Вариант дракона - Ю Скуратов

Дело довели до суда. Террористки получили свое. Расскажу об одном интересном эпизоде, связанном с расследованием. Дадашева прислала мне письмо. Она просила предать благодарность следователю прокуратуры Николаю Петровичу Индюкову за его кропотливую, вдумчивую работу, за то, что он к подследственной отнесся не как к преступнице, а как к обыкновенному человеку, попавшему в беду. "Если бы не он, - писала она, - я никогда бы не дала правдивых показаний!"

Масхадов всячески отрицал причастность этих женщин к взрыву. И понятно почему. Тогда бы сильно пострадал и его собственный авторитет, и авторитет Чечни в глазах иностранцев. Откровенные признания террористок выбили из рук Масхадова эту карту.

А последующие события и, в частности взрывы на Дону, в Дагестане, стали логическим продолжением террористической политики Чечни. А этих девиц-террористок готовил и направлял в Россию Хархароев. Одна из них была любовницей Радуева. Собственно, Радуев, как потом выяснилось, лично ставил перед ними "боевую" задачу.

Масхадов написал письмо Степашину с просьбой помочь ему в освобождении арестованных чеченок.

Степашин в это время отдыхал и попросил меня дать ответ Масхадову. Я ответил, что дело передано в суд, прокуратура не имеет права оказывать давление на судей, как суд решит, так и будет.

Суд вынес обвинительный приговор. Сейчас террористки отбывают наказание в одной из колоний Вологодской области. Этот случай очень красноречиво свидетельствует о том, что крупные государственные чиновники такие, как Рыбкин, - пытаются оказывать давление на следствие. Ну чего стоило Ивану Петровичу поднять телефонную трубку и позвонить мне? Я бы дал ему точную справку, все растолковал. Но нет, вместо этого Рыбкин решил подыграть Масхадову.

Следующий сюжет. Он связан с расследованием Главной военной прокуратурой фактов, связанных с организацией ввода войск в Чечню, в частности тех случаев, когда сотрудники ФСБ вербовали солдат в танковую колонну, чтобы отправить их в Грозный. Большинство ребят, согласившихся на это ради заработка, там и остались, сгорев в танках. Правовой базы у этой акции не было никакой. Мы провели доследственную проверку. Степашин сильно занервничал. Занервничал и кое-кто из президентской администрации.

Слабость военной прокуратуры и пассивность в этом вопросе Демина, возглавляющего ее, не позволили вскрыть до конца этот нарыв. А надо было бы выяснить роль высших должностных лиц, в том числе и президента, в организации и финансировании этой операции и дать точную правовую оценку. Но это не было сделано.

Разбирались мы и в вопросах с пленными. Из бюджета были выделены немалые деньги для выкупа попавших в беду людей. Часть денег, конечно, пошла на выкуп несчастных ребят, угодивших в чеченские зинданы, а часть была просто-напросто разворована. Чиновники наживались даже на таком святом деле, как освобождение пленных.

В результате получилось, что центр - хочу верить, того не желая, стимулировал последующие захваты людей с целью получения денег. Отрицать этот факт - факт расцветающей с помощью Москвы работорговли - невозможно.

Еще одно темное пятно, которое мы пытались высветить и расследовать, но и это не удалось сделать, - это факт остановки федеральных сил на последнем этапе войны - собственно, этих остановок было много, но таких позорных, как последняя, когда боевики были загнаны в горы, оказались без баз, без боеприпасов, запаниковали, - не было. Оставалось дожать их чуть-чуть, совсем чуть-чуть, сделать последнее движение, но из Кремля пришел неожиданный приказ: "Остановить боевые операции".

Помню, как переживал Куликов, он ходил мрачнее тучи:

- В наших рядах - предатели!

Мы знаем, кто эти люди, их фамилии существуют не только в памяти - они есть в оперативных сводках, и придет время, они будут названы.

Если сейчас, например, взяться за размотку контактов Березовского с чеченцами, в частности с Мовлади Удуговым, проследить за всеми его действиями, челночными поездками, то можно выяснить не только кто давал приказ нашим частям остановиться, - можно прояснить многое другое. В результате за все это заплатили жизнью тысячи ребят, одетых в солдатскую форму, наших ребят, наших сыновей. Всякие переговоры, которые наши "дипломаты" вели с чеченцами, приводили к одному - к потере стратегической инициативы и к гибели солдат. После каждых переговоров все приходилось начинать сначала.

Погибших ребят, увы, не вернешь. До сих пор под Ростовом-на-Дону стоит целый поезд, где в вагонах-рефрижераторах лежат наши неопознанные солдаты. Их около тысячи. Чтобы опознать останки, идентифицировать их, нужны деньги. Денег нет. Я ходил с письмом к президенту, просил деньги, получил нужную визу, но денег как не было, так и нет.

С Завгаевым у меня сохранились добрые отношения до сих пор. Он совершенно искренне боролся за Чечню в составе России, делал все, что от него зависело, но... но обстоятельства оказались сильнее. И сильнее меня. Доку Гапурович совершенно прав, считая, что проблему Чечни создала Россия, - и я с этим согласен.

С ним пытались когда-то бороться, как с первым секретарем обкома, боролся тот же Хасбулатов, - но бороться надо было не с Завгаевым. Он искренне обрадовался, когда в республику приехал Дудаев. Думал - советский генерал, поможет уберечь Чечню от беды, но на Дудаева сделали ставку сепаратисты, и сам генерал оказался лютым националистом. Из блока Завгаев-Дудаев ничего не получилось.

Мы расследовали и ситуацию, почему в Чечне было оставлено так много оружия.

До сих пор в прессе проскакивают суждения, что чеченцев вооружили специально, что к этому причастен бывший министр обороны Грачев, что за оружие были получены большие деньги... На деле картина была другой. Просто с вывозом оружия из Чечни мы запоздали, а потом оказалось - вывезти его уже нельзя. Если только с кровью. Потому и был придуман договор "пятьдесят на пятьдесят": пятьдесят процентов остается чеченцам, а пятьдесят вывозит Министерство обороны, - этот договор родился от безысходности. Иначе бы в Чечне осталось все оружие, все сто процентов...

С самого начала центр проводил бездарную политику по отношению к Чечне. Если бы Москва действовала иначе - более умно, более деликатно, более интеллигентно, что ли, - чеченский нарыв никогда бы не вспух.

А вспух он на ровном месте.

Александр Иванович Лебедь, будучи секретарем Совбеза, сдал Россию, подписав известное Хасавюртовское соглашение. Мы четверо - я, Куликов и Ковалевы (министр юстиции и директор ФСБ) - были против и написали довольно резкое письмо президенту.

Вот что было в том письме.

"Глубокоуважаемый Борис Николаевич!

Активно поддерживая линию на дальнейшее развитие переговорного процесса с Чеченской Республикой, считаем целесообразным довести до Вашего сведения, что представленный Советом безопасности проект Договора между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия противоречит Конституции Российской Федерации и ни по форме, ни по содержанию не отвечает общепринятым требованиям, предъявляемым как к международным, так и к внутригосударственным договорам.

Из содержания документа не вытекают цель и задачи его подписания. Не определены предмет соглашения, обязанности и ответственность сторон. По тексту документа содержатся многочисленные двусмысленности, толкование которых может в последующем нанести существенный ущерб интересам безопасности России.

Основное положение проекта Договора (ст. 1) односторонне представляет закрепленный в Уставе ООН международно-правовой принцип неприменения силы при решении спорных вопросов, предусматривающий возможность использования вооруженных сил при определенных обстоятельствах (например, в случаях явной агрессии, сепаратистского мятежа, при проведении миротворческих операций). Кроме того, Чеченская Республика не является субъектом международного права и отношения с ней должны строиться строго на основе Конституции Российской Федерации.

В проекте фигурируют не соответствующий внутригосударственному статусу документа термин "высокие договаривающиеся стороны" и противоречащее ст. 65 Конституции Российской Федерации наименование "Чеченская Республика Ичкерия".

Вызывает возражение антиисторизм преамбулы проекта Договора. Многовековая история жизни народов Чечни в Российской империи, а затем в Союзе Советских Социалистических Республик свидетельствует о многолетних периодах их добровольного активного участия в решении общих социально-экономических и социально-политических проблем. Причем период конфликтов занимает в ней значительно меньше места, чем этапы эффективного и конструктивного сотрудничества. К тому же Российская Федерация и Чеченская Республика в историко-правовом плане вряд ли могут рассматриваться в качестве правопреемников участников русско-кавказской войны прошлого века.