Дублер - Дэвид Николс

– Думаю, это я бы запомнил.

– …потому что ты был крепко на рогах, знаешь ли.

– Это-то я осознавал.

– Кажется, ты даже сказал кое-кому, чтобы он пошел и трахнул сам себя.

– Да, что-то такое вспоминается. Сожалею об этом.

– Да ладно, он наверняка это заслужил. И все же… Отличный был крэк, да? Отличный крэк…

– Ты курил крэк? – переспросил Стивен, неожиданно для себя впечатленный.

Джош соскользнул на ирландский акцент из фильма «Полдень»[22]:

– Нет, в смысле, отлично крякнули, да, отлично крякнули.

– О да, точно. Отлично крякнули!

– Правда, у меня потрясные друзья? Ты же с ними поговорил? Ну, в смысле, не только же работал, а? С виду было непохоже. А вот я сегодня даже еще и не спал. Я совершенно измотан, приятель. Абсолютно измотан.

Джош не выглядел измотанным. Если уж на то пошло, выглядел он даже лучше обычного – свежий, словно персик, сияющий и здоровый; виднелся разве что небольшой потный отблеск, как у пластикового манекена, но в остальном герой был вполне готов к съемке крупным планом. Однако он всегда так выглядел: не стало бы сюрпризом, если бы обнаружилось, что на перестроенном чердаке его апартаментов у Джоша Харпера есть портрет вроде портрета Дориана Грея – с той только разницей, что портрет Джоша тоже выглядел бы великолепно.

– Позор, что тебе пришлось работать, дружище, – произнес Джош и многозначительно добавил: – Пусть и не даром. О, мне это напомнило… – И он сунул руку в задний карман.

В каждом фильме, где главной героиней является проститутка, есть стандартный момент: сцена с неловким-и-унизительным-вручением-денег.

– …ага, вот, дружище, – сотня тугриков, точняк.

– Это слишком много.

– Да нет, бери давай.

– Я не могу. В любом случае я не делал ничего в последние два часа, только оскорблял твоих гостей.

– Да бери. Я зашибаю гораздо больше тебя, так что это только справедливо. Практический социализм, а? – Он помахал пачкой двадцаток перед носом Стивена, и тот не мог не восхититься ловкостью, с которой Джошу удалось преподнести милостыню как политическую принципиальность. Стивен принял деньги и быстро сунул их в карман.

– Итак, значит, ты познакомился с прекрасной Ноццей? – спросил Джош, пытаясь разрядить обстановку.

– Кто такая Ноц… Ах, ты имеешь в виду Нору.

– Угу. Фантастическая женщина, правда?

– Абсолютно.

– Настоящая красавица.

– Она очень привлекательна…

– И к тому же невероятно сексуальна, – продолжил Джош, закрыв глаза и чуть покачивая головой.

– Да, – было все, что Стивен смог придумать.

Джош открыл глаза:

– Извини, так говорить пошло, я знаю, но она именно такая.

– Да нет, могу себе представить, – сказал Стивен, который мог представить и представлял. – И очень, очень забавная.

Джош печально ухмыльнулся, выдохнув через нос:

– Что, ты имеешь в виду – язвительная?

– Нет, такая, знаешь, боевая.

– Потому что задает мне жару?

– Нет, я имел в виду только…

– Д’ладно, я заслуживаю этого бóльшую часть времени. Проблема в том, что она намного умнее меня, понимаешь?

– Уверен, что это не так.

– Поверь мне, это так. Намного умнее. Я делаю все эти… глупости, говорю не то, что нужно, поступаю не так, как нужно, и… Ну, я знаю, что недотягиваю. Но я боготворю ее, понимаешь, Стив? Действительно боготворю, что бы она себе ни думала. Я просто хотел бы, чтобы она мне доверяла, вот и все.

Стивен не знал, что на это сказать, поэтому молчал, понимающе кивая под скрип стула, который Джош вращал туда-сюда пальцами ног.

– В общем, ты ей понравился, – наконец заявил Джош.

– Норе? Правда? – Стивен пришел в восторг.

– Да-а. Она сказала, что ты единственный, с кем можно было нормально вести разговор. Обычно она ненавидит моих друзей. Прямо ненавидит. Особенно девчонок. Она придет попозже, так что обязательно выскочи, скажи ей «привет».

– Хорошо. Отлично, так и сделаю. – Стивен поднялся с кушетки. – Увидимся попозже. Хорошего спектакля, ага?

– Ага, и тебе тоже, дружище.

И тебе тоже – смех один, подумал Стивен, открывая дверь.

– А кстати, она обо мне говорила? – спросил Джош, как будто это внезапно пришло ему в голову, но с видом взволнованного школьника.

Что он хочет услышать? – озадачился Стивен.

– Нет. В общем, нет. В смысле, только хорошее. А что?

– Просто… Так, просто так…

Стивен закрыл дверь и уже собирался уйти, когда Джош крикнул:

– Ой, Стив! – Стивен снова открыл дверь. Джош сидел верхом на стуле, теперь с сигаретой. – Еще одно!

– Давай.

– Я не могу найти мою награду «Лучшему актеру».

Время сыграть что-нибудь. Притвориться. Нацепить лучшее «невинное» лицо. Наморщить лоб, чуть отвесить челюсть, говорить более высоким голосом…

– О чем ты?

– Моя награда «Лучшему актеру» – какой-то урод стащил ее из моей спальни.

Невинно. Думай невинно. Ты невинен. Пожалуй, хмыкни немного, когда подашь реплику…

– За-а-ачем бы кому-то это делать?

– Не знаю, Стив. – Джош сложил руки на груди, вцепившись в бицепсы. – Зависть, полагаю, или просто назло. Ты никого с ней не видел, а?

– Нет. Нет, нет, я не видел, нет.

Слишком много «нет». Держись естественнее, увереннее…

– Я хочу сказать, это всего лишь дурацкая железяка, награды ничего не значат на самом деле, и я ненавижу всю эту шоубиз-шумиху, но мне просто неприятно думать, что кто-то из моих лучших друзей мог это сделать. Если, конечно, это не уборщики… – В его глазах засветилась зарождающаяся идея. – Или кто-то из этих чертовых официантов.

– Уверен, это не они.

Слишком твердо, слишком уверенно.

– Почему нет? Они же всю ночь входили и выходили из спальни.

– Она, наверное, по-прежнему дома, или это шутка, просто глупая шутка, кто-нибудь нагадил и хихикает. Ты ее получишь назад, она найдется.

Слишком длинная реплика. Перестань говорить. Помни: лучше меньше, да лучше…

– Угу, да уж, очень смешная шутка. Я только радуюсь, что они не сперли мой настоящий шлем штурмовика.

– У тебя есть настоящий шлем штурмовика?

Недоверие. Отлично сыграно.

– Ага, с того самого семьдесят седьмого года. Всего пятьдесят их осталось. И стоил до черта – почти как весь мой набор фигурок из «Звездных войн».

Стивен ощутил, как Хан Соло в кармане крепко двинул его по бедру. Джош шмыгнул носом, развернул стул обратно к зеркалу, раздвинул губы и вернулся к рассмотрению спорного вопроса о его великолепных зубах.

Стивен попятился и закрыл за собой дверь.

В кино, когда герою удается от чего-то избавиться, он демонстрирует публике свое облегчение так: прислоняется спиной к двери, не снимая ладони с ручки, смотрит в потолок и шумно выдыхает, издавая звук, напоминающий «фффух!»

И хотя публики не было, Стивен проделал именно это.

Любовный интерес

Стивен спрятал Хана Соло на верхней полке шкафа.

Ровно в 8:48, как он уже сделал девяносто девять раз и сделает еще сорок пять, Стивен вышел из своей гримерки и спустился за кулисы, чтобы наблюдать за игрой Джоша. Но сегодня на своем обычном месте он увидел Нору и снова получил дозу удовольствия и радости. Он легонько постучал ее по плечу, она повернулась и испуганно взвизгнула – совершенно закономерно, когда видишь в полутьме маску в сочетании с обтягивающим комбинезоном, – и достаточно громко, чтобы Максин нахмурилась на них из левой кулисы. Стивен втянул живот, поднял маску, произнес одними губами «извините» и успокаивающе улыбнулся Норе. Она улыбнулась в ответ – широкой кривой улыбкой, вроде бы искренне радуясь встрече, потом взяла его за руку и потащила глубже в кулисы, чтобы поговорить.

– Симпатичное трико, мой друг, – прошептала она.

– С технической точки зрения это комбинезон. – Ради приличия Стивен плотно обернулся плащом. – Предполагается, что он придает мне зловещий вид.

– Вы даже не представляете насколько…

– Что ж, спасибо.

– Я думала, вся эта история с нижним бельем в качестве верхней одежды давно ушла в прошлое. Однако вот вы тут стоите передо мной…

– Вам нравится?

– Нравится? Я это обожаю! Очень симпатичный на вид. Ужасно уютный, да? – Она усмехнулась. – На пуговицах?

– Нет, в него этак втискиваешься.

– Лайкра? Спандекс?

– Лайкра-микс. Я один из немногих мужчин в Лондоне, которые могут выдержать комбинезон из лайк-ры-микс.

– О, я-то знаю в этом толк… – заявила Нора и потянула за плащ; завязалась легкая дружеская борьба. – Он без спины? Дайте посмотреть.

В это время на сцене в агонии смертельной лихорадки лорд Байрон излагал особенно страстную речь.

– Это мой выход.

– Не ходите, – хихикнула она, удерживая его за плащ.