Первая мировая война. Борьба миров - Владимир Миронов

генералами к Первой мировой войне, которая, если не считать первых дней воинственного возбуждения, настроений шовинизма и ура-патриотизма (прежде всего в кругах буржуазии), была непопулярной. Война с Германией во всех отношениях была безумием. Министр внутренних дел России Н. А. Маклаков позже признавал: «Война у нас, в народных глубинах, не может быть популярной, и идеи революции народу понятнее, нежели победа над немцем. Но от рока не уйти».

Величайшее несчастье для страны иметь во главе руководство, которое элементарно не могло просчитать роковых последствий ссоры России с Германией. Хотя факты буквально кричали, требуя не войны с Германией, а союза с ней! О тесных связях с Германией мы уже говорили выше. Добавим, что Германия владела половиной русской торговли в 1914 г. (49,6%). Россия в гораздо большей степени зависела в вопросах модернизации своей промышленности от немцев, нежели от англичан и французов. В Германии имелась и влиятельная прорусская партия. Немало немцев понимали, что у России есть многое из того, чего нет у Германии. К тому же в России тогда проживали 170 тысяч германских подданных и 120 тысяч австро-венгров (против 10 тысяч французов и 8 тысяч англичан). Германия по вкладу немцев в экономику, строительство и обустройство России, по их влиянию в экономической и военной сферах и торговле значительно превосходила вклад двух других партнеров России — Франции и Англии. Было чистейшим безумием начинать войну со своим ключевым торговым партнером.

Уж не говорю о той общей судьбе, какой были пронизаны судьбы двух народов. Они с определенного этапа истории чаще бывали в одном стане… Если немцы и признавали англичан, то усматривали некое родство только с «германской Британией», чьи корни традиционной свободы немцы видели в старых традициях англосаксов. Современная Англия воспринималась немцами как страна ложных принципов. Франция же была давним историческим противником немцев.

Прусский король Фридрих-Вильгельм IV считал, что «союз с Россией — наше последнее убежище». По поводу смерти царя Николая I берлинская пресса писала: «Умер наш император». Бисмарк рассматривал Россию как естественную союзницу Германии. Переписка Николая II и Вильгельма II поражает теплотой и сердечностью. Правые в Германии читали и перечитывали «Новое время». Для Философа О. Шпенглера Россия — единственная страна с будущим. Французы и англичане чаще обращали оружие против нас. Но теперь их деньги решали все. В. Сорокин прав говоря: «Россия принимала участие в Первой мировой войне в качестве французской финансовой колонии, отрабатывая кредиты и обеспечивая русской кровью иностранные инвестиции, в качестве страны периферийного капитализма, в обеспечение рынков для англичан и французов, в уничтожение немецкой промышленной мощи». За этим последовал коллапс русской экономики.

Если в 1913 г. государственный долг России составлял почти 9 миллиардов рублей — это при полном (включая специальные) бюджете менее 3,5 миллиарда рублей, то в результате государственной глупости правителей — войны с Германией, вместо традиционной торговли, сотрудничества с ней — долг вырос до 50 млрд. рублей.

Разумеется, вовлечение России в мировую войну диктовалось и серьезными внутриполитическими мотивами. Нашей правящей элите казалось, что битва за Царьград даст возможность царю загнать мужиков в окопы и там их удержать. Знать России сходилась во мнении относительно того, что только блестящая победа в войне спасет царизм и русский империализм от катастрофы. Цифры, факты, свидетельства всех участников событий указывают на то, что война рассматривалась правящими кругами как средство удержания масс от революции, предотвращавшее крах режима.

С. Ю. Витте в «Воспоминаниях» прямо связывал неудачную войну против Японии и поражения царизма с последовавшей затем революцией 1905 года: «Конечно, всем этим весьма воспользовалась анархия для своих революционных целей; она сбила с толку многих темных людей, даже более темные массы. Это содействовало революции, которая готовилась уже многие годы и которая вырвалась наружу благодаря преступной и бессмысленной войне, показавшей всю ничтожность государственного управления. Кто виноват в этой войне? В сущности, никто, ибо единственно, кто виноват, это и самодержавный и неограниченный император Николай II. Он же не может быть признан виновным, ибо он не только, как самодержавный помазанник божий, ответственен лишь перед Всевышним, но, кроме того, с точки зрения новейших принципов уголовного права, он не может быть ответственен, как человек, если не совсем, то, во всяком случае, в значительной степени, невменяемый».

При этом каждый из властей предержащих норовил снять лично с себя ответственность за поддержку империалистической политики и за мировую бойню.

Жребий брошен!

В первые дни страну охватил мощный патриотический подъем. То, что Германия первой объявила войну России, способствовало тому, что в массовом сознании война стала восприниматься как справедливая, оборонительная и направленная на отражение германской агрессии. Патриотические настроения выражали фразы тех лет: «Ежели немец прет, то как же не защищаться?» и «Нам чужого не надо, но и своего не отдадим». В городах, поселках, крупных селах проходили патриотические манифестации, шествия, молебны о даровании победы над вероломным врагом. Особенно мощные патриотические манифестации прошли в столице Российской империи — Санкт-Петербурге. 20 июля (по ст. стилю) на Дворцовой площади собрались тысячи людей из разных сословий и дружно опустились на колени перед императором и императрицей, вышедшими на балкон Зимнего дворца. Николай II объявил Манифест о вступлении России в войну. И первым из мобилизуемых воинов принял присягу — по форме присяги императора Александра I в 1812 г. — на Евангелии.

В Манифесте сказано: «Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особой силой пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ сербского правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда. Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности МЫ повелели привести армию и флот на военное положение… Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную страну, а оградить честь, достоинство, целость России, положение ее среди Великих Держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно, самоотверженно встанут все верные подданные. В грозный час испытаний да будут забыты внутренние распри. Да укрепится еще теснее единение ЦАРЯ с ЕГО народом и да отразит Россия… дерзкий натиск врага».

Мобилизация прошла по всем странам Антанты… 17 июля (по ст. стилю)1914 г. в 18 ч в военные округа ушли телеграммы следующего содержания: «Высочайше повелено привести на военное положение армию и флот и для сего призвать чинов запаса и поставить лошадей согласно расписанию 1910 года. Первым днем мобилизации считать 18 сего июля». Стены домов в Петербурге и других городах империи запестрели объявлениями о мобилизации. Из приграничных районов, куда ожидалось вторжение противника, пишет В.В. Майоров, из крепостей началась поспешная эвакуация государственного имущества, правительственных учреждений, служащих, их семей. На сборные пунктах стали прибывать запасники, которые сводились в команды для пополнения кадровых и формирования запасных частей. Запасники прибыли на сборные пункты в числе, превысившем на 15% определенную мобилизационным расписанием норму. В течение первых двух суток приведенные в боевую готовность кавалерийские соединения и части выдвинуты на западную границу для прикрытия мобилизационного развертывания, а 19 июля Германия объявила войну России. Вечером того же дня передовые германские соединения (5-й и 6-й германские корпуса) вторглись на нашу территорию в районе Калиша и Ченстохова. Так и началась война.

Призыв не везде проходил гладко. Уже на третий день после объявления общей мобилизации из военных округов стали приходить донесения о беспорядках, возникавших среди запасников в Перми, Кургане, Донской области, Борисове, Орле, Кокчетаве. Запасники собирались толпами, громили винные склады, магазины. Случаи нападения на полицию, не обошлось без жертв. Излишки людских мобилизационных ресурсов, особенно в Казанском и Омском военных округах, сильно затрудняли работу сборных пунктов. «Об этой первой неделе мобилизации у меня и моих сотрудников осталось впечатление какого-то сплошного кошмара», — писал в своих воспоминаниях генерал А. И. Деникин, исполнявший в это время обязанности дежурного генерала штаба Киевского военного округа. Но в целом мобилизация проходила организованно и в установленные сроки. На восьмой день закончили отмобилизование кадровые пехотные дивизии. Сразу же начались оперативные перевозки войск и их стратегическое сосредоточение. Полностью же вооруженные силы России закончили мобилизацию на 45-й день.