Дрожь земли - Роман Глушков

– А ты, Гена, и в самом деле законченный параноик, уж извини за прямоту! Ты небось даже солнце в сговоре с врагами подозреваешь, когда оно за тучу прячется, – бросила, насупившись, Арабеска. – Хочешь знать, почему я вчера про Ипата промолчала? Да все из-за твоего же маниакального недоверия! На фиг, думаю, сознаваться, что мне знаком этот узловик, если затем последует уйма новых расспросов и косых взглядов? Драка закончилась, твой враг слинял – дело прошлое и никому не интересное. Так зачем о нем попусту трепаться? Сам только что видел: вам одно неверное слово сболтни, и ты сразу делаешь охотничью стойку, а твой напарник орет и землю копытами роет. Что, разве я не права?

Я хмыкнул и ничего не ответил. Интуиция подсказывала мне, что Динара выдумала эту отговорку прямо по ходу допроса, а истинную правду все-таки утаила. Но придраться к ее ответу я не мог. Он был достаточно складен и, если можно так выразиться, выстрадан. Порой моя патологическая подозрительность бесила даже меня, и мне нетрудно было представить, как нервирует она окружающих. Особенно тех, кто приходил ко мне с открытой душой, без камня за пазухой: Мерлин, Жорик Дюймовый, Матвей Коваленко… Скорее всего, не было такого камня и у Арабески. За время нашего знакомства ей выпадала масса шансов вонзить мне нож в спину, и она ими не воспользовалась. Хочешь не хочешь, а придется поверить Динаре на слово. По крайней мере до тех пор, пока у меня не случится новый приступ хронической паранойи.

– Ладно, идемте. Надо полагать, Механик нас уже заждался, – сказал я спустя полминуты и махнул рукой в сторону Городища. Мой отказ от дальнейшего допроса дал понять Арабеске, что ее оправдание принято. А отсутствие с моей стороны извинений – то, что я все равно остался при своем мнении. Не выкинула бы вчера Динара с нами свою шутку, тогда другое дело. Но после такого розыгрыша, пускай и неудавшегося, нечего удивляться, что мы с Жориком все еще косо на нее поглядываем…

Городище было пустынным, но не мертвенно-тихим, как могло показаться издали. Лишенные поддержки скоргов, за счет которых прежде рос и развивался «муравейник», и подточенные взрывами, металлоконструкции медленно разваливались под собственным весом. Груды автонов оседали безостановочно, и чем ближе подходили мы к разоренному гнезду техноса, тем громче становился долетающий до нас стон деформируемого металла. От этого то усиливающегося, то затихающего звука по коже у меня пробегали мурашки. Казалось, что шумы издает не усталое железо, а мои натянутые как струны и готовые вот-вот лопнуть нервы. И когда скрежет то и дело сменялся громыханьем очередного обвала, мне чудилось, что он случился не где-то, а у нас над головами.

Обвалы здесь происходили повсеместно. От небольших – одна-две упавшие с верхотуры железяки – до огромных, когда «муравейник» содрогался от целых лавин металлического хлама. Благо концентрические кольца стен отстояли далеко друг от друга, и даже при сильных обрушениях между ними всегда оставалось незагроможденное обломками пространство. По нему мы и двигались, придерживаясь маршрута, равноудаленного от обступивших нас железных круч.

Сегодня войти в Городище оказалось не в пример проще, чем раньше. И если это удалось Механику, то и для нас не составило особой проблемы. Коваленко был в курсе, откуда председатель клуба «жженых» проник внутрь «муравейника», и с подсказки капитана мы вскоре отыскали эту дорогу. Да и без подсказки тоже в принципе ее отыскали бы. Чисто интуитивно. У нужной нам бреши обломки были разбросаны так, что их легко удавалось обойти по земле, а не перелазить через них, теряя на этом драгоценные силы и время.

– Какие вы, однако, легенды Зоны, невоспитанные парни! – проворчала Арабеска, когда мы, озираясь и нервничая, вступили в пределы Городища. – Что ты, Гена, что твой друг Механик! Ведь знает же, что на сегодняшнее утро у него важная деловая встреча назначена. И мог бы заранее сюда подойти, чтобы мы в его поисках ноги не сбивали. Нет, как же! Шляется, неприкаянный, где-то в этих лабиринтах и злорадствует: мол, не вы – мне, а я вам нужен, вот и ищите меня свищите, пока вас это вконец не доконает! И где вашего легендарного брата только такому зазнайству обучают?

– Механик мне никакой не друг! – уточнил я. – Я с ним за пять лет встречался лишь несколько раз, и то по сугубо деловым вопросам. Так же, как сегодня. Этот гений, биомехов друг, лишь прикидывается святошей, а на самом деле ведет здесь игру, сопоставимую по размаху с планами Хантера и Хистера. Конечно, игра Механика не столь цинична и жестока, как деятельность этой парочки, и цели ее во многом родственны целям Мерлина, но все равно – политика есть политика, и этим все сказано. Всех сталкеров, пострадавших за якобы правое дело «жженых», Механику не вылечить и тем более не воскресить.

– Я думаю, ты злишься на него вовсе не поэтому. Причина в другом. Пять лет назад Механик так и не сумел извлечь из тебя паразита и убил все твои надежды на возвращение в нормальный мир, – уверенно заявила Динара. – Но если однажды ты окажешься перед выбором, на чью сторону встать, вряд ли Хистер и Хантер увидят Мангуста в рядах своих армий. Зона сделала тебя жестоким, но не беспринципным. Как, впрочем, и меня. В этом, Гена, мы с тобой похожи как две капли воды.

– Между прочим, не вы одни здесь такие, – подал голос плетущийся позади нас Жорик. Мы обернулись и вопросительно уставились на него. – Чего смотрите? Я-то чем хуже вас? Такой же отчаянно жестокий, но принципиальный! Разве не так? Так! Не согласны? Давайте поспорим!

На сей раз желающих дискутировать с Черным Джорджем не нашлось. Не сказав ему ни слова, я и Арабеска отвернулись и продолжили путь. А Дюймовый шмыгнул носом, довольно покряхтел и победоносно приосанился. Так, как всегда делал, когда ощущал за собой неоспоримую правоту.

– Ты ошибаешься, Динара, – ответил я, хотя мысленно кое в чем с ней согласился. – Я не могу воевать на стороне борцов с Зоной. Ведь если они победят до того, как мне удастся раскрыть тайну своего симбионта, меня, скорее всего, постигнет мучительная смерть. Я гораздо охотнее поддержал бы тех, кто стремится постичь здешние тайны и получать от этого выгоду. Священный Узел и Ковчег продвинулись в своих изысканиях дальше ученых и, вероятно, когда-нибудь смогли бы изобрести эффективное лекарство от моей болезни. Беда в том, что эти группировки не станут затруднять себя его поисками. Они просто-напросто вырвут алмазы у меня из тела, после чего без зазрения совести вышвырнут мой труп на помойку. Что же мне остается? Примкнуть к ученым и искать помощи у них? Спасибо, обойдусь. У меня уже есть опыт сотрудничества с наукой, который едва не стоил жизни мне и моей семье. К тому же здешних «толстолобиков» прикрывают военные, а они вряд ли простят лейтенанту Хомякову его дезертирство. Как видишь, Динара, куда ни кинь – всюду клин, и Мерлин – единственный, с кем я могу сотрудничать без опаски. Но Пожарский – журналист и принципиально не занимает в сталкерских конфликтах ничью сторону. Так что если судьба и поставит однажды меня перед выбором, за кого воевать, я, скорее всего, тоже отступлюсь и забьюсь в нору, как делал это при Большой зачистке и во время нынешней летней бойни. И уже из своей норы погляжу, чья возьмет, и не извлеку ли я из этой ситуации для себя выгоду.

Арабеска понимающе ухмыльнулась и собралась было что-то ответить, но наш разговор прервал грохот очередного обвала. Разразился он совсем неподалеку – в полусотне шагов впереди, но, будучи не особенно крупным, не мог нам угрожать. Однако мы все равно обратили на него пристальное внимание. Причиной тому был самый крупный обломок в этой лавине. В отличие от мелких, он не летел, громыхая, вниз, а неторопливо, со скрежетом, сползал по отвесной стене, несмотря на свои внушительные габариты и вес. Явление оказалось любопытным уже само по себе, но при виде его мы испытали не только удивление.

Второй нашей реакцией в этот момент был страх. И немудрено. Нам понадобились считаные секунды на то, чтобы опознать в странном медлительном «обломке» дракона – одного из самых свирепых биомехов Пятизонья. Даже ползая по земле, этот вооруженный, как маленькая крепость, монстр мог повергнуть в панику кого угодно. Что же говорить о том, когда он расправит винты и взмоет в небо?

Движущийся наперерез нашей компании дракон взлетать, однако, не спешил. Равно как и палить в нас из своих орудий. И тем не менее все мы отреагировали на его появление так, как подсказывали нам наши инстинкты. А подсказывали они, как выяснилось, отнюдь не одно и то же.

– Атас! – громким шепотом скомандовала нам Динара. И не успел я глазом моргнуть, как наша спутница скрылась среди нагромождений обломков. Да так мастерски, что когда я оглянулся, ее уже и след простыл.

Черному Джорджу о таком проворстве мечтать не приходилось. Но он прилежно среагировал на предупредительный окрик и тоже бросился было к ближайшей куче металлолома. Бросился, да не добежал, а застыл на полдороге, озираясь через плечо, будто после «Атас!» Арабеска приказала ему «Замри!».