Алиар - Мария Огнёва

— Погоня! Пого-оня! Как здорово! Будет, что рассказать посетителям!

В голове Кины щёлкнуло.

— А мне вы можете что-нибудь рассказать?

— Конечно! Ваш муж уже заказал ужин. Подать?

Кина хотела поправить её, но увидела, как хозяйка сразу же навострила уши: что скажет, муж? брат? просто любовник?! — становиться предметом местных сплетен не хотелось, и Кина лишь кивнула:

— Подайте. Что это был за монах? Ничего, что Джон за ним погнался? Проблем со стражниками не возникнет?

Женщина вытаращила глаза:

— Это же не Кивиш, откуда у нас стражники!

Вскоре Кина уплетала ужин и слушала биографию этого монаха — вперемешку с историей города, рассуждениями о современной моде и воспоминаниями о муже хозяйки. Звали монаха отец Ульа, в Айнере он был крупной шишкой. Хотя выглядел он моложаво, на самом деле, у него уже были сын и даже внук…. Тут-то Кина по-настоящему удивилась. Святым отцам и братьям запрещалось заводить семью, и, хотя по стремительной карьере многих братьев было видно, что у них есть родственники наверху (да это особо и не скрывалось), о семейных связях обычно не говорили. Видно, эта женщина и вправду знала очень многое.

— А как ему удалось стать настоятелем Холодного Храма? У него что, тоже отец из Айнера?

Барли махнула рукой:

— Нет, что ты. Ульа как раз всего добивался сам. Ты разве не знаешь? Это ведь он придумал Состязания Веры. Ещё братом. Вот тогда его карьера прямо взлетела!

— Понятно.

Кина замолчала: и к монахам, и к Состязаниям она с последнего времени относилась весьма настороженно… особенно к высокопоставленным монахам. Оставалось лишь надеяться, что Джон, если и встрянет в проблемы, легко из них выпутается.

Мы будем драться на земле,Под солнцем и в кромешной мгле,Враг — словно призрак без лица…Мы будем драться до конца!

— Надеюсь, за столько лет жизни в храме ты не разучился молиться?

Ульа исподлобья глядел на него:

— Ты можешь сделать со мной что угодно, но ты никогда не найдёшь его!

Из себялюбивого лицемерного монашка он вдруг превратился в борца за веру, и было видно, что даже пытки не заставят его признаться. Джон сцепил зубы.

— Вот ублюдок… Создать полсотни копий моего амулета и раздавать их как призы… как призы за веру! Дурак! Ты хоть знаешь, какая сила в нём сокрыта?!

Монах фанатично улыбнулся.

— Знаю! И ты никогда не получишь её. Тебе не найти амулет. Мой мир спасён! — выкрикнул он и зажмурился.

— Кажется, уже нашёл.

Джон задумчиво смотрел в стену. Это было так… логично. Так очевидно. Как он не понял сразу?

— Ты уверен, что его силы хватит захватить мир… Ты не доверил бы такую мощь обычному монаху… Ты никому бы её не доверил. И ты знал, что я буду искать тебя… Жаль, что не знал другого: если амулет не использовать, через месяц энергии накопится столько, что носящего его разорвёт на куски.

Ульа стал столь белого цвета, что было очевидно: ему стало страшнее раза в три. Джон кивнул своим мыслям.

— Да… как я и думал… ты мог доверить амулет только своему сыну. Что ж, радуйся. Потому что ты своими руками его убил.

— Кина, мы уезжаем. Хозяйка, соберите нам еды на два дня.

Кина вскинула голову, но прежде, чем она успела что-либо сказать, Джон за руку вытащил её к конюшне. Он быстро рассчитался с хозяйкой, и вскоре они уже ехали по дороге на Айнер.

— Это и был тот, кого ты искал? — наконец нарушила молчание Кина. — Надеюсь, ты его убил?..

— Откуда такая кровожадность?

Она поморщилась.

— Мне рассказали, кто его сын. Брат Елло! Он сейчас настоятель завандрского монастыря… козёл.

Джон уставился на неё.

— Он в Завандре?!

— Был там, когда я убегала… собственно, из-за него и пришлось бежать…

Джон резко остановил Мрака. Благо, дорога была достаточно широкой и, пусть с трудом, ему удалось развернуть коня.

— Ой. Погоди! Погоди, ты что! Куда? Мне нельзя в Завандр!

— Почему?

— Меня ищут все стражники и бандиты!

— Зачем?

— Да всё из-за него же, из-за этого ублюдка!

— Что ты сделала?

Кина промолчала.

— Хорошо. Что ты не сделала?

Сквозь безразличие на лице Джона можно было различить насмешку. Кина обиженнно насупилась, но вскоре не выдержала:

— Что-что! Сам знаешь. Нет, ну ты представляешь?! Он ко мне приставал! А ещё святой отец! А когда я отказала, натравил на меня и бандитов, и стражников! Ты знаешь, какие связи у этих монахов?! Мне туда нельзя!

Джон кивнул.

— Разберёмся.

Кина наотрез отказалась оставаться в гостинице: о её прибытии стало бы известно сразу же и вскоре явились бы гости, с которыми бы она ни за что не справилась сама… Так что они сразу поехали к монастырю. Телегу оставили невдалеке (так, на всякий случай) и к стенам подошли пешком.

Внутрь их пустили без проблем. Дальше стало сложнее.

— Мне необходимо поговорить с настоятелем монастыря. Я хотел бы покаяться и внести пожертвование…

Монах окинул его цепким взглядом. Было видно, что он привык определять количество монет в чужих карманах до последнего золотого.

— Для этого не нужен настоятель. Вы можете пожертвовать их мне…

— Это очень большая сумма. Думаю, хватит на постройку нового храма…

Монах недоверчиво хмыкнул.

— Вы не выглядите тем, у кого столько денег, — честно признался он и отвернулся.

— У нас есть веские причины для встречи с настоятелем, — сказала Кина и вручила монаху двадцать золотых. Это была крупная сумма, но Завандр всегда оставался дорогим городом.

Монах посмотрел на деньги с большим сомнением, но, видимо, решил, что это не слишком уж мало, и заявил:

— Сейчас отведу вас к брату постарше.

Он повёл их за собой. Джон прошептал:

— Спасибо. Давно сюда не заглядывал, отвык.

Им пришлось раскошелиться ещё трижды, прежде чем их подпустили к апартаментам настоятеля.

— А вот дальше я, пожалуй, не пойду… — пробормотала Кина.

Джон покосился на неё.

— …Что? Здесь уже безопасно, а… а я не хочу мешать разговору.

— Да, ты права.

Едва Джон договорил, дверь распахнулась. Из комнаты стремительно вылетел сам брат Елло. Он явно собирался отчитать своих монахов за какую-то оплошность, но замер на полпути и уставился на Кину. Она постаралась улыбнуться как можно невиннее, но почувствовала, что улыбка вышла очень глупой.

— Ты! ты! воровка!

— Да-а-а… я вот… извиниться пришла!

Монах с недоверием уставился на неё. Потом повелительно протянул руку.

— Верни мне мой амулет!

Видно было, что он не допускал и возможности отказа. И вправду, при таком количество монахов это было бы самоубийством. Кина вздохнула и потянулась к воротнику рубашки.

— Вернуть тебе что?! — воскликнул Джон непривычно живо.

— Не ваше дело, — презрительно откликнулся брат Елло. — Как вы вообще здесь оказались?

Кина высвободила амулет, но Джон выхватил его из рук. Он пригляделся повнимательнее и засмеялся. Кина поёжилась: творилось что-то странное и завандрское чутьё подсказывало ей, что скоро здесь станет жарко.

— Это Приз Победителя Сотязаний! — воскликнул брат Елло. — Вы не имеете на него права!

— Как и ты, — насмешливо откликнулся Джон. — Монахи не участвуют в Состязаниях.

— Это не ваше дело! Вы отправитесь на рудники за воровство!

— Это не воровство! — откликнулась Кина. — Это твоя плата за то, что ты вёл себя, как подонок…

И она спряталась за спину Джона. Большое круглое лицо брата Елло налилось краской. Джон жутковато улыбнулся. Бойня должна была начаться через секунду.

Помешал шум у входа. В зал ввалился запыхавшийся, едва дышащий после дикого бега отец Ульа, а с ним трое очень крупных наёмников.

— Схватите… его, — просипел отец Ульа. — Это… еретик!..

Монахи и наёмники бросились к Джону. Он отступил, закрывая спиной Кину и выхватил мечи: благо, в Завандре нигде и никогда не предлагали сдать оружие. Один из монахов выхватил кинжал, но взглянул на него, потом на мечи Джона и рассудительно уступил дорогу наёмникам.

Через секунду первый из них растянулся на полу, а кровь фонтаном рванула вверх. Остальные, какими бы обученными они ни были, очень быстро присоединились к нему.

Воцарилась тишина.

— Мы уходим, — оповестил всех Джон. — Кто-нибудь хочет помешать?

Монахи покосились на трупы. Страшно было не то, что столь сильных воинов убил один человек, — то, что они ничего не успели сделать.

Толпа расступилась. Даже недовольный и очень бледный Ульа был вынужден отойти к стене.

Джон легонько подтолкнул Кину к выходу, и она заторопилась вперёд. Слева и справа были злые, хмурые, напуганные лица, и она лишь гадала, бросится кто-нибудь на них или не посмеют. Пока тишину нарушали лишь их шаги.

Завандрская привычка заставила её пригнуться, когда свист только раздался за спиной. Но оборвался звук не так, как должен был: нож не воткнулся во что-то и не просвистел над головой.