Андрей Кожухов - Сергей Степняк-Кравчинский

- То же случилось бы, если бы полиция ускорила шаги и явилась немного раньше, - сказал Андрей. - Наше будущее записано в книге судеб, и избежать его невозможно, - прибавил он полушутя, полусерьезно.

Жорж ответил, что человеку никогда не мешает самому помогать судьбе.

Оба они поблагодарили Таню, что она пришла предупредить их.

Лене первой пришло в голову спросить, как Тане удалось уйти из дома, за которым, наверное, следили.

- Уверены ли вы, что вас не проследили сюда? - спросила она.

Таня не могла сказать наверное, но ей казалось, что нет.

Затем она откровенно рассказала про все свои сомнения и опасения и про маленькую хитрость, пущенную ею в ход, чтобы отрезать дорогу возможным преследователям.

Лена захлопала в ладоши.

- Да вы прекрасно исполнили свою роль, Татьяна Григорьевна, - сказала она. - Никто из нас лучше бы не сделал.

- Неужели? - спросила девушка, краснея. - Я этого не подозревала.

- Тем лучше, - сказал Жорж. - У вас, значит, врожденный талант к конспирациям.

Он был в восторге, что Таня дала это маленькое доказательство своего присутствия духа и находчивости, и ему было особенно приятно, что его друзья оценили ее поведение.

Исполнив свое поручение, Таня встала и начала прощаться. Ее светский такт подсказал ей, что не следовало оставаться дольше.

Жорж посмотрел на нее с выражением глубокого разочарования. Уйти, не обменявшись с ним почти ни словом! Это было слишком жестоко с ее стороны. О внешней стороне событий прошлой ночи достаточно было рассказать другим; ему же самому хотелось еще расспросить дорогую девушку о ее внутренних ощущениях при первом столкновении с полицией. Но Таня стеснялась оставаться.

- У вас, наверное, какие-нибудь дела, - сказала она ему шепотом. - Я не хочу мешать.

- О нет, останьтесь, пожалуйста, - настаивал Жорж. - У нас не деловое собрание. Вам нечего торопиться.

Андрей повторил уверение Жоржа и тоже стал ее упрашивать. Теперь дом ее отца небезопасен, и бог знает, когда они снова увидятся.

Андрей почти не разговаривал с Таней, предоставив ее попечению Жоржа, и, по-видимому, не обращал на нее внимания. Его, казалось, совершенно поглощал рассказ Лены об Анне Вулич, подтвердивший его первые впечатления на границе. Но сознание присутствия Тани не оставляло его ни на минуту и наполняло тихой радостью все его существо, действуя подобно солнечному свету или красивому пейзажу, между тем как мысли отвлечены чем-нибудь совершенно иным.

Когда, получасом позже, Таня поднялась, говоря, что отец будет беспокоиться, и ушла, Андрею показалось, что в комнате сразу потемнело и чего-то недостает.

- Какое у нее милое лицо! - заметила Лена, когда девушка ушла.

Андрей улыбнулся.

- Я не знаю. Спросите мнение Жоржа на сей счет, - сказал он, указывая по направлению своего друга, вышедшего провожать гостью на лестницу. - Я в этом не судья.

Андрей соскрытничал, на этот раз по крайней мере, потому что внутренне он был совершенно согласен с Леной. Сегодня лицо Тани было действительно прелестное. Но какое ему дело до этого?

Жорж вернулся, и они возобновили разговор, прерванный приходом Тани.

Около двенадцати часов к ним присоединились Зина и Василий Вербицкий, приехавший из Женевы вместе с Леной. Андрей исполнил данное им обещание и постарался об их скором возвращении.

Зина пришла сильно взволнованная, и даже на невозмутимом лице Василия видны были следы возбуждения.

- В чем дело? - спросил Жорж.

Зина показала им письмо из Дубравника, полное ужасающих подробностей об обращении с политическими заключенными. Оно дошло до апогея в неслыханном до того факте: по приказанию прокурора молодая девушка, имя которой сообщалось, была раздета донага в присутствии тюремщиков и жандармов, прежде чем ее заперли в камеру, под тем предлогом, что тюремные правила требуют точного описания примет всякого заключенного.

Известие это было встречено гробовым молчанием. Веселье товарищеской беседы исчезло. Мрачный дух мщения носился над ними, и каждый из присутствовавших был поглощен одними и теми же злыми мыслями.

- Этого нельзя оставить безнаказанным!

- Нужно сделать примерную расправу! - воскликнули Лена и Жорж почти одновременно.

Андрей ничего не сказал, потому что считал лишним говорить о том, что было совершенно очевидно.

- Так именно и решили наши в Дубравнике, - сказала Зина. - Они только просят в своем письме послать им опытную женщину для конспиративной квартиры. Потом им нужен человек с хладнокровной головой и твердой рукой.

- Я готов к их услугам, - поспешно сказал Андрей.

- Нет, - вмешался Василий своим медленным, ленивым голосом. - Я сказал Зине еще до прихода сюда, что поеду.

Зина подтвердила его слова, прибавив, что гораздо лучше ехать Василию. Вопрос о первенстве не играл, конечно, никакой роли, но Андрей завязал уже кое-какие деловые сношения в Петербурге и занялся настоящим делом; Василий же только что приехал и как нельзя более подходил для предстоящего дела в Дубравнике.

Ее голос оказался решающим.

- Хорошо, пусть будет так, - согласился Андрей. - Но если вам понадобится кто-нибудь на подмогу, черкните мне слово.

Выбор женщины решался сам собою. Зина была уже раньше в Дубравнике, и все права и все необходимые качества были на ее стороне.

Таким образом, оба волонтера* были выбраны. Вопрос должен был еще обсуждаться на ближайшем заседании комитета, который имел решающий голос. Но это было одной формальностью. Они знали заранее, что никаких возражений не последует.

______________

* Волонтёр - доброволец.

- Кстати, - обратилась Зина к Лене, - не займете ли вы мое место во время моего отсутствия?

Лена ответила, что была бы очень рада взяться сейчас же за какое-нибудь дело.

Зина стала посвящать ее в подробности, и в результате обнаружилась работа довольно внушительных размеров: пропаганда среди молодежи, пропаганда между рабочими и тайная переписка с заключенными в крепости.

- Не знаю, справлюсь ли я со всем этим, - нерешительно сказала Лена, особенно с перепиской: я совсем не знаю, как это ведется.

Жорж обещал взять на себя эту обязанность и предложил ей свою помощь временно и в остальном деле.

- Вы скоро пустите корни повсюду, - сказал он весело. - Завтра мы зайдем к моему приятелю, молодому студенту, члену одного из кружков, через него вы познакомитесь с остальными. В другом кружке вы уже имеете знакомую.

- Кого?

- Татьяну Репину, которую вы только что видели.

- Это очень приятно, - сказала Лена.

- Таня была здесь? Что-нибудь случилось? - спросила Зина.

Известия из Дубравника заставили забыть незначительный инцидент обыска у Репина.

Зина, однако, была поражена им более, чем остальные.

- Репин знает о причине обыска?

- Нет, ему ничего не сказали, и ни он, ни мы не можем понять, откуда это стряслось, - ответил Жорж.

- А мне кажется, что я знаю, - сказала Зина.

- Неужели?

- Это в связи с арестами в Дубравнике. В письме оттуда есть отдаленный намек, но я его не поняла сначала. Они упоминают об аресте адвоката Новаковского, кажется хорошего знакомого Репина, и прибавляют, чтобы я предупредила "Пандекта* номер первый". Я никак не могла догадаться, к кому относится это прозвище. Теперь ясно, что они имели в виду Репина. Всегда так выходит при излишке усердия в конспирациях.

______________

* "Пандект" - сборник древнеримских юридических, правовых постановлений; здесь: прозвище Репина, отражающее его профессию адвоката.

- Но вы бы не успели его предупредить, если бы даже тотчас догадались, - сказал Андрей. - Приказание об обыске у Репина было дано, очевидно, по телеграфу. Кроме того, ему ничего дурного не сделали, и нам незачем особенно огорчаться.

- Правда. Но я боюсь, что дело на этом не кончится. Новаковский серьезно замешан. Это может открыться каждую минуту, и у Репина еще раз сделают обыск, но уже с более серьезными последствиями. Нужно предупредить его, чтобы он не убаюкивал себя обманчивой безопасностью.

Так как неблагоразумно было бы идти в дом адвоката, то и решили, что кто-нибудь зайдет к Криволуцкому и передаст ему письмо для Репина.

Глава VIII

РАЗМЫШЛЕНИЯ РЕПИНА

Зина и Вербицкий отправились в назначенное время в Дубравник, и через несколько дней получилось письмо об их благополучном прибытии. Еще через десять дней пришло другое письмо, с известием от Зины, что дело идет на лад и что "счеты скоро будут сведены". Но эти счеты свести не удалось ни тогда, ни позже. Случилось так, что прокурор, по распоряжению которого учинено было гнусное издевательство, узнал о грозившем ему смертном приговоре. Охваченный паническим ужасом, он оставил город под предлогом внезапной болезни. Через месяц до революционеров дошло известие о его добровольной отставке.

Как ни были злы на него революционеры в Дубравнике, им пришлось оставить его в покое. У террористов было ненарушимым правилом, что с той минуты, как официальное лицо добровольно сходит со сцены и перестает быть вредным, его ни в каком случае нельзя убивать из одной мести. Нескольким трусам удалось таким образом избежать назначенной им кары.