Не смотри в глаза пророку - Сергей Кулаков

– Присядем? – предложила Рита.

– Ну что ж, давайте.

Они устроились за угловым столиком, где их никто не мог слышать. Заказав себе по чашке кофе, они какое-то время оценивающе смотрели в лицо друг другу.

– Можно вопрос? – спросил Егор.

– Пожалуйста.

– Зачем вы пошли в милицию?

Рита нахмурилась. И этот туда же. А показался умным человеком.

– А кто вам сказал, что я из милиции?

Егор захлопал ресницами.

– А откуда же?

Отработанным, но незаметным со стороны жестом Рита достала из внутреннего кармана удостоверение и положила на стол.

– Отсюда.

Егор взял красную книжицу, с которой стерлось золотое тиснение, с кривоватой усмешечкой открыл.

– Федеральная служба безопасности, – прочел он и перевел взгляд на Риту. – Это не шутка?

– Нет, – сказала девушка, забирая книжицу. – Не шутка.

Егор поежился.

– Честно сказать, не представляю, зачем я понадобился вашей грозной службе.

– Ну почему сразу грозной? – возразила Рита.

– А что – нет? – с надеждой уставился на нее Егор.

Несмотря на игривый тон, который он не мог не взять, глядя на это румяное личико с такой аппетитной нижней губкой, Горин чувствовал себя очень неуютно. Что от него могло понадобиться ФСБ? Он задавал себе этот вопрос на все лады и не мог даже приблизительно нащупать ответ. Скверно. От ФСБ его знакомый генерал не оградит, тут надо привлекать силы иного порядка. А это принесет новые обязательства и как следствие осложнение и без того сложной жизни.

– Смотря для кого, – сказала Рита.

Егору ее ответ совсем не понравился. На что она намекает, эта Кларисса Старлинг местного пошиба? Уж не обвинение ли сейчас последует?

Но в чем?!

«Спокойно, – сказал себе Егор. – Тебя не в чем обвинять. Ты ничего не совершил. Если бы тебя хотели обвинить, тебе прислали бы повестку, а не назначали встречу в кафе. Немного выдержки, и все выяснится».

Принесли кофе. Рита неторопливо вскрыла пакетик со сливками, выдавила в свою чашку, размешала.

Ее основательность понравилась Егору. Вернее, понравилось то, что в ее действиях не наблюдалось нервозности, которую можно было ожидать от столь молодой особы. Вероятно, решил Горин, впечатление, ею производимое, обманчиво и за внешностью куклы стоит волевой и независимый характер.

В свою очередь наблюдая за Егором, Рита пришла к выводу, что он старательно пытается скрыть свое волнение, но это ему удается не очень хорошо, и она нарочно тянула время, чтобы этой искусной, как ей казалось, провокацией взвинтить его еще сильнее и уменьшить степень его защиты.

– Так о чем вы хотели поговорить? – спросил Егор, видя, что она принялась со смаком пить кофе.

– А вы как думаете?

Горин усмехнулся про себя. Что она интересно надеется услышать?

– Даже не представляю, – сказал он.

Рита улыбнулась.

– Врете.

– Это слово из вашей служебной или личной практики? – осведомился Егор. – Судя по вашей внешности, я склонен к рассмотрению второго варианта.

Чашка со стуком опустилась на стол.

А, не нравится, госпожа из ФСБ?

– Что? – спросил Егор, видя, как румянец заливает щеки старшего лейтенанта Черновой. – Вы в очередной раз перепутали свидание с работой? В таком случае вынужден вас разочаровать, дорогая. Вы не в моем вкусе, и я чрезвычайно ценю свое время. Всего хорошего.

Он поднялся, собираясь уходить.

– Сидите, прошу вас, – торопливо проговорила Рита.

Она поняла, что психологический тип Горина оказался гораздо устойчивее, чем она предполагала. И лучше ей было применить, пока не поздно, другую тактику – тактику доброго друга, желающего предупредить о грозящей опасности. Собственно, именно так Рита и намеревалась поступить, но затем решила поиграть, ради вящего эффекта, в кошки-мышки и не рассчитала, что перед ней – один из лучших интеллектов Москвы, который к тому же за словом в карман не лезет. Поэтому, мгновенно оценив шансы, она решила стать той, кого в ней всегда видели мужчины, а именно: хорошенькой девушкой, по чистому недоразумению попавшей в ряды представляемой ею организации. Здесь даже в самом черством сердце зажигался добрый огонек, и, хотя Рите это было глубоко противно, с ней начинали сюсюкать и заигрывать, как с самой обычной милашкой из продуктового магазина.

Егор поколебался, но, видя, что глаза прекрасной агентессы наливаются чем-то подозрительно влажным, а рот ее совсем по-детски изогнулся краями книзу, он сел и придвинулся к столу.

– Слушаю вас, – сказал Горин. – Только, если можно, давайте короче.

– Хорошо, – кивнула Рита, забыв про кофе. – Я вас не задержу.

Она сложила руки перед грудью и подалась вперед, с удовлетворением отметив, что глаза Егора метнулись туда, куда надо. Теперь будет сидеть, не рыпнется.

– Итак, – сказал Егор.

– Итак, – послушно повторила Рита, – я хочу спросить вас: говорит ли вам что-нибудь фамилия Никитин?

Егор недоумевающе уставился на нее.

– Никитин? – переспросил он. – Что-то такое помню… Кажется, певец. Бард, да?

Он был сбит с толку. Куда она клонит?

– Нет, – покачала головой Рита. – Я не об этом Никитине. Был такой профессор, который проводил опыты. Вспомнили?

Егор покачал головой.

– Не понимаю, о чем вы.

Рита видела, что он удивлен, и не могла понять, притворяется он или говорит правду.

– Скажите, – спросила она, – а что вы помните о своем детстве?

Егор посмотрел на нее еще более удивленно.

– О детстве?

– Да.

– Зачем вам это? Или, – он ухмыльнулся, – вы хотите написать мою биографию?

Но на этот раз Рита была начеку.

– Скажите, – спросила она напрямую, – вы помните о тех опытах, которые над вами проводили в детстве?

– Надо мной? – изумился Егор. – Опыты?

Его взгляд растерянно шарил по лицу Риты, надеясь понять, не разыгрывают ли его. Но нет, Чернова была серьезна и немного грустна, как человек, принесший печальные вести и сам скорбящий об этом.

Какие-то догадки забрезжили в мозгу Егора, но пока он еще был не в состоянии ухватить хотя бы одну из них. И с тем большим вниманием он воззрился на Риту, надеясь, что она даст ему необходимые разъяснения, раз уж вытащила его из-за письменного стола и завела этот странный разговор.

– Да, – сказала Рита. – Над вами.

Она немного помолчала, но и Егор хранил молчание.

– Вижу, что вы не можете вспомнить. Тогда позвольте мне рассказать вам одну короткую историю.

– Да уж, будьте любезны, – вырвалось у Горина.

Рита даже бровью не повела.

– В восемьдесят пятом году под кураторством КГБ проводился один любопытный эксперимент, – начала она, наблюдая за выражением лица Егора. – Его целью было развить некоторые не совсем обычные способности у группы специально отобранных детей. Проектом руководил профессор Никитин, специалист в области психиатрии и паранормальных особенностей человека. В частности, он занимался вопросами ясновидения…

– Что? – прошептал Егор и внезапно сильно побледнел.

– Вам нехорошо? – с беспокойством спросила Рита. – Может, воды?

– Нет, – выдавил он. – Ничего. Продолжайте.

– Хорошо, – кивнула Чернова. – Дети были не старше семи лет. Под руководством профессора они делали быстрые успехи. Он разработал прибор, стимулирующий головной мозг, и благодаря этому прибору дети буквально творили чудеса.

Егор опустил голову ниже.

– Вы хотите сказать…

Он замолчал, будучи не в силах закончить свою мысль, но Рита без труда ее поняла.

– Да, вы были одним из тех детей. Неужели вы ничего не помните?

Она с любопытством смотрела на собеседника.

– Нет, – сказал он, – ничего. Видите ли… – Он сбился и потер себе лоб. – Я помню себя только с первого класса. Это удивительно, обычно дети помнят себя с пяти, а то и с трех лет. Иные и еще раньше. Я же совершенно ничего не помню из своей жизни до школы. Порой мне бывает даже стыдно.

Он усмехнулся, точно просил извинить его за отсутствие способностей, которые он мог, но не захотел получить.

– Понимаете, я писатель, то есть человек, для которого память является его главным инструментом. И, надо сказать, она меня никогда не подводила. Я отлично, точно это было вчера, помню все, что происходило со мной, начиная с семи лет. Малейшие детали ярко встают передо мной, стоит лишь мне захотеть. Но до этого – полный провал. Повзрослев, я спрашивал об этом воспитателей в детдоме. Я ведь детдомовский…

– Я знаю, – кивнула Рита, слушая его с огромным вниманием.

– Так вот воспитатели говорили, что в возрасте шести лет я тяжело болел и от этого потерял память.

– И вы им верили?

– А что мне оставалось делать? Мы всегда верим взрослым, ведь для ребенка они воплощение бога на земле.

Рита грустно усмехнулась.

– Да, вы правы. Я тоже верила многому, чему не следовало бы верить.

– Мне кажется, вы сильно преувеличиваете, – поспешил утешить ее Егор.

– Возможно, – не стала спорить Чернова. – Итак, вы не помните ни экспериментов, ни профессора Никитина?