Алмазная пыль - Адива Гефен

Как мелко изрубленная капуста, — хотела я ответить, но язык, спеленатый болью, меня не слушался. Я с трудом шевельнула головой.

— Хорошо, хорошо, — сказал голос. — Не двигайтесь.

Мои руки почти вросли в холодный асфальт.

Кто-то поднес мне ко рту влажное стекло. Сладкая жидкость смочила губы.

— Выпейте, это поможет… Всё будет хорошо… Давайте попробуем поднять правую руку. А теперь левую. Правую ногу. Левую. Хорошая девочка! А сейчас проверим, сможете ли вы меня увидеть…

Я открыла глаза.

— Отлично, — Шамир улыбался. — Я так за вас испугался! Вы помните, что произошло?

— Что-то на меня налетело, — пробормотала я. — Кажется, это был огромный шкаф…

— Это была собака. Она неслась, как бешеная, и, почему-то, нацелилась прямо на вас. Ветеринарный отдел выясняет, кому она принадлежит.

— Собака?

— Да. Я стоял в конце улицы и разговаривал по рации. В боковое зеркало увидел, как несется этот зверь, и вышел из машины. Когда я увидел, что он летит прямо на вас, я подумал, что он хочет напасть. Я думал, он вас убьет… — Ласковый голос Шамира звучал совсем рядом. — Я побежал в вашу сторону в ту самую минуту, когда пес на вас набросился. Он стоял возле вас, как будто хотел извиниться… Но, увидев меня, убежал. Вы можете сидеть? — Шамир протянул мне руку и осторожно помог сесть.

Вокруг меня стояли любопытные, которые, как по команде, громко стали давать советы:

— Вам лучше лечь… Лучше ходить… Нужно отвезти ее в больницу на обследование…

Единственное, чего мне хотелось, — вернуться домой. В кровать.

— Я в порядке… — сказала я, опершись на теплую руку Шамира, чтобы встать. — Всё. Спасибо. Я хочу прилечь. Вы можете идти.

— Вы уверены?

Я призвала на помощь свою самую убедительную улыбку:

— Абсолютно уверена! Не беспокойтесь…

— Обещайте мне, что останетесь сегодня дома, отдохнете, как следует. Иначе я отвезу вас прямо в больницу на сити.

Я улыбнулась ему:

— Что случилось, капитан Шамир? Вы сделались слишком чувствительны!

Он не ответил.

Большой бешеный пес. Бешеный от радости. Конечно, он был счастлив, когда увидел меня и понял, что попал в нужное место! Теперь, подумала я, он радостно лижет руки Якобу. И я действительно нашла их, вместе валяющихся на ковре в папином кабинете, — Морица и Якоба. Когда я вошла, Мориц поднял голову и посмотрел на меня виноватыми глазами. Газета сочувственно гладил его.

— Он не хотел, — сказал Газета. — Мориц хороший пес, он не хотел. Правда, Мориц?

Пес ощетинился, как от боли.

— Что это с ним? — спросила я Газету, и он указал на влажную шерсть Морица.

Кожа собаки была покрыта кровоточащими ранами. Как будто кто-то исколол его ножом.

— Он ранен… Надо отвезти его к ветеринару, — с испугом сказала я. — У него кровь…

Газета обнял истерзанного пса.

— Не надо везти. Мориц мой друг. Мориц, извинись перед Габи!

— Тогда займись им сам, — сказала я и устало направилась в ванную. Каждый шаг отдавался в голове приглушенным звоном. Я достала из шкафчика сумку с набором первой помощи и отнесла ее Газете. Газета высыпал содержимое сумки на ковер и очень осторожно и умело продезинфицировал раны бедного пса. Он действовал точно и сосредоточенно.

— Сейчас промоем эту ранку, — шептал он на ухо своему чудищу, — а сейчас эту…

Мориц покорно закрыл глаза. Это было трогательное зрелище. Я погладила черную голову страдальца. Газета ласково на меня посмотрел.

— Умный пес Мориц, моя детка. Хороший песик, папа тебя беречь…

На шее собаки болтался обрывок стальной цепи. Кто-то выдрал ее из забора, к которому она была прибита. Как все это связано с Сарой Курт?

— Якоб, скажи быстро, кто его ранил?

— Фашисты. Я чувствовать их запах. Они были там, в темноте. Хотят забрать меня. Забрать всё.

Я попробовала еще раз:

— Сара? — Нет ответа. — Может, Вера? — шепчу я на ухо Газете. — Что она хочет?

— Доктор Курт, — содрогнулся он. — Всё хочет… Надо беречь, хочет забрать…

— Забрать что?

— Это, — он вытащил из кармана брюк сложенный лист бумаги.

— Что это? — Бумага была исчеркана странными фигурами.

— Доктор Курт отдаст моих девочек фашистам… — заплакал Газета и вырвал у меня из рук листок.

13

Две таблетки акамола и постель — вот всё, к чему я стремилась. Полчаса отдыха, пока лекарство снимет боль от моей встречи с асфальтом, а потом — пообещала я себе — в путь! Выручу Макса, утешу Газету, освобожу Душку от должности сиделки, убью дракона и наведу в мире порядок.

Голова тяжело лежала на подушке и болела. Почему я не рассказала папе о том разговоре с Сарой Курт? Зачем стерла его из памяти телефона? Может быть, из-за неприятного едкого вопроса, заданного в конце?

Имя «Сара Курт» вытащило из памяти то, что я хотела забыть. Когда Шамир спросил о ней, я вспомнила наш с ней разговор во всех деталях. Был вечер. Я сидела на кровати, утомленная долгим днем в Культурном Центре, насыщенным Сюзаниной энергичностью. Зазвонил телефон, и я безучастно ответила. Женский голос на мелодичном английском языке значительно провозгласил: «Алло! Я говорю из Массачусетса, Америка. Могу я поговорить с господином Райхенштейном?»

«Он здесь больше не живет, хотите ему что-нибудь передать?»

Женщина на другой стороне земного шара не ответила. Затем:

«Нельзя ли поговорить с госпожой Рут Райхенштейн?»

«Это не ее дом».

«Я знаю, что это не ее дом. Но она не отвечает на звонки. Я подумала, может, она у вас… Говорит Сара Курт из юридической конторы „Курт энд Ко“. Как дела?»

Ох уж эта американская фамильярность!

«Спасибо, что вам нужно?»

«Мне нужен ваш дедушка, как мне с ним поговорить?»

«О чем?»

«Бизнес. Мой клиент, человек очень серьезный, хочет побеседовать с господином Райхенштейном. Он хочет предложить ему выгодную сделку».

«Оставьте свой телефон. Я ему передам», — сухо сказала я.

«Послушайте, дорогая, как вы сказали, вас зовут?»

«Габриэла».

«Габриэла… — она покатала мое имя на языке, как горячую картофелину. — Дайте мне, пожалуйста, номер телефона вашего дедушки. О’кей? Это важная сделка, которую он не должен упустить».

«Нет».

«Чего вы боитесь? Это всего лишь номер телефона, а не банковский счет».

«Я дам вам номер телефона моего отца. Поговорите с ним».

«Ну, хоть так… — она повторила номер сладким голосом. — Спасибо, дорогая. Не хотите ли узнать, как дела у вашей мамы?»

Этот вопрос, заданный в конце очень странного трансатлантического разговора, застал меня врасплох.

Я положила трубку.

Короткого отдыха на полчаса не получилось. Это был глубокий тяжелый сон. Когда я проснулась, было уже темно. Тело было сковано и болело. Я с трудом выползла из кровати.

— Якоб! — громко позвала я. Ни слуху, ни духу. На ковре в папином кабинете, положив большую голову на лапы, лежал Мориц. Тяжелое дыхание сотрясало его тушу. Бой сидела в другом конце комнаты, глядя на него с враждебностью старшего брата, родители которого принесли в дом новорожденного младенца. Газета исчез. То ли вернулся к себе домой, то ли ищет путь к дедушке в больницу… А может, вышел на свою обычную вечернюю прогулку искать газеты?

Габи!

Что?

Не волноваться, Газета вернется, сейчас главное — узнать, как себя чувствует дедушка. Позвони в больницу.

— Я внучка Макса Райхенштейна. Как самочувствие дедушки? — спросила я дежурного, ответившего на звонок.

— Он в прекрасном состоянии. Совсем меня задавил.

— Докучает?

— Нет. Задавил меня в покер, — вздохнул санитар. — Ваш дедушка непобедим.

— Это мне известно! — в свою очередь вздохнула я. — Но будьте внимательны! Он наверняка жульничает. Можно с ним поговорить?

— Пойду его позову.

Но оказалось, что дедушки нет в палате.

— Наверно, вышел прогуляться… — сказал дежурный. — Слава Богу, завтра утром его выпишут!

— Замечательно. Передайте, что я к нему еду, хорошо?

Прежде всего, заеду ненадолго в дедушкин двор, — решила я, пока «форд» прогревался. Дедушка, конечно, спросит, была ли я в доме, и всё ли там в порядке. Глубокие раны Морица были плохим знаком. Не видя дома, я даже не смогу соврать дедушке, что ему не о чем беспокоиться.

Когда я рассказываю, что мой дедушка изготавливает алмазные порошки, это действует на людей завораживающе. «Алмазный порошок» звучит как нечто сверкающее, сказочное. Как будто я говорю, что мой дедушка создает фей или, по крайней мере, волшебные палочки. На самом деле, эти порошки — просто сероватая пудра, сырье, которое является побочным продуктом при огранке алмазов, и используется в промышленности. Дедушка нашел формулу, позволяющую получать его без истирания алмаза. Он надеялся, что настанет день, когда мой папа тоже займется его делом, но папа предпочел порошкам музыку. Он преподавал музыку в педучилище, увлеченно дирижировал хором Рамат-а-Шарона и детским хором Ор-Акивы и на добровольных началах обучал пению кантат и мотетов. Доходы его всегда были очень невелики и, если бы не дедушкины алмазные порошки, мы не могли бы позволить себе жить так, как привыкли.