил двести двадцать фунтов и обладал могучим телосложением и мышцами боксера-тяжеловеса. Стоя перед столом лейтенанта, он только пожал плечами, и его глаза сверкнули на солнце.

– Я думал, что ты следил за Флетчером, – сказал Бернс.

– Следил, – подтвердил Браун.

– Но ведь Флетчер и эта девушка живут в одном доме! На Клинга напали, когда он выходил из дома. Значит, если ты следил за Флетчером...

– Я следил за ним со вчерашнего вечера, с семнадцати ноль-ноль, когда он вышел из конторы. – Браун полез в карман пиджака. – Вот расписание. Я не возвращался на Сильверман-Овал до начала первого, а к тому времени Берта уже увезли в больницу.

– Дай-ка взглянуть. – Бернс взял у Брауна листок с машинописным текстом и молча начал читать.

Результаты наблюдения за Джеральдом Флетчером

Понедельник, 20 декабря

16.55 – сменил детектива Капека у дома по адресу: Батлер-стрит, 4400. Подозреваемый вышел из дома в 17.10, сел в машину и поехал домой по адресу: Сильверман-Овал, 721. Вошел в подъезд в 17.27.

19.26 – подозреваемый вышел из дома, направился на юг, потом вернулся, поговорил со швейцаром и дождался, когда тот подгонит его машину. Приехав на Норт-Крейн, 812, припарковал машину и вошел в дом в 20.04.

20.46 – подозреваемый покинул дом 812 по Норт-Крейн в сопровождении рыжеволосой женщины лет тридцати в черном меховом пальто, зеленом платье и зеленых туфлях (приблизительные рост и вес – 5 футов 6 дюймов, 120 фунтов). Сели в машину и поехали в ресторан «Рэндольф» (Харроу-стрит, 127).

Ведущий наблюдение (чернокожий) пытался занять столик в ресторане, но ему было сказано, что столы обслуживаются только по предварительным заказам, и он был вынужден ждать в машине до 21.05.

Бернс поднял голову.

– Что это за ерунда насчет предварительных заказов? Там что, было полно народу?

– Нет, но...

– Арти, мы можем прижать их с правами человека?

– Сначала надо доказать, что они их нарушили.

– Сволочи! – буркнул Бернс и снова уткнулся в бумагу.

22.20 – подозреваемый и рыжеволосая женщина вышли из ресторана, в 22.35 вернулись на Норт-Крейн и вошли в дом 812. Швейцара не было на месте, и ведущий наблюдение проник в дом незамеченным. Судя по табло над дверью лифта, подозреваемый вышел на 11-м этаже. Проверка почтовых ящиков в вестибюле показала, что на 11-м этаже находится восемь квартир (имена жильцов не указаны, равно как и цвет их волос).

Бернс вскинул голову. Браун ухмыльнулся, и Бернс, тяжело вздохнув, вернулся к докладу.

23.40 – подозреваемый вышел из дома, пешком добрался до Глейд-стрит, где оставил машину, и поехал прямо домой, куда прибыл в 00.10. У дома 721 по Сильверман-Овал наблюдается большая активность – у дома две патрульные машины, полицейские допрашивают швейцара. Подозреваемый обменялся несколькими словами со швейцаром и вошел в подъезд. Детектив О'Брайен, уже заступивший на дежурство, сообщил, что полчаса назад был сильно избит детектив Клинг и увезен в больницу на Калвер-авеню.

Сменен О'Брайеном в 00.05.

– Во сколько туда приехал О'Брайен? – спросил Бернс.

– Когда я отъезжал от дома подружки Флетчера, то сообщил ему по рации, что подозреваемый скорее всего едет домой, и попросил сменить меня там. Он сказал, что приехал в самом начале первого. К этому времени «скорая» уже уехала.

– Как дела у Берта?

– Я звонил в больницу несколько минут назад. Он в сознании, но они хотят продержать его пару дней для обследования.

– Он что-нибудь сказал?

– На него напали трое.

– Сукины дети! – с ненавистью прорычал Бернс.

Несмотря на то что Карелла еще не беседовал с Сэлом Декотто и Ричардом Феннером – двумя оставшимися людьми из списка Сары Флетчер – он уже не видел особого смысла продолжать поиски в этом направлении. Его уже водили по барам, где Сара (она же Сэди) познакомилась с ними, и, хотя Карелла не принадлежал к тому типу людей, которые, образно говоря, судят о книге по обложке, он догадывался, что представляют собой эти двое. Большие и подлые, судя по словам бармена из «Салуна».

Самое неприятное, с чем Карелле пришлось столкнуться за всю свою жизнь, заключалось в признании того факта, что на свете и в самом деле существуют подонки и подлецы. В молодости он считал, что люди совершают дурные поступки только потому, что они пережили трудное детство, несчастную любовь, смерть близких или еще какую-нибудь душевную травму. Но, поступив на службу в полицию, он был вынужден изменить это мнение. Он узнал, что бывают хорошие люди, совершающие дурные поступки, и бывают отъявленные негодяи, способные на точно такие же дурные поступки. Хорошие люди кончали в тюрьме с тем же результатом, что и негодяи, но остерегаться в первую очередь следовало негодяев. Оставалось загадкой, почему Сара Флетчер выбирала только здоровенных и подлых мужчин, среди которых затесалась и одна женщина. Если запись адресов в ее блокноте велась в хронологическом порядке, то можно было сделать вывод, что в поисках новых партнеров она шла от плохого к еще худшему, для разнообразия переспав с одной лесбиянкой (а может быть, Сэл Декотто – тоже женщина?), закончив в «Отдыхе у Куигли», куда рискнет пойти далеко не всякий.