Бортпроводница - Крис Боджалиан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В своем номере! — сорвалась на крик Кэсси.
Через плечо Майеса она увидела, как двое пожилых мужчин, завтракавших вместе за соседним столиком, завертели головами, будто совы. Видимо, она была чересчур резка.
Майес выставил перед собой раскрытые ладони и откинулся на спинку стула.
— Я понял, понял, — отозвался он. — Но насколько нам известно, ФБР побеседует с пассажирами, которые сидели рядом с Соколовым, и есть вероятность, что кто-то из них — один человек или даже несколько — расскажет, как вы подружились с этим парнем. Я не знаю, из какой семьи Соколов, богатые ли они, есть ли у них связи, или он просто не тот, кем представился. Я не знаю, чем он на самом деле занимался в Дубае. Может, действительно просто приехал на встречу. Но у этой истории будут последствия, и я хочу быть уверен, что вы сделаете три вещи.
— Хорошо, говорите. — Она надеялась, что собеседник примет ее ложь и страх за раздражение.
— Я хочу, чтобы вы обратились к адвокату.
— Я не могу позволить себе адвоката!
Кэсси отчетливо помнила, как в гостиничном люксе клялась себе найти защитника, если каким-то чудом вернется в Америку.
— Мне едва хватает на квартиру. Вы знаете, сколько я зарабатываю. Я банкрот. Мы все банкроты. Мы все сводим концы с концами.
— Расслабьтесь, у всех так. Я могу подыскать адвоката по доступной для вас цене. Не беспокойтесь, это наша работа.
— Я еще не согласилась, потому что не понимаю, зачем он мне нужен. Что еще?
— Второе. Я хочу, чтобы вы держали меня в курсе происходящего. Повторюсь, только так мы сможем вас вытащить.
— Хорошо.
— И третье. Я хочу, чтобы вы мне сообщили, как только вам позвонит первый репортер.
Ей и в голову не приходило, что может позвонить репортер. Как наивно с ее стороны! Конечно, будут и журналисты, особенно если Соколов из известной семьи или если он вовсе не менеджер хедж-фонда.
— Разумеется, без проблем, — согласилась она.
И поскольку в перспективе замаячил репортер с камерой, а может, потому что в глаза ей бросилась «Нью-Йорк пост», которую читал парень за соседним столом, Кэсси решилась:
— И если вы знаете какого-нибудь адвоката, я бы не отказалась от его услуг. Недорогого, но хорошего. Но скажите мне вот что.
— Слушаю.
— Если Соколов не управлял инвестициями или типа того, то кем он был? Шпионом?
— Он постоянно путешествовал по работе. Отличное прикрытие для многих дел.
— То есть это правда? Он мог быть американским шпионом?
— Или русским. Или немецким. Или израильским. Или южноафриканским. Вероятно, он был кем-то вроде посредника или курьера.
Она подумала о книге, которую вчера купила, и ляпнула:
— Он помнит о своих русских генах, по крайней мере немного.
Произнося слово «гены», она ощутила новый укол страха и дурных предчувствий. ДНК! Губная помада, которую она потеряла где-то в Дубае, губная помада, которую она, возможно, забыла в номере 511. Она представила, как криминалист в люксе отеля подцепляет пинцетом тюбик и кладет его в пластиковый пакет. Вот она — неопровержимая улика.
И было еще кое-что — бальзам для губ с логотипом авиакомпании. Конечно, самый обычный, но он ей нравится, и им она тоже пользовалась. С запахом кокоса. Когда она опустошала свою сумку, прежде чем выбросить ее в Дубае, бальзам она не нашла. Иногда она увлажняла им губы перед тем, как нанести помаду. Сделала ли она это в номере 511? Может быть так, что там остался бальзам для губ, на котором есть логотип авиакомпании и ДНК Кэсси?
— А вдруг все просто и Соколов из ФСБ, — рассуждал Майес.
— Я не знаю, что это.
— Бывший КГБ. Федеральная служба безопасности Российской Федерации. Контрразведка. Шпионские игры. Большей частью очень скверные шпионские игры.
— Но он казался настоящим американцем, — заметила Кэсси, надеясь, что собеседник не услышал, как дрогнул ее голос.
— Это ничего не значит. Если работаете под прикрытием, вы и должны казаться американцем. Но откуда мне знать? С таким же успехом он мог быть из ЦРУ. Или мерзким жуликом, торгующим оружием. Или девочками. Или наркотиками. Знаете, чем бы он там ни занимался, вероятно, это не имеет никакого отношения к шпионажу. Просто, учитывая, как его убили, похоже, он был не тем, за кого себя выдавал.
— Разве какой-то полицейский офицер из Дубая не сказал, что это было ограбление?
— Это не ограбление.
— Правда?
— Ничего не украли.
— Откуда вы знаете?
Он пожал плечами.
— Спросил у агента ФБР, которая опрашивала Меган. Она со мной особо не откровенничала, но сказала, что ничего не пропало. По крайней мере, они так думают. По словам шефа ФБР в Эмиратах, кошелек, наручные часы, кредитные карты — все на месте. Компьютер на месте, чемодан на месте.
Кэсси захотелось чем-нибудь себя стукнуть. И как она не догадалась стащить кошелек и часы Алекса и выбросить в урну вместе с мочалкой, мылом и осколками бутылки из-под «Столичной»? Ей не пришла в голову мысль, что беднягу могли убить в ходе ограбления. Но потом она вспомнила фразу, которую студенткой до хрипоты обсуждала на дебатах в колледже: отсутствие чего-то невозможно доказать. По итогам обсуждения все решили, что возможно. Но выражение ей запомнилось.
— Ну, если что-то из номера украли, этой вещи уже там не будет, и никто не узнает, что она исчезла, — заметила Кэсси.
— Согласен. Я уверен, что власти в Дубае — и наши, и их — постараются составить наиболее точный список всего, что было при этом парне. Сейчас они беседуют с каждым сотрудником отеля. Беседуют со всеми, кто собирался встретиться с Соколовым, если предположить, что встреча действительно планировалась. В любом случае чутье мне подсказывает, что это было не неудавшееся гостиничное ограбление. Это была казнь.
Последнее слово повисло в воздухе. Кэсси уставилась на остатки яичницы и хлебные крошки в тарелке профсоюзника. Скорее всего — даже наверняка, — Майес прав. Она десятки раз напоминала себе, что ей самой могли запросто перерезать глотку. Но не сделали этого. Ее помиловали. И все же ей никогда не удастся стереть из памяти тело в кровати, такое холодное и неподвижное. Она никогда не забудет лужи крови.
— Кэсси?
Она подняла взгляд.
— Я подумал, вы ушли в себя, — говорил Майес. — Чуть было не щелкнул пальцами. Знаете что, выходите из транса.
— Извините.
— Вы в порядке?
— Да, я в порядке.
Он откинулся на спинку стула и улыбнулся, потом сложил на груди руки и сказал:
— Я в