Сэди после смерти - Эд Макбейн

– Мне уже доводилось бывать в подобных барах.

– Правда? А я впервые побывал здесь только в сентябре. Действительно, прямо как в цирк сходил. – Флетчер засмеялся и неверной походкой двинулся к лиловой двери.

Холодный декабрьский воздух только ускорил действие многочисленных порций мартини, выпитых Флетчером, и к тому времени, когда они добрались до бара «Отдых у Куигли», расположенного почти на Скид-Роу, он спотыкался и хватался за руку Кареллы для поддержки. Карелла сказал, что, наверное, пора по домам, но Флетчер заупрямился и заявил, что хочет, чтобы Карелла «увидел их все, все их увидел», и затащил его в совершенно жуткий вертеп. Именно о таких барах Карелла упоминал раньше, когда говорил, что может мгновенно распознать уголовников среди посетителей, и неожиданно очень обрадовался, что у него к поясу пристегнута кобура с револьвером 38-го калибра.

Пол был посыпан опилками, освещение тусклое. Незадолго до полуночи бар заполняли личности, принадлежавшие к той породе людей, которые обычно просыпаются в десять вечера и остаются на ногах до десяти утра. Их внешность имела мало общего с внешностью посетителей первого бара, где побывали Карелла и Флетчер. Все были одеты почти одинаково, говорили одинаково бесстрастными голосами и ни в коей мере не походили ни на нахальную толпу в «Смешинке», ни на любительниц тихого досуга в «Лиловых стульях». Но если акулу в мутной воде еще можно спутать с дельфином, то посетители «Отдыха у Куигли» сразу же показали себя опасной публикой. Впрочем, Карелла не знал, почувствовал ли это Флетчер. Знал он только одно – долго он не хотел оставаться здесь ни за какие коврижки. Особенно если учесть, что Флетчер едва держался на ногах.

Неприятности начались почти сразу.

Флетчер протиснулся сквозь толпу и занял место у стойки, и тут узколицый парень в темно-синем костюме и галстуке в цветочек, больше уместном в апреле, нежели в декабре, резко повернулся к нему и сказал: «Смотри!» Он прошептал эти слова едва слышно, но они угрожающе повисли в воздухе, и еще до того, как Флетчер успел как-то отреагировать, парень опустил ему руку на плечо и толкнул с такой силой, что тот рухнул на пол. Пьяный Флетчер недоумевающе уставился на него, удивленно заморгал и начал вставать. Неожиданно парень пнул его ногой в грудь – даже слабее, чем в первый раз, но эффект был точно таким же. Флетчер снова упал, и на этот раз его голова ударилась о пол с отчетливым стуком. Молодой человек застыл, приготовившись к еще одному удару – теперь уже в голову.

– А ну завязывай! – резко сказал Карелла.

Парень застыл. Опираясь на одну ногу и слегка отведя назад другую, он посмотрел на Кареллу.

– Тебе чего? – Он осклабился, казалось, только радуясь возможности заполучить еще одну жертву. Балансируя на носках, он повернулся к Карелле, сжал кулаки и, по-прежнему улыбаясь, спросил: – Ты что-то сказал?

– Я сказал: завязывай, сынок, – проворчал Карелла и наклонился, чтобы помочь Флетчеру подняться на ноги.

Он был готов к тому, что последовало за этим, и ничуть не удивился. Удивился парень, который попытался ударить Кареллу кулаком и неожиданно для себя перелетел через его голову и грохнулся на спину в опилки. И инстинктивно сделал то, к чему привык с юных лет, – потянулся за ножом в кармане брюк. Однако Карелла, не дожидаясь, когда тот вооружится, четко и быстро приложил его носком ботинка по самому чувствительному у мужчин месту. Потом повернулся к бару, где еще один молодой человек, похоже, тоже собирался вмешаться, и очень спокойно произнес:

– Я полицейский. Так что остынь, понял?

Второй парень остыл очень быстро. В баре наступила полная тишина. Повернувшись спиной к стойке и надеясь, что бармен не ударит его по голове обрубком бильярдного кия или бутылкой, Карелла подхватил Флетчера за руку и помог подняться.

– Вы в порядке? – спросил он.

– Все о'кей, – прохрипел тот.

– Тогда пошли.

Стараясь идти как можно быстрее, он подвел Флетчера к двери. Он полностью отдавал себе отчет, что его полицейский значок служит очень хлипкой защитой в таком месте, и больше всего на свете ему хотелось поскорее исчезнуть отсюда. Ведя Флетчера к машине, он молил Бога, чтобы на них не набросились до того, как они успеют уехать. Он открыл дверцу, и в этот момент пять-шесть человек вышли из бара.

– Закрыть дверь! – рявкнул Карелла, повернул ключ зажигания, нажал на газ, и машина с визгом рванулась вперед. Запахло паленой резиной. Карелла не снимал ногу с акселератора, пока не проехал милю и не убедился, что их не преследуют.

– Это было просто бесподобно, – сказал Флетчер.

– Да уж, бесподобно, – сердито передразнил его Карелла.

– Восхитительно. Я восхищаюсь человеком, способным на такое.

– Слушайте, Джерри, за каким чертом вам понадобилось лезть в этот притон?

– Я хотел, чтобы вы увидели их все, – заплетающимся языком пробормотал Флетчер и, откинув голову на спинку сиденья, захрапел.

Глава 11

Утром в понедельник – в свой законный выходной – Клинг позвонил Синди Форрест. Часы показывали только половину восьмого, но он отлично знал, когда она ложится спать и встает. Обычно в это время она завтракала, а поскольку телефон висел у нее на кухне у холодильника, он не удивился, когда она сняла трубку после второго звонка.

– Алло? – торопливо спросила Синди.

Клинг вспомнил, что каждое утро у нее уходит по крайней мере полчаса, чтобы собраться на работу, – на беготню из спальни на кухню, из кухни в ванную, из ванной опять в спальню, пока наконец она не выбегала из квартиры, спеша к лифту, как всегда, аккуратная, подтянутая и готовая к противоборству во всем миром. Он представил, как она стоит у телефона в ночной рубашке, и в нем вновь проснулась тоска по Синди.

– Синди, это я.

– А, привет, Берт. Подожди секунду, а то кофе перекипит. – Через секунду она снова взяла трубку. – О'кей. Вчера вечером я пыталась тебе дозвониться.

– Да, я в курсе. Потому и звоню.

– Верно. – Наступила долгая пауза. – Я стараюсь вспомнить, зачем я тебе звонила. Ах, да! Я нашла в комоде твою рубашку и хотела узнать, что с ней делать. Я позвонила тебе домой, но тебя не было, и тогда я подумала, что ты на ночном дежурстве. Позвонила в участок, но Стив сказал, что тебя нет. Я решила упаковать ее и послать по почте. – Снова наступила долгая пауза. – Так что по дороге на работу я зайду на почту и отправлю ее.

– О'кей.

– Если, конечно, ты хочешь, чтобы я это сделала.

– Ну хорошо, ты можешь это сделать?

– Она уже упакована и так далее, так что, по-видимому, я это сделаю.

– Можно подумать, что ее будет очень трудно развернуть.

– Чего это ради мне ее разворачивать?

– Ну, не знаю. Зачем ты мне звонила в субботу вечером?

– Чтобы узнать, что делать с твоей рубашкой.

– И какие же варианты пришли тебе в голову?

– Когда? В субботу вечером?

– Именно. Когда ты мне звонила.

– Что ж, наверное, было несколько возможностей. Ты мог бы зайти за своей рубашкой, я могла бы занести ее тебе домой или на работу, мы могли бы встретиться, немного выпить, и я бы...

– Вот уж не знал, что ты можешь себе это позволить.

– Что?

– Выпить со мной. Или вообще как-то пообщаться.

– Ну, теперь-то это все не имеет значения, правда? Дома тебя не было, на работе тоже, тогда я решила упаковать эту чертову рубашку и отправить ее тебе утром по почте.

– Чего ты злишься?

– Кто злится, я?

– Ты. Я, что ли?

– Мне выходить через двадцать минут, а я еще даже не пила кофе.

– Ага, не хочешь опаздывать на работу, – ехидно засмеялся Клинг. – Боишься огорчить своего дружка доктора Фрейда?

– Ха-ха! – саркастически усмехнулась Синди.

– Между прочим, как у него дела?

– Между прочим, отлично.

– Ну что ж...

– Берт!

– Да, Синди?

– Да нет, ничего.

– Ну что там такое, говори, не стесняйся.

– Ничего. Я отправлю рубашку почтой. Я постирала ее и погладила. Надеюсь, она не помнется при пересылке.

– Я тоже.

– До свидания, Берт, – холодно сказала Синди и положила трубку.

Клинг тоже положил трубку, тяжело вздохнул и отправился на кухню. Он позавтракал апельсиновым соком, кофе и двумя тостами, а затем вернулся в спальню и позвонил Норе Симонов. Когда он спросил, не хотела бы она встретиться с ним за ленчем, она вежливо отказалась, сославшись на важную встречу с главным редактором. Опасаясь, что с такой же легкостью Нора откажется и от предложения поужинать, он подстраховался, спросив: не желает ли она выпить по паре коктейлей часов в пять – в полшестого? К его удивлению, она сразу согласилась, и они договорились встретиться в баре одного из старейших городских отелей недалеко от западной окраины Гроув-парка. Клинг довольно ухмыльнулся и отправился бриться.

Дом № 434 по Северной Шестнадцатой улице представлял собой многоквартирное здание из коричневого кирпича и находился на территории участка между Эйнсли и Калвер-авеню. На одном из почтовых ящиков в вестибюле Мейер и Карелла отыскали табличку с надписью «Л.Кантор» и, обнаружив, что внутренняя дверь вестибюля не заперта, поднялись на четвертый этаж, но сразу звонить в квартиру не стали. Перед выездом они пытались дозвониться по телефону, указанному в записной книжке Сары, но в телефонной компании им сказали, что номер временно отключен. Насколько это соответствовало действительности, представляло собой серьезную тему для обсуждения.