Уроки страсти - Мэдлин Хантер

– Мы можем уехать через три дня, если пожелаете. Но мне казалось, вам приятно находиться в обществе людей, знавших вашу мать.

Федра подошла к балюстраде и облокотилась на нее, глядя на черную гладь моря. Эллиот смотрел на ее спину и представлял себе ее обнаженное тело.

– Признаюсь, пребывание здесь доставило мне больше удовольствия, чем я ожидала, за исключением сегодняшнего маскарада. Эта поездка, хоть и вынужденная, оказалась удачной. Мне следовало догадаться, что она будет полезной, что у меня будет больше шансов встретиться с людьми из окружения моей матери, если я поеду с вами.

Эллиот непременно выяснил бы, почему она назвала поездку полезной, если бы ночь не была такой тихой и ясной и если бы Федра не казалась такой красивой в лунном свете.

– Мистер Гринвуд давно здесь живет? – спросила она.

– Он приобрел эту собственность шесть-семь лет назад. Но поселился здесь гораздо позже. Когда я был у него в прошлый раз, он только начал перестраивать дом.

– Полагаю, он знает всех экспертов по античности от Милана до Сицилии.

– Весьма вероятно. Их не так уж много, и они постоянно общаются друг с другом.

– Не каждый университетский профессор может купить здесь виллу, перестроить ее по своему вкусу и переехать сюда жить. Должно быть, он из богатой семьи.

Эллиоту, терзавшемуся желанием, было не до светских разговоров, но он не стал торопить события. Оттолкнувшись от стены, он присоединился к ней у балюстрады.

– В Кембридже он жил скромно. Но потом унаследовал какие-то деньги. Эта вилла, вероятно, стоит меньше, чем небольшой дом в Лондоне.

Он придвинулся ближе, восхищаясь ее замысловатой прической. Понадобится много времени, чтобы избавиться от этой части ее вечернего наряда. Слишком много. Лучше оставить все как есть.

Не считая брошенного искоса взгляда, Федра никак не отреагировала на его близость.

– Судя по его словам, он часто бывает на раскопках и знаком с археологами, которые там работают.

– Наверное. А почему он вас так интересует?

По возрасту Матиас годился ей в отцы, а Уитмарш был немногим моложе. Но они так восхищались ее красотой, что возбудили в Эллиоте ревнивые подозрения, возможно, неоправданные.

– В мемуарах моего отца есть несколько страниц, которые вызвали у меня вопросы, касающиеся последних лет жизни моей матери. Я задала их Матиасу и теперь хочу понять, насколько можно доверять его ответам.

Так вот почему она вышла на балкон, несмотря на вчерашнее предостережение. Не для того, чтобы дразнить его или бросать вызов. Ей нужна информация, которую она считает «полезной».

Кристиан оказался прав, предположив, что мемуары Друри могут содержать откровения, которые не понравятся его дочери. Федра фактически признала это, но сейчас Эллиота больше волновала близость красивой женщины, которая верила в свободную любовь и не была скована светскими условностями.

В лунном свете ее белая кожа казалась почти прозрачной. Черный балахон доходил до горла, но мысленным взором Эллиот видел округлости ее груди, выступавшие над вырезом лазурного платья.

– Бывают вопросы, которые лучше оставить без ответа.

Федра повернулась к нему, не подозревая, что в любой момент он может овладеть ею.

– Не думаю, что вы действительно так считаете. Точнее, что вы последовали бы собственному совету. Я видела ваше лицо, когда мы говорили о ссылках на вашу семью в мемуарах. Вы не хотите, чтобы их напечатали, но желаете знать, правда ли это.

Своей позой и словами она снова бросала ему перчатку. Эллиот не стал ее поднимать, предпочитая разобраться с другими, уже лежавшими между ними. Этой он займется позже.

– Я и так знаю, что это неправда. Но вы чересчур серьезны. Надеюсь, вы не станете возражать, если мы отложим этот увлекательный спор на другое время. Когда ночь, луна и ваша красота не будут пробуждать во мне совсем другие мысли.

Федра замерла, устремив на него пристальный взгляд. В ее глазах зажглись тревожные искорки.

Круто повернувшись, она шагнула к своей двери.

– В таком случае я оставлю вас с вашими мыслями. Эллиот поймал ее за локоть.

– Не на этот раз, Федра.

Он привлек ее к себе, обхватил ладонью лицо и приник к ее губам в поцелуе, о котором мечтал все последние дни.

Что он себе позволяет… Как он смеет…

Поцелуй заглушил протесты, вызванные подобной бесцеремонностью, а затем возмущение уступило место другим эмоциям. Федра испытала настоящий шок, осознав, с каким восторгом ее сердце откликнулось на его действия.

И все это сделал один поцелуй. Страстный и настойчивый, он, казалось, содержал его вчерашнее предупреждение: «Я хочу, чтобы вы молили о большем. Вас возбуждает опасность».

Федра и в самом деле испытывала возбуждение. По телу побежали предательские мурашки, и какая-то часть ее существа молила, желая большего, надеясь, что он не остановится.

Мысли беспорядочно метались у нее в голове. Он даже не поинтересовался ее согласием. Неужели он думает…

Поцелуи переместились на шею, лишая ее воли, туманя сознание. Тепло его губ проникло в ее кровь и устремилось по жилам, разжигая пламя. Ее груди, касавшиеся его груди, отяжелели и напряглись, и Федра выгнулась, инстинктивно стремясь к более полному контакту.

Он снова приник к ее губам. Поцелуй был не таким крепким, как в первый раз, но таким же настойчивым, словно он был уверен, что она даст ему все, чего он пожелает. Это было так волнующе и восхитительно, что Федра не могла противиться. Она чувствовала опасность, но разум отступал перед потребностями тела.

Его руки, сильные и уверенные, скользили по ее спине и бедрам, касаясь ее тела так, словно на ней не было никакой одежды, заставляя ее томиться в предвкушении. К его губам присоединился язык, ласки становились все более дерзкими, вызывая трепет в самых сокровенных частях ее тела. Федру больше не волновало, что она капитулирует перед врагом и уступает территорию, которую не сможет вернуть.

«Я хочу, чтобы вы молили о большем». О да, она почти созрела для этого.

Словно в ответ на ее безмолвную мольбу, Эллиот провел ладонью по ее груди, и Федра вздрогнула от острой вспышки наслаждения. Вторая его рука скользила по ее спине, расстегивая крючки платья.

Она не должна… не должна позволять ему…

Сокрушительный поцелуй подавил протесты, зревшие в ее голове, а неспешные поглаживания соска развеяли их в ночном воздухе.

Эллиот отступил на шаг, разъединив их сплетенные тела. Лунное сияние омывало обоих, из гостиной струился золотистый свет, обрисовывая контуры его фигуры. Не дав ей опомниться и привести в порядок разрозненные мысли, Эллиот потянулся к лифу ее платья и начал спускать его вниз.