Ангел с железными крыльями - Виктор Тюрин

— Хорошо. Когда я узнаю?

— Встретимся через два дня.

— Чего так долго?

— Есть желание этот гадюшник немного почистить.

Я усмехнулся: — Свой порядок будешь наводить?

Тот вернул мне ухмылку и сказал: — Можно сказать и так. Подойдешь….

— Давай в чайной, из которой вы сегодня вышли, — перебил я его.

— Договорились. В семь вечера. Сивый тебя проводит до фабричной слободы.

— Хорошо.

Мальчишка за эти два дня прямо извелся в ожидании назначенного часа, и сейчас обогнав меня, замер на пороге, высматривая в зале отца, а стоило ему увидеть, как он опрометью бросился к нему.

— Батя — я!

— Сынок!

Отец подхватил сына на руки, а тот, крепко обнял его шею обеими руками. Несколько минут они так стояли, потом беглый каторжник опустил сына и начал расспрашивать о его жизни. Какое‑то время они были настолько увлечены друг другом, что не замечали ничего вокруг себя, пока Алексей в своем рассказе не коснулся меня. Два Ивана словно очнулся.

— Погодь, сын. Мне тут надо одно дело закончить. Чаю пока попей с кренделем сахарным.

После чего подался ко мне и негромко сказал: — Ты не наш. Если бы сына моего не спас, в жисть не сказал бы, а так слушай. Тебя со свету хочет сжить Сашка Артист. Есть такой хлыщ, работающий по бабам. Красивое личико, изящные манеры, хорошо подвешенный язык. Люди говорят, что он даже в театре представлял. Сам по себе он ничего не представляет, но его взяли в дело серьезные люди. Они тут, в Питере, что‑то проворачивают. Мне тут на ухо шепнули, что в их шобле еще Степка Душегуб и Пантюха Живодер ходят. Слышал о них?

— Нет.

— За ними обоими не один десяток убиенных душ будет. Их кликухи сами за себя говорят. Это все, что я узнал. Сын теперь со мной будет. Мы в расчете. Прощай!

Распрощавшись с Лешкой, я шел обратной дорогой и раскладывал по полочкам полученную информацию.

"Хлыщ. Работает по богатым женщинам. Княгиня? Кстати, Красавчик тогда сказал, что они начали меня отслеживать от дома княгини. Может на нее я им перебил охоту? Хм! Да она, вроде, не тот человек, чтобы польститься на дешевого альфонса. Они точно не в ее вкусе. Хм! "В театре представлял". И Мария Владимировна сказала, что ее поклонник был когда‑то артистом, и зовут его Александром. Сашкой. Точно! Сашка Артист. Вот теперь все сходится. Значит, вот ты какой красавец — капитан! Так она, выходит, богатая наследница? Интересно, что эти ублюдки задумали? Впрочем, если в их банде есть два убийцы, то выводы можно сделать соответствующие…. Надо срочно предупредить Машу, да и полицию поставить в известность не помешает. Гм! Дома ли она? Хм! Зато профессора я точно найду в университете!".

Взяв извозчика, я поехал в университет. Мне повезло даже больше, на что я мог рассчитывать. Только подъехал, как увидел его выходящим из университета, в окружении студентов. Отпустив извозчика, дождался, когда Иконников остался один и подошел к нему.

— Антон Павлович! Здравствуйте!

— О! Сергей Александрович! Здравствуйте, голубчик! Как вы поживаете? Краем уха слышал, что вы вступились за Машу и оказались в больнице.

— Видите, Антон Павлович, уже выписался. Разрешите я вас немного провожу.

— Ради бога! Идемте! Шустовским коньячком побалуемся. Вы как?

— Извините, как‑нибудь в следующий раз. Мне бы с Марией Владимировной поговорить. Она сейчас дома?

— Не знаю. У нее своя жизнь. То портнихи, то балы. Она многое может себе позволить, ведь ее бывший муж миллионером был. Гремел на все Забайкалье.

— Погодите, Антон Павлович, так она была замужем?

— Вы этого не знали? А то, что женихи за ней толпами бегают, тоже нет? Как‑то, даже странно, Сергей Александрович.

— Странно что?

— Знаете,… просто мне показалось, что вы и Маша больше подходите друг другу, чем эта неприятная личность, ее ухажер. Он ей стихи читает, слова приятные говорит, и физиономия у него, как у херувима, но… не нравиться он мне и все тут.

Когда мы подошли к дому профессора уже начало вечереть, но фонари еще не горели. Только — только начало темнеть. С самого утра хлестал дождь, превратившийся сейчас в мелкую, противную морось, да еще подул резкий и сырой ветер с Невы. Экипаж, стоящий у подъезда, первым заметил профессор:

— Интересно, куда это она собралась?

Мы подошли в тот самый момент, когда Мария Владимировна садилась в экипаж, поддерживаемая Артистом.

— Маша, ты куда собралась?

— Я скоро буду, дядюшка….

— Здравствуйте, Мария Владимировна. Вы не могли бы отложить поездку? Мне срочно надо с вами поговорить.

— Здравствуйте, Сергей Александрович. Извините, мне сейчас надо ехать. Давайте завтра?

— Тогда поговорим прямо сейчас! — с этими словами я вскочил на подножку и посмотрел в лицо брачному аферисту. — Сашка Артист мне ничего не хочет сказать?

Тот сначала растерялся, тем самым выдав себя, но затем все‑таки попробовал изобразить возмущенный вид: — Как вы смеете, сударь?!

Его голос при этом явно дрожал. Было, похоже, что он отлично осведомлен о судьбе всех наемных шавок, которых подсылал ко мне.

— Сам слезешь или тебя вытряхнуть…?

Раздавшийся за моей спиной легкий, шелестящий свист заставил меня замереть и насторожиться. Почти сразу раздался резкий и испуганный вскрик профессора, который заставил меня резко развернуться в его сторону. Я успел увидеть только его вскинутую руку, как огненная вспышка опалила мой правый висок, и тело сразу стало ватным и неуправляемым. Проваливаясь в темноту, я еще успел услышать испуганный женский вскрик и хриплый голос мужчины: — Пиво! Гони, мать твою!

ГЛАВА 6

В голове звенело, в горле было сухо. Хотел приподнять голову, как боль, словно ее включили, опалила огнем правый висок.

"Началось".

Сознание, заторможенное действием сильнодействующих лекарств, медленно и лениво просыпалось. Вдруг где‑то недалеко от своей головы я услышал шорохи, а затем раздался отчетливый мышиный писк. Только хотел удивиться, откуда в больнице могли взяться мыши, как услышал тихое всхлипывание.

"Мама. Но… разве она говорила, что сегодня придет…. — мысль оборвалась в тот самый момент, когда я осознал, что лежу ничком, причем не на больничной кровати, а на холодном деревянном полу. Руки и ноги я чувствовал, вот только голова…. На автомате я принялся загонять боль в самый дальний угол своего мозга, одновременно пытаясь вспомнить, что со мной случилось, как вдруг раздались тяжелые шаги и скрип ступенек. Я замер. Фактора неожиданности еще никто не отменял. Многократный громкий скрип дощатых половиц и внезапно смолкнувшая девушка, подсказали мне, что наши похитители спустились в подвал и сейчас топчутся, осматриваясь.

— Глянь Пантюха, как труп лежит, — раздался грубый мужской голос. — Говорил же тебе: моя гирька на цепочке бьет без промаха. Ежели еще живой, то вот — вот помрет. Я по молодости как‑то одному купчишке голову ей проломал, да так, что меховую шапку ни капельки не забрызгал.

— Закрой хайло, Степка, — голос другого бандита был вроде спокойный, но при этом в его тоне было что‑то от шипения змеи, перед тем как укусить. На некоторое время воцарилось молчание, но затем он снова заговорил, но теперь уже обращаясь к девушке:

— Вы, барынька, не волнуйтесь сильно и извините нас за столь плохое обхождение. Дураки они, что с них взять. Не разобравшись ни в чем, глупость сморозили большую. Если обида у вас на них большая, говорите, не стесняйтесь. Накажем дураков.

— Вы, почему привезли нас сюда?! По какому праву?! Вы кто?!

— Кто мы, вам знать не положено. Да и не нужно, потому что в этом случае, судьба вас ждет незавидная.

— Вы…!

— Ну‑ка, охолони, милая барышня! У меня к тебе есть вопрос, который сейчас все разрешит. Ответь правдиво и иди на все четыре стороны! Вопрос простой….

— Меня уже полиция ищет! Если вы сейчас же не отпустите меня, вас сошлют на каторгу!

— Не пугай! Был я уже там, а теперь, как видишь, здесь перед тобой стою. Мне нужен лист с нарисованной картой, который достался тебе от мужа. Где он?!

— Вы понимаете что сделали?! Убили человека! Вас уже ищет полиция!

— Не надо нас пугать, дамочка! Сами кого хочешь, испугаем! Итак, я снова спрашиваю: где карта?!

— Вы совершили преступление! Вас ждет суд…!

— Не доводи до греха, сука! — из голоса бандита исчезла вся напускная вежливость. — Говори, как на духу! Где карта?!

— Как вы смеете так со мной обращаться?!

— Тьфу! Дура! Не понимаешь по — хорошему! Что ж, тебе решать! У тебя еще есть время подумать, но только до того часа, пока хозяин не начнет решать твою судьбу. Ох, и долго ты умирать будешь, деваха! Вон посмотри на Степку с Пантюхой, на их душегубские рожи, и подумай, что они могут сделать с твоим мягким, нежным телом.

— Нет! Вы не можете со мной так поступить! Я…. — тут ее слова захлебнулись в громких рыданиях.