Ярмарка невест - Demonheart
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, я сейчас говорил излишне резко и эмоционально, но, черт подери, я никогда не страдал излишним терпением, а в последние дни его пытались испытывать все, кому не лень.
К дворцу я подъехал в самом скверном расположении духа, которое только можно себе вообразить. Бросив поводья подбежавшему парню, судя по всему мастеровому, я быстро взбежал по ступеням и, войдя внутрь огромного здания, сразу же направился к западному крылу. Сопровождающие едва поспевали за мной, потому что все, чего я сейчас хотел, это разобраться с внезапной проблемой и поехать уже досыпать.
Возле самого входа в крыло, перекрытого массивной дверью, я встретил Брюса, бросившегося ко мне, как только я показался в начале длинного коридора.
— Ваше высочество, слава Богу, вы приехали, — он сложил руки в молитвенном жесте на груди. — Сделайте уже что-нибудь, ради всего святого, а то работники скоро не выдержат и грех на душу возьмут, вот помяните мое слово.
— Я смогу что-нибудь сделать, Александр Романович, только в том случае, если вы мне скажите уже, наконец, что, вашу мать, тут стряслось! — Брюс не успел ответить, потому что в тот момент, когда он рот открыл дверь приоткрылась и из образовавшейся щели высунулось дуло древней пищали.
— Не пущу. Убивайте меня, но не пущу. Варвары! Сатрапы! — взвыл из-за двери старческий голос, а дуло, заставившее нас с Брюсом прижаться спинами к стене, заходило ходуном.
— Кто это? — почему-то шепотом спросил я у Александра Романовича.
— Смотритель галереи, — также шепотом ответил Брюс. — Когда Меншикова… того… про дворец и галерею все забыли, да и не было среди правителей более ценителей искусства, каким себя его величество Петр Алексеевич считал. Меншиков же для него старался, коллекцию свою собирая, сам-то он с трудом картину от гравюры отличал.
— И он живет здесь столько лет один, среди картин, или что там у Меншикова было? — я выпрямился и уставился на дрожащее дуло, которое и не думало прятаться.
— Да, одичал совсем, — в голосе Брюса появилось сочувствие. — Думает, что мы хотим галерею разрушить, а картины чуть ли не сжечь.
— А почему такая мысль пришла в голову этому достойному человеку? — я прищурился и перевел взгляд на Брюса.
— Ну-у-у… — он замялся, но потом осторожно добавил. — Возможно, кто-то из работников не сдержался… Мы же попасть туда уже три дня никак не можем. Чтобы за отделку браться, нужно все инженерные работы сначала провести. В основном здании уже хоть сейчас можно начинать отделывать комнаты, а вот оба крыла пока не готовы.
— Ясно, — я покачал головой и крикнул. — Эй, кем бы ты не был, позволь мне зайти! Я внук Петра Великого, Великий князь Петр Федорович, и это для меня и моей будущей семьи дворец восстанавливают! Я не трону картины, клянусь, — ну конечно не трону, я же не идиот, это же будущее достояние семьи, которое через какие-то лет двести, двести пятьдесят будет стоить миллионы. У меня вообще в планах имеется все, что гвоздями не приколочено по миру скупать, но это так, перспективное направление.
— Точно с картинами ничего не случится? — голос задрожал еще больше, но дуло втянулось в щель.
— Да, точно. Или тебе моего слова мало будет? — помимо воли в моем голосе прозвучала ирония. На его месте я бы точно не поверил. Принцы и короли обычно врут, как дышат. Их этому учат с рождения. Штелин, умница, тоже не упускает искусства лицемерия в нашей программе обучения. Но вот именно сейчас я говорил абсолютно искренне. Дверь тем временем открылась пошире, и Брюс, совершенно инстинктивным движением выдвинулся вперед, закрыв меня от возможного покушения. В это время в коридор зашли мои сопровождающие, которые где-то задержались, а в дверном проеме показался старик в потертом камзоле, огромном парике и с пищалью в руках. Характерного дымка я не увидел и в который раз покачал головой. — Что же ты, отец, даже ружбайку не зарядил-то?
— Да как же ее заряжать, это же огонь, а тут картины, — вздохнул старик, а Брюс в этот момент с чувством сплюнул на пол. Я вышел из-за его спины, и направился к старику. — Показывай свое хозяйство.
Каким бы профаном я в живописи не был, но «Ночной дозор» только полный идиот не узнает. Его я в первой же комнате, увидел, он первым на стене висел. Не припомню, чтобы эта картина была в России когда-то. Хотя, кто его знает. Меншиков же тащил все, что плохо лежит. Может и был «Дозор» когда-то на стене в его дворце, вот только пропал потом, так тоже иногда случалось. Само крыло было представлено анфиладой комнат. Дальше первой я не проходил, но здесь стены все были увешаны шедеврами. А вон и «Даная» разлеглась.
— Все крыло такое же? — спросил я, с трудом оторвав взгляд от картины. На репродукции и картинке с экрана монитора она не впечатляла, а вот сейчас, когда я видел ее воочию и так близко… Все-таки художники обладают даром передавать свою энергию картинам.
— Нет, ваша милость, только две комнаты и успел Александр Данилыч заполнить, — вздохнул старик, видя мою заинтересованность.
— Здесь только голландцы? — я указал на «Дозор».
— Да, его величество Петр Алексеевич питал определенную слабость ко всему голландскому.
— Это заметно, — пробормотал я. — Вот что, я, пожалуй, оставлю галерею в этом крыле, более того, буду продолжать собирать коллекцию. Тебя как звать-то?
— Матвей — я, ваша милость. Холоп царский, специально за картинами присматривать поставленный еще Александром Данилычем. Так правда картины не тронешь? — его голос снова задрожал, а по морщинистой щеке скатилась слеза.
— Нет, не трону. Но ремонт здесь
