Кампан (сборник) - игумен Варлаам

– Какая красота! – в унисон с её чувствами шелестели друзья-деревья. – Разве Бог, создавший такое пиршество для души, может желать ей зла!

И сердце Эльзы ещё больше открывалось божественной любви. Её душа находила успокоение в слиянии с первозданной природой. А улыбки и приветствия деревенских жителей окончательно отвлекали от печальных мыслей.

Эльза ходила по рынку, выбирая продукты, слушая разговоры. Здесь говорили обо всём: об урожае и нарядах, о военных походах и чужих богатствах… Если раньше она сторонилась людей, пересказывающих придворные сплетни, которые через кухарок и кучеров доходили до простого люда, то теперь, наоборот, жадно прислушивалась к ним. Все пересуды крутились вокруг тех или иных действий молодого короля: кого он наказал, кого приблизил и обласкал. Но… что́ у него на сердце, не знал никто. Знала только она, простая дочь дровосека.

…Эльза возвращалась домой. Корзинка с продуктами не тяготила её, а вот пересказы и пересуды бередили душу. Она думала о короле, сердце её ныло оттого, что она ничем не может помочь ему в его нелёгких трудах. И в то же время она не переставала думать, что король – это не принц, это совсем другой человек. Так кого же она любит: доброго принца, оставшегося сладкой мечтой её юности, или… Нет, грозного короля, наводящего ужас и на чужие племена, и на своих подданных, она любить не могла.

– Господи, – шептала Эльза, – успокой моё сердце! Ты видишь, как я люблю короля… как я люблю принца! Сделай так, чтобы я могла видеть его… хотя бы только видеть…

– Увидишь, – утешал её едва слышимый голос.

От внутренней борьбы, которая длилась уже три года, Эльза стала неузнаваемой. Радостность и лёгкость её натуры сменились подавленностью и печалью. Она могла внезапно заплакать или долго грустить, и даже – чего раньше с ней никогда не случалось – впасть в какое-то бессознательное состояние и, покинув дом, бродить неизвестно где.

Отец, конечно же, заметил произошедшие с дочерью перемены. Как-то он выбрал удобный момент – на дворе шёл мокрый снег, и они оба сидели у горящего очага – и заговорил:

– Когда я потерял твою маму, то не находил себе места. Я хотел уйти в лес, чтобы не видеть никого… В лесу хорошо – ты ведь знаешь… Мне было очень тяжело. Моя жизнь стала одним сплошным горем. Оно отбирало все силы. Как я не сошёл с ума? Наверное, только потому, что надо было заниматься тобой: кормить, растить… Заботы о тебе приносили радость. Я стал брать тебя с собой в лес…

Отец замолчал, не в силах сдержать поток воспоминаний.

Эльзе хотелось успокоить его, поддержать в трудном разговоре.

– Я всё помню, – сказала она. – Когда ты брал меня с собой, мне казалось, что лес – это и есть наш настоящий дом. А дом в деревне – это так, временное пристанище.

– А маму помнишь?

Раньше отец никогда первым не заговаривал о её матери, и не потому, что не хотел. Просто не мог… Значит, и он сильно изменился.

Она не помнила. Хотя нет… одно раннее воспоминание смутно брезжило где-то в глубине её памяти. …Они шли по деревне, и вдруг неподалеку загорелся дом. Началась суматоха, люди со всех сторон бежали тушить пожар. Мать взяла её на руки и тоже быстро пошла в сторону полыхающего дома. Защищенная материнскими объятиями, она чувствовала себя спокойно и надёжно.

– Да-а, – протянул отец. – Нет ничего выше материнской любви…

– И всё-таки она оставила нас… – вырвалось у Эльзы.

– Это было выше её сил, – задумчиво ответил отец. – Да и я давал немало поводов. Светские пирушки, шампанское рекой, мимолётные увлечения… А она… она подверглась такому нечеловеческому воздействию, что не выдержала…

– Мама погибла?

– Не знаю… Точно неизвестно. Её видели скитающейся возле королевского дворца. Ведь она полюбила самого короля!

В голове Эльзы вихрем проносились мысли. Она пыталась представить, как мать увлеклась королём, да так, что потеряла рассудок… Но ведь и она сама, будто заколдованная, думает только об одном – о нынешнем молодом короле. Нет, она не повторит материнскую судьбу… Она нужна королю и не лишится разума… Нет ничего выше материнской любви, сказал отец. А она? Неужели ей не суждено её испытать? Ведь она не сможет полюбить другого. «Господи! На мне чьё-то проклятие?.. Или это – наказание? Но за что, Господи? Почему Ты так жестоко наказал меня? Ведь я хочу иметь детей, хочу любить по-матерински… Иначе для чего я родилась?»

– Старайся думать о других… – будто в ответ на её мысли и терзания, тихо произнёс отец.

И Эльза вдруг поняла, что ей надо стать полезной королю, служить ему, заботиться о нём. Это наполнит её жизнь и спасёт короля, поможет ему освободиться от колдовских чар.

– Так ты в молодости служил в королевских войсках? – спросила Эльза, уходя от мучительной темы.

– Служил, – не сразу ответил отец. – Там, во дворце, твоя мать и увидела короля… Первое время я ничего не замечал – был слишком занят собой. А потом, когда надо мной начали подтрунивать, злился, переживал – да так, что в конце концов потерял себя. Я ушёл со службы, бросил всё… Мы переселились в деревню, но это не помогло. Будь благоразумна, Эльза… Моя маленькая добрая Эль, – после недолгого молчания задумчиво добавил отец и нежно погладил дочь по голове.

Однажды Эльза пошла на деревенский рынок за продуктами. Встречавшиеся на пути жители ласково приветствовали её, и она каждому отвечала добрым, искренним словом. Эльза ходила в деревню только по делам, но всегда выбирала длинный путь, чтобы хоть издалека увидеть королевский дворец. Она свыклась с тем, что король живёт своей жизнью, и её любовь к нему тоже жила как бы сама по себе. Но всё же ей неизменно хотелось хоть издалека увидеть скачущего среди свиты короля. Если этого не удавалось – а чаще всего это было именно так, Эльза вглядывалась в окна дворца, пытаясь угадать, где находится король, и мысленно благословляла его.

Наполненная благостными чувствами и тёплыми приветствиями деревенских жителей Эльза направилась к центру местной жизни – базару. Оттуда доносились гул человеческих голосов, мычание телят и визг поросят, гогот гусей и квохтанье кур…

Вдруг на базарной площади, недалеко от людского моря, она увидела стоявшего под могучим вязом седенького старичка с ветхой котомкой. Старичок был маленький и тщедушный, но чем-то – наверное, выражением лица или кротостью взгляда – напоминал ей отца. Казалось, он только телесно присутствует в этом месте, всем своим существом пребывая в ином мире (как отец после возвращения из леса). И было непонятно, то ли старичок просит милостыню, то ли просто кого-то ждёт.

Эльза поздоровалась и неожиданно для себя остановилась рядом.

– Подай медный грошик! – просительно обратился к ней старичок. Его голос показался ей до странности знакомым.

Душа же её услышала: отдай!..

Эльза пыталась вспомнить, где она могла слышать этот голос, прикидывала, сколько сможет отдать, чтобы хоть немного осталось на продукты. Но сердце её неожиданно распахнулось настежь, и она в каком-то детском порыве преданности достала все монетки и высыпала в руку старичка.

– Ого! – не то произнёс странник, не то восторженно удивился одними глазами.

И вдруг лицо старичка преобразилось. Став матово-белым, оно начало терять плотские очертания. Яркий свет струился сквозь него, выделялись только глаза – лучистые и ослепительно сверкающие. Они притягивали, в них хотелось смотреть и смотреть, а сердце при этом испытывало такую любовь, какая бывает, наверное, только на небесах.

Эльза машинально пошла к торговым рядам, но душа её тянулась к старичку. Сделав несколько шагов, она оглянулась: сияющие глаза старичка влекли и согревали. А в глубине сердца всё звучал и в самом деле знакомый голос старичка: «Отдай медный грошик…»

Эльза долго находилась под впечатлением от этой встречи. Она неотступно думала о том, что́ же означает просьба-призыв старичка. Денег у неё нет. Какого-то другого богатства, которое можно отдать, тоже. Что же у неё есть? Маленький домик, в котором они живут с отцом, цветы и уходящий в долину бескрайний луг. Может, ей надо расстаться с отцом? Наняться во дворец какой-нибудь прислугой, чтобы быть рядом с королём?.. Но тогда придётся пожертвовать и лугом с цветами, и общением с природой, а может быть, даже с Богом, потому что ей лучше всего молилось на воле. Заточить себя во дворце? Но будет ли она рядом с королём? И сможет ли помогать ему?

Душевная боль от этих раздумий и сомнений была невыносимой, и на Эльзу всё чаще находили помрачения. Ей хотелось бежать из дома, лишь бы получить хоть какое-то облегчение, лишь бы встретить на своём пути короля, лишь бы увидеть его. Она бродила неподалёку от дворца, что-то шептала, глядя то на окна дворцовых покоев, то на небо; то вдруг заливалась слезами, то чему-то улыбалась.