«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы) - Борис Пастернак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2
Трещал мороз, деревья вязли в кружкеПунцовой стужи, пьяной, как крюшон,Скрипучий сумрак раскупал игрушкиИ плыл в ветвях, от дола отрешен.
Посеребренных ног роскошный шорохПугал в полете сизых голубей,Волокся в дыме и висел во взорахВоздушным лесом елочных цепей,
И солнца диск, едва проспавшись, сразуБросался к жженке и, круша сервиз,Растягивался тут же возле вазы,Нарезавшись до положенья риз.
Причин средь этой сладкой лихорадкиНашлось немало, чтобы к РождествуЛюбовь, с сердцами наигравшись в прятки,Внезапно стала делом наяву.
Был день, Спекторский понял, что не столькоПрекрасна жизнь, и Ольга, и зима,Как подо льдом открылся ключ жестокий,Которого исток – она сама.
И чем наплыв у проруби громадней,И чем его растерянность видней,И чем она милей и ненаглядней,Тем ближе срок, и это дело дней.
____________________Поселок дачный, срубленный в дуброве,Блистал слюдой, переливался льдом,И целым бором ели, свесив брови,Брели на полузанесенный дом.
И, набредя, спохватывались: вот он,Косою ниткой инея исшит,Вчерашней бурей на живуху сметан,Пустыню комнат башлыком вершит.
Валясь от гула и людьми покинут,Ночами бредя шумом полых вод,Держался тем балкон, что вьюги минут,Как позапрошлый и как прошлый год.
А там от леса влево, где-то с тылуШатая ночь, как воспаленный зуб,На полустанке лампочка коптилаИ жили люди, не снимая шуб.
____________________Забытый дом служил как бы резервомКружку людей, знакомых по Москве,И потому Бухтеевым не первымПодумалось о нем на Рождестве.
В самом кружке немало было выжиг,Немало присоседилось извне.Решили Новый год встречать на лыжах,Неся расход со всеми наравне.
____________________Их было много, ехавших на встречу.Опустим планы, сборы, переезд.О личностях не может быть и речи.На них поставим лучше тут же крест.
Знаком ли вам сумбур таких компаний,Благоприятный бурной тайне двух?Кругом галдят, как бубенцы в тимпане,От сердцевины отвлекая слух.
Счесть невозможно, сколько новогоднихВстреч было ими спрыснуто в пути.Они нуждались в фонарях и сходнях,Чтоб на разъезде с поезда сойти.
____________________Он сплыл, и колесом вдоль чащ ушастыхПо шпалам стал ходить, и прогуделЧугунный мост, и взвыл лесной участокИ разрыдался весь лесной удел.
Ночные тени к кассе стали красться.Простор был ослепительно волнист.Толпой ввалились в зал второго классаПереобуться и нанять возниц.
Не торговались – спьяна люди щедры,Не многих отрезвляла тишина.Пожар несло к лесам попутным ветром,Бренчаньем сбруи, бульканьем вина.
Был снег волнист, окольный путь – извилист,И каждый шаг готовил им сюрприз.На розвальнях до колики резвились,И женский смех, как снег, был серебрист.
«Не слышу. – Это тот, что за березой?Но я ж не кошка, чтоб впотьмах...» Толчок,Другой и третий, – и конец обозаВлетает в лес, как к рыбаку в сачок.
«Особенно же я вам благодарнаЗа этот такт; за то, что ни с одним...»Ухаб, другой. – «Ну как?» – А мы на парных.«А мы кульков своих не отдадим».
____________________На вышке дуло, и, меняя скорость,То замирали, то неслись часы.Из сада к окнам стаскивали хворостЧетыре световые полосы.
Внизу смеялись. Лежа на диване,Он под пол вниз перебирался весь,Где праздник обгоняло одеванье.Был третий день их пребыванья здесь.
Дверь врезалась в сугроб на пол-аршина.Год и на воле явно иссякал.Рядок обледенелых порошинокУпал куском с дверного косяка.
И обступила тьма. А ну как срежусь?Мелькнула мысль, но, зажимая рот,Ее сняла и опровергла свежестьК самим перилам кравшихся широт.
В ту ночь еще ребенок годовалыйЗа полною неопытностью чувств,Он содрогался. «В случае провалаКакой я новой шуткой отшучусь?»
Закрыв глаза, он ночь, как сок арбуза,Впивал, и снег, вливаясь в душу, рдел.Роптала тьма, что год и ей в обузу.Все порывалось за его предел.
Спустившись вниз, он разом стал в затылокПыланью ламп, опилок, подолов,Лимонов, яблок, колпаков с бутылокИ снежной пыли, ползшей из углов.
Все были в сборе, и гудящей бортьюБил в переборки радости прилив.Смеялись, торт черт знает чем испортив,И фыркали, салат пересолив.
Рассказывать ли, как столпились, сели,Сидят, встают, – шумят, смеются, пьют?За рубенсовской росписью весельяМы влюбимся, и тут-то нам капут:
Мы влюбимся, тогда конец работе,И дни пойдут по гулкой мостовойСкакать через колесные ободьяИ колотиться об земь головой.
Висит и так на волоске поэма.Да и забыться я не вижу средств:Мы без суда осуждены и немы,А обнесенный будет вечно трезв.
____________________За что же пьют? За четырех хозяек.За их глаза, за встречи в мясоед.За то, чтобы поэтом стал прозаикИ полубогом сделался поэт.
В разгаре ужин. Вдруг, без перехода:«Нет! Тише! Рано! Встаньте! Ваши врут!Без двух!.. Без возражений!.. С Новым годом!»И гранных дюжин громовой салют.
«О мальчик мой, и ты, как все, забудешьИ, возмужавши, назовешь мечтойТе дни, когда еще ты верил в чудищ?О, помни их, без них любовь ничто,
О, если б мне на память их оставить!Без них мы прах, без них равны нулю.Но я люблю, как ты, и я сама ведьИх нынешнею ночью утоплю,
Я дуновеньем наготы свалю их.Всей женской подноготной растворю.И тени детства схлынут в поцелуях,Мы разойдемся по календарю.
Шепчу? – Нет, нет. – С ликером, и покрепче.Шепчу не я, – вишневки чернота.Карениной, – так той дорожный сцепщикВ бреду под чепчик что-то бормотал».
____________________Идут часы. Поставлены шарады.Сдвигают стулья. Как прибой, клубитНе то оркестра шум, не то оршада,Висячей лампой к скатерти прибит.
И год не нов. Другой новей обещан.Весь вечер кто-то чистит апельсин.Весь вечер вьюга, не щадя затрещин,Врывается сквозь трещины тесин.
Но юбки вьются, и поток ступеней,Сорвавшись вниз, отпрядывает вверх.Ядро кадрили в полном исступленьиРазбрызгивает весь свой фейерверк,
И все стихает. Точно топот, рухнувЗа кухнею, попал в провал, в Мальстрем,В века... – Рассвет. Ни звука. Лампа тухнет,И елка иглы осыпает в крем.
____________________До лыж ли тут! Что сделалось с погодой?Несутся тучи мимо деревень.И штук пятнадцать солнечных заходовОтметили в окно за этот день.
С утра назавтра с кровли, с можжевелинЛьет в три ручья. Бурда бурдой. С утраПромозглый день теплом и ветром хмелен,Точь-в-точь как сами лыжники вчера.
По талой каше шлепают калошки.У поля все смешалось в голове.И облака, как крашеные ложки,Крутясь, плывут в вареной синеве.
На пятый день, при всех, Спекторский, бойкоВзглянув на Ольгу, говорит, что спектрРазложен новогоднею попойкойИ оттого-то пляшет барометр.
И так как шутка не совсем понятнаИ вкруг нее стихает болтовня,То, путаясь, он лезет на попятныйИ, покраснев, смолкает на два дня.
3
