Падшие в небеса - Ярослав Питерский

— Эй, понятые! Сотрите сюда! Смотрите за тем, что мы найдем! — грубо крикнул темноволосый лейтенант и расстегнув шинель, бросил свою фуражку на стол. Он встал, широко расставив хромовые сапоги и издевательски, смотрел на Павла. Клюфт попятился к печке. Но, его за руку схватил второй офицер — старший лейтенант. Старлей сунул под нос Павлу бумаги:

— Вот ордер на ваш арест и обыск! Не дожидаясь, когда Клюфт, прочтет, хоть строчку, на смятом листе, старлей отдернул бумагу и осмотревшись выдвинул из-под стола табурет. Нквдэшник расстегнул верхние пуговицы на шинели и сел скрестив — нога на ногу. Его хромовые сапоги зловеще блестели:

— Ну, гражданин Клюфт, сами выдадите запрещенную литературу, оружие?! Или будем искать? — старлей ухмыльнулся и покосился на стоящих рядом со стеной Скворцовых. Соседи испугано вытянулись по струнке — словно солдаты перед генералом.

— Эй, понятые, слушайте и запоминайте, все, что скажет нам этот человек, — нквдэшник кивнул на Павла. Его напарник, лейтенант, время не терял — усердно все переворачивал в комнате вверх дном. На полу уже валялась постель. Офицер топтался по чистым простыням — сапогами. С грохотом на пол — летели книги и статуэтки из шкафа. Лейтенант, словно разбушевавшийся и вырвавшийся из загона боров, рвал бумаги и бросал их под ноги. Глядя на его лицо — можно было подумать, что он испытывает истинное наслаждение. Клюфт, покосился, на старлея и требовательным тоном спросил:

— Я, что-то не пойму, в чем меня обвиняют?! И, что ищет лейтенант в моей комнате?!

Нквдэшник ухмыльнулся. Достал из кармана шинели, портсигар из желтого металла. Щелкнул крышкой и постучал папиросой столу.

— Гражданин Клюфт, я еще раз вас спрашиваю — вы будите сотрудничать с органами НКВД и выдадите нам запрещенную литературу книги подрывного характера и оружие? Если да, сделайте заявление и оно будет записано в протокол, если нет, это усугубит вашу вину на следствии. Клюфт сжал кулаки. Он пристально смотрел в глаза этого обнаглевшего чекиста. Злость толкала Павла к старлею. Клюфту хотелось засветить кулаком в глаз этому самовлюбленному и наглому человеку. Этому нахалу — привыкшему к безнаказанности. К беспомощности людей, которых он, наверняка, вот так же, как Клюфта, не раз арестовывал под утро. Но Павел сдержался. Он понял — офицер его провоцирует. Он заставляет сорваться и сделать глупость — которая позже станет роковой.

— Гражданин Клюфт, вот ваши соседи. Они вам желают только добра. Я бы посоветовал вам не тянуть. Отдайте нам оружие. Павел тяжело вздохнул. Посмотрев на Скворцовых, он улыбнулся:

— Вы, наверное, что-то путаете. Вы и так ошиблись — пришли в мой дом по ошибке. А насчет оружия — так вообще, бред какой-то. Нет, у меня и не было, никакого оружия. И мне нечего вам выдавать! Старлей пыхнул папиросой и пожал плечами:

— Хорошо. Мое дело спросить. Литературу выдайте. Мы не будем тут все обыскивать, — нквдэшник кивнул на напарника. Лейтенант, рылся в бумагах — которые нашел в ящиках письменного стола. Офицер вчитывался в строчки и разочарованно рвал листы пополам.

— Вы рвете мои личные письма. Я требую прекратить это! — с ненавистью в голосе произнес Павел. Но тон на старлея не подействовал. Напротив, нквдэшник — довольный раздражением Клюфта, весело сказал:

— А вот, требовать, вы, теперь, уже ничего не можете. Кстати одевайтесь. Одевайтесь. Не пойдете же вы по снегу босиком? И можете взять с собой чистое белье. Но прежде я должен его осмотреть. Клюфт тяжело вздохнул:

— Я еще раз повторю свой вопрос — в чем меня обвиняют? Старлей затушил папиросу. Его взгляд привлек окурок, который лежал в чугунной пепельнице. Нквдэшник спросил подозрительным тоном:

— Объяснять вам, за что вас арестовали — будет следователь. Мое дело вас доставить в камеру. И все. Так, что вопросами себя не утруждайте. А вот я вас буду спрашивать. И отвечайте правду. Запирательство вам не поможет. Какие папиросы вы курите? Клюфт брезгливо ответил:

— Вы, что в окурках еще копаться будите?!

— Я еще раз, повторяю вопрос — какие вы курите папиросы?!

— Хм, Беломорканал, а что? — буркнул Павел.

— Так, понятые. Слышали?! Ваш сосед курит Беломорканал. И еще — понятые вопрос к вам, вы не видели — ходят ли к вашему соседу, гражданину Клюфту подозрительные люди? Мария Ивановна замотала головой из стороны — в сторону, словно тюлень. Но вымолвить и слова — пожилая женщина не смогла. Была, так напугана. Руки тряслись. Рот перекосило в страшной гримасе. Ее муж, Василий Петрович — видя, что супруга, вот-вот, упадет в обморок — схватил Марию Петровну за руку и неровно забормотал:

— Нет, товарищ сотрудник, нет, не видели. Никто к нему не ходит. Никто. Не видели. Нет, товарищ сотрудник. Никто не ходит. Вроде все спокойно было. Старлей разочарованно мотнул головой. Он тяжело вздохнул:

— Плохо. Плохо товарищи. Нет у вас бдительности. Рядом с вами так сказать, враг народа живет, а вы даже не интересуетесь — кто к нему ходит. Кто ходит к вашему соседу. Не порядок. Вот сейчас вы слышали. Это гражданин заявил — курит папиросы Беломорканал. А в пепельнице лежит окурок от дорогих сортов. А точнее от папиросы Герцеговина Флор. Как вы можете объяснить этот факт гражданин Клюфт? — зло спросил старлей. Он буквально испепелял подозрительным взглядом Павла. Тот обомлел. Какие еще папиросы «Герцеговина Флор»? Он никогда не курил их! И тут, Клюфт, вспомнил… он, вспомнил, богослова. Вспомнил этот странный сон с приходом Иоиля. И папиросы — в зеленой, твердой пачке. В том сне! Во сне, в котором приходил богослов. Он давал ему папиросы! И Павел их курил! «Но ведь это было во сне! Как тут оказался окурок! Значит! Значит, богослов действительно тут был, и это не сон! Он был и разговаривал со мной! Он угощал меня папиросами!» — свои собственные мысли напугали Павла больше чем эта суета людей пришедших арестовать его. — «Как страшно! Господи, я наверное начинаю сходить с ума!» — Павел непроизвольно зажмурился и застонал.

— Что с вами гражданин Клюфт? Вы поняли, что вас взяли с поличным? Вы поняли, что вы разоблачены, так выдайте нам оружие и литературу! — радостно воскликнул старлей. — А вот, окурочек-то, этот, как я вижу, вас очень даже подкосил! И это надо обязательно сказать следователю! И я возьму окурок в качестве вещественного доказательства! — нквдэшник радовался, как ребенок, который разгадал головоломку. Старший лейтенант вскочил и подошел к Клюфту. Он, втянул ноздрями воздух, словно пытаясь определить по запаху — какие папиросы, Павел курил.

Клюфт открыл глаза и ухмыльнулся. Ему было противно смотреть на этого молодого человека — чуть старше его самого. Павлу, так хотелось, схватить нквдэшника за грудки, развернуть и вытолкнуть из своей комнаты.

— Что вы меня нюхаете? Как ищейка? Скажите лучше — в чем меня обвиняют? На каком основании — вы тут устроили обыск? — Клюфт говорил это спокойно. Он понимал — сорваться значит, окончательно признать себя виновным в том — чего не делал. А эти, двое, в форме сотрудников НКВД, только и ждут от него — истерики, или скандала.

— Слушайте вы! Гражданин Клюфт, вы тут перестаньте свои права качать! Перестаньте! — старлей разозлился. Лицо его побелело. Чекист, вытянул руку и указав на ботинки Павла, которые стояли возле двери, приказал:

— А ну, одевай, обувь, мразь троцкисткая! А ну взял одежду! И быстро тут! Я тебе сейчас разъясню твои права! — чекист ткнул Павла в плечо. Клюфт понял, все, теперь с ним, церемониться не будут. Второй нквдэшник — высокий лейтенант, совсем рассвирепел. Офицер ничего не нашел. И, это его выводило из себя. Он все крушил — бросил со стола скатерть и начал на нее сваливать все, что было в ящиках. На письма и тетради, упали пожелтевшие фотографии родителей. Павел, кинулся и хотел поднять снимки, но тут же, получил сильный удар сапогом в бок. Он застонал и согнулся пополам. Боль была невыносимой. Старлей грубо прикрикнул:

— А ну, стоять на месте! Ничего руками не трогать! Не к чему не прикасаться! Попытка будет расценена, как попытка укрыть улики! У меня приказ в случае сопротивления — стрелять на смете! И тебя гнида, мы тут же пристрелим! Павел хватал ртом воздух. В газах темно от боли и обиды. Где-то за спиной, он услышал, тихий плач Марии Ивановны. Старушка рыдала на плече у своего мужа.

— А ну, понятые, хватит тут слюни распускать! Стоять и смотреть! Мы вас, для этого сюда позвали, а не, что бы, вы тут, сочувствовали, всяким заговорщикам и шпионам! — старлей орал во всю глотку. Павел выпрямился и покосился на него. Нквдэшник еще раз толкнул в спину:

— Одеваться и быстро! Быстро! С собой взять все необходимое на три дня! И быстро! Клюфт, не узнавая себя — повиновался грубым окрикам офицера. Лейтенант, завязал в скатерть — все, что смог скинуть в кучу. Получился огромный узел. Нквдэшник, пыхтя, склонился над этим узлом, как кощей бессмертный, над сундуком со златом. Выпрямившись во весь рост, лейтенант, бросил своему напарнику: