Саманта - Юрий Яковлев

— На Васильевском острове.

— Васильевский остров? Это в каком океане? Далеко от меня? Сколько миль?

— Пять троллейбусных остановок. Но главное, незаметно ускользнуть из дома.

— Мои тоже спят. Оденусь и буду ждать тебя у входа.

Так они поговорили.

Саманта повесила трубку, а телефон оставила под одеялом.

За окном на башне бывшей Думы часы пробили семь раз.

Потом, возвращаясь в памяти к белым ночам, Саманта скажет:

— Ленинград находится неподалеку от Северного полюса, поэтому летом в нем белые ночи. Но свет не мешает людям спать. Небо становится фарфоровым, а в домах не зажигают свет, и стекла молочные…

— И по городу ходят не бурые, а белые медведи? — сдерживая улыбку, спросит Дуг.

— Они садятся в автобус и берут билет за пять пенсов… то есть за пять копеек! — невозмутимо подтвердит Саманта.

— А полярное сияние бывает в Ленинграде?

Саманта задумается и ответит:

— Бывает… когда фейерверк!

Это будет потом, когда Саманта вернется в родной Манчестер.

А в то утро она шла с подругой по прекрасному городу, по набережным рек и каналов. Девочки задерживались на мостах и, опершись на чугунные перила, смотрели, как внизу сновали речные трамваи, а вода дышала в лицо утренним холодком. И снова ощущение праздника заполнило сердце Саманты. И, забыв, что она на улице, Саманта начала пританцовывать. Ее чувство передалось подруге, и они, взявшись за руки, побежали по улице, как бегали в Артеке к морю.

Я представляю себе Саманту идущей по Невскому проспекту. Вдалеке, в перспективе, сверкающая золотая игла Адмиралтейства упирается в белое облако. Все вокруг кажется неестественным и прекрасным. И не жмут туфли. Незнакомое, торжественное чувство переполняет сердце маленькой американки. И ветер с Невы играет ее волосами, и все время приходится отбрасывать их с лица.

Когда подруги подходили к началу Невского, в огромных витринах появились нарядные манекены. И две подруги, отраженные в больших зеркальных стеклах, как бы очутились в глубине витрин, и в этом Зазеркалье шли между застывшими фигурами манекенов.

Потом витрины кончились, и сразу в глаза Саманте бросилась надпись, сделанная синей краской прямо на каменном цоколе дома.

— Что тут написано? — спросила она подругу. — Как жалко, что я не умею читать по-русски.

Наташа перевела ей надпись:

— «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна».

— Опасна?! Почему опасна?

Саманта непонимающе посмотрела на подругу и снова перевела взгляд на надпись. Теперь незнакомые слова, казалось, пылали, и к ним лучше не притрагиваться.

Вокруг шли люди, их лица были спокойны, словно тревожная надпись на стене не имела к ним никакого отношения. Они просто не замечали ее.

— Наташа! Что это значит? Почему опасно? Кто стреляет?

— Это осталось от войны, — пояснила подруга. — Старые люди до сих пор по привычке переходят здесь на другую сторону.

Саманта не двигалась с места.

И в этот момент раздался, ударил по сердцу орудийный выстрел. От неожиданности Саманта вздрогнула, крепко сжала Наташину руку и, увлекая за собой подругу, бросилась на другую сторону.

Ей казалось, что сейчас послышится сухой шорох летящего снаряда. Раздастся взрыв. Зазвенят разбитые стекла. И едкий дым, подсвеченный изнутри пламенем, закроет солнце… Сколько раз такую картину она видела по телевизору!

Потом, вспоминая это утро, Саманта скажет: «Я одним глазом увидела войну. Почувствовала, какая она, война. Хорошо, что со мной была Наташа…»

Когда девочка опасливо открыла глаза, никакого дыма не было. Стекла в витринах были целы, манекены стояли на своих местах. Наташа улыбалась.

— Не волнуйся, подруга, это сигнальная пушка на Петропавловской крепости отметила полдень.

— Полдень? — Саманта недоверчиво посмотрела на подругу, и тревога в ее глазах улеглась. — Полдень. А я подумала…

— Ты просто не привыкла, — успокоила подружку Наташа. — Слышала бы ты, как скрипели тормоза, когда мы под носом у машин перебегали дорогу!

— У нас дома пушки не стреляют даже в полдень, — задумчиво отозвалась Саманта. И вдруг лукаво улыбнулась: — А папа с мамой думают, что я без них отправилась к ланчу.

По улице медленно проехала поливальная машина, словно смывала следы обстрела. От мокрого асфальта запахло рекой.

Когда подруги подходили к гостинице, им встретился вездесущий Попрыгунчик Пол. Камера на его плече поблескивала стеклянным глазом.

— Хелло, Саманта! Привет, Наташа!

Пол улыбался, и его веселый голос звучал с уютной хрипотцой.

— Мистер Пол, вы слыхали орудийный выстрел? — неожиданно спросила Саманта.

— О! Естественно! Я проверил часы.

— А вы не хотите сделать репортаж об американской девочке, которая гуляла по Невскому проспекту, а рядом гремели выстрелы — советские войска готовились к нападению на Америку?

Этот вопрос поставил Пола в затруднительное положение, но он не подал вида, продолжал улыбаться:

— Прекрасная идея!

— Вы же предложили мне вместе работать. Был «военный корабль с боевыми ракетами», теперь «артиллерия в Ленинграде».

— Ты все еще помнишь тот корабль? — спросил Пол.

Он уже не улыбался.

— Я никогда не забуду его… Женщина с мертвым Славиком на руках… Ах, мистер Пол, мистер Пол! — Саманта замолчала.

— Я тоже помню тот корабль, Сэми! — задумчиво произнес Пол. — Ты не думай, что у меня плохая память.

И он зашагал прочь.

Марш юных моряков

В детстве жизнь кажется простой и прекрасной.

Обиды быстро проходят, ссадины через день заживают.

В детской игре даже война — увлекательное приключение: раненым не больно, а погибшие поднимаются с земли и нехотя плетутся делать уроки.

Правда, ребенка легко обмануть, потому что у него нет горького опыта и он от природы доверчив. Но ребенок способен разглядеть истину в таком тумане, в каком взрослые блуждают, опасливо выставив руки. Чем раньше люди поймут это преимущество детей, тем чище и честнее будет мир.

А как детей выручает фантазия, которой недостает взрослым! Фантазия у взрослых вялая, у нее слабые крылья и невысок полет. Некоторые взрослые вообще утрачивают способность фантазировать.

Фантазия — всегда прорыв в будущее. Не потому ли дети в мечтах раньше взрослых побывали в космосе, опустились на дно морей, пробились к центру земли? В итоге реалисты-взрослые как бы идут по следам детской фантазии, по ее картам и маршрутам.

Саманта не была исключением.