Цыганский барон - Дженнифер Блейк

— Делать покупки так утомительно, не правда ли? — сказала Мара с искусственной улыбкой. — Не думаю, что мне по силам вернуться пешком в Дом Рутении. Вы не могли бы подыскать кабриолет?

— Сию минуту. — Лука поклонился, но, выходя, бросил полный недоверия взгляд на мужчину у стойки с зонтиками.

— А вы стали настоящей заговорщицей, — заметил де Ланде, мгновенно оказавшийся возле нее. — Я сделал отличный выбор.

Она повернулась к нему:

— Что вам нужно?

— Какая горячность! Вам не следует забывать о своем положении… и о вашей любимой бабушке.

Он расправил тоненькие, словно нарисованные тушью черные усики, обрамлявшие с обеих сторон его влажные красные губы и сливавшиеся с острой бородкой.

Мара смотрела на него, на его холодную, циничную улыбку и чувствовала, как в душе у нее поднимается волна неистовой ненависти пополам со страхом.

Де Ланде был наделен демонической красотой и всячески подчеркивал свой сатанинский облик, одеваясь в черное, нося тонкие усики и заостренную бородку. За то краткое время, что они были знакомы, Мара успела прийти к выводу, что он упивается своими интригами и смотрит на себя как на второго Макиавелли[7]. Самомнение делало его еще более опасным.

Он кивком подтвердил, что доволен ее молчаливой покорностью.

— Итак, вкратце. Поздравляю, вам быстро удалось покорить принца. Не думал, что задача окажется столь легкой для вас.

— Ваши поздравления преждевременны. Я лишь живу под его крышей, больше ничего.

— Какое разочарование! Это надо немедленно исправить.

Невозможно было усомниться в смысле его слов. Мара вскинула голову:

— Не вижу необходимости.

— Не видите? Хорошо, я объясню еще раз. Очень скоро вам придется употребить свое влияние на этого человека, и вы можете надеяться быть услышанной, только если сблизитесь с ним… насколько это вообще возможно.

— Это безумие! — воскликнула она вполголоса, стискивая кулаки. — Он не из тех, кто поддается влиянию женщин, как бы близки они ни были.

— Все мужчины прислушиваются к мнению своих любовниц, особенно если роман только начался, а женщина достаточно ловка.

— Вы не понимаете. Принц мне не доверяет. Он не верит в потерю памяти. Я точно знаю, что не верит. Боюсь, он привез меня в Париж, только чтобы понаблюдать за мной. Ничего не выйдет!

— А вы постарайтесь, чтобы вышло. У вас все получится, если вы отбросите свою девичью стыдливость и глупые отговорки. Уверяю вас, вы прекрасно справитесь. Даже я чувствую вашу привлекательность.

Она бросила на него взгляд, полный отвращения.

— Я не смогу это сделать, просто не смогу.

— А вы соберитесь с силами, — прошипел он. На его бледных щеках, когда он увидел, что она не оценила по достоинству его комплимент, проступили красные пятна досады. — Через две недели принц должен посетить бал в доме виконтессы Бозире. Ваша задача заключается в том, чтобы обеспечить его присутствие. Если вы этого не сделаете, последствия вам известны.

— Но как… я не могу…

— Он получит приглашение. Позаботьтесь, чтобы он его принял.

— Он может принять приглашение и без моих просьб. Может быть, мое вмешательство и вовсе не понадобится.

— Но с таким же успехом он может и проигнорировать приглашение. Принц Родерик славится своей разборчивостью и политическим чутьем в отношении разного рода светских забав. Но этот бал он непременно должен посетить. Я рассчитываю на вас.

— Так речь идет о политике? — спросила Мара.

Де Ланде пропустил ее вопрос мимо ушей.

— Вы также позаботитесь о том, чтобы принц прибыл в нужное время и оказался в нужном месте. Я свяжусь с вами позже и сообщу, когда и где.

— Но как мне этого добиться, если я туда не поеду?

— Вы поедете. Это будет одно из тех собраний, куда мужчина может приехать с любовницей, если ему этого захочется.

— А если меня узнают?

— К тому времени это будет уже неважно.

— Для вас и ваших планов — может быть, но для меня…

— Это не имеет значения. Речь идет о вещах куда более важных, чем ваше доброе имя, моя дорогая.

— Что все это значит? Что вы задумали? Почему я должна привести принца на этот бал?

— Вам вовсе не нужно, пожалуй, даже вредно об этом знать. Главное — помните, что случится с мадам Элен и с вами, если вы не выполните моих инструкций в точности.

— Но я…

— Все, хватит споров. Помните, что я сказал. У вас всего две недели. Используйте их с толком.

Вернулся нагруженный тканями Уорт. Де Ланде откланялся с вежливой улыбкой, словно всего лишь мило поболтал со случайной знакомой, и ушел.

У Мары тряслись руки, ее била дрожь. Лишь огромным усилием воли она сумела вернуться к продавцу и к тому делу, что привело ее сюда. Она дала ему адрес для отправки покупок, и в этот момент вернулся Лука с сообщением, что наемный кабриолет ждет. Маре показалось, что Уорт взглянул на нее с некоторым удивлением, когда записывал адрес Дома Рутении, но тут уж она ничего не могла поделать. Попрощавшись, она позволила цыгану проводить себя до экипажа.

Лука не сел в кабриолет с Марой, он вскочил на козлы рядом с возницей. Воспользовавшись одиночеством, она предалась своим мрачным мыслям. Какую цель мог преследовать де Ланде, требуя, чтобы принц непременно появился на балу у виконтессы Бозире, представительницы мелкопоместного дворянства? Ей приходило в голову только одно возможное объяснение: речь идет о какой-то вендетте. Любая другая причина просто не имела смысла. Де Ланде упомянул о политике, но Маре такое объяснение показалось сомнительным. Де Ланде занимал пост в правительстве короля Луи Филиппа Орлеанского, следовательно, можно было предположить, что он — орлеанец и сторонник укрепления монархии если не по убеждениям, то хотя бы в силу своих личных интересов. Принц был наследником трона Рутении, то есть очевидным сторонником той же формы правления.

Мара мало интересовалась политикой, тем более французской, а вот ее бабушка годами следила за развитием событий, за столкновениями политических группировок, тем более что они частенько приводили к восхитительным скандалам. Элен утверждала, что наблюдать, как мужчины пускаются во все тяжкие для достижения своих целей, — не менее увлекательно, чем какой-нибудь театральный спектакль. Порой их поведение, как, впрочем, и идеи, которые они защищали, казались не менее нелепыми, чем сюжет самого популярного фарса. Поскольку бабушка часто читала ей отрывки из газетных и журнальных статей, пересыпая их своими собственными едкими комментариями, Мара в общих чертах представляла себе сложившееся политическое положение.